Эпоха мертвых (СИ)

— Но не взорвался же.
— Это дело случая.
— У него всё получится. Ты же знаешь Ака-Мура-Сахада: он всегда жалуется, а потом оказывается, что всё готово.
— Тут ты прав, — мурскул сдержанно усмехнулся. — Но третьего дня шар действительно был готов взорваться. Я сам видел. По нему пошли белые прожилки, и воздух вокруг загудел так, словно пещеру наполнили тысячи взбешённых насекомых!
— Ака-Мура-Сахад тогда просто перестарался, — проговорил второй мурскул недовольно. — У него ещё есть время.
— Зачем нам вообще передвигать эти скалы? — спросил его товарищ, с беспокойством оглядываясь на цепочку столовых гор, тянувшихся с запада на восток.
— Састару нужны корабли. Большие, надёжные и прочные. Что может подойти лучше камня?
— Например, железо.
— Давно ли ты работал в рудниках? — в голосе мурскула прозвучал сарказм.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что мы уже давно не добываем металлы, — вздохнув, объяснил мурскул приятелю. — Кроме того, это было бы трудно скрыть от людей.
— Но три первых взрыва мы утаили, — возразил ему товарищ. — А тогда помнишь, сколько сбежалось народу?
— Да уж! Наверное, решили, что горы ожили! — мурскул коротко рассмеялся. — Но помимо всего прочего добыча руды требует специальных приспособлений, которых у нас нет, — добавил он. — Так что придётся састару довольствоваться камнем.
— По-моему, я видел там огонёк, — его напарник обеспокоено указал в темноту.
— Где?
— Вон там, среди деревьев.
— Да, верно.
— Пора уходить!
— Ты прав. Мы видели всё, что хотели.
Оба мурскула развернулись и скрылись в пещере. Через секунду вход в неё закрылся каменной плитой, практически полностью слившейся со склоном.
  
Глава 8
 
Ялгаад, столица Малдонии, располагался недалеко от берега Холодного моря и был городом портовым, а потому довольно богатым. История столицы насчитывала уже не одну сотню лет, хотя во время Великой войны город пришёл в упадок и был почти разрушен. Но затем снова разросся, заняв пространство между двумя полноводными реками, берущими начало в озере Зеркальное, расположенном на юго-западе от Кадрадских гор, чьи белоснежные вершины можно было увидеть уже через пять дней пути от Ялгаада.
Город пересекали множество каналов и канавок, вырытых так давно, что никто уже не помнил, для чего они служили. Теперь по их каменным набережным прогуливались горожане всех мастей, и наперебой предлагали свои товары лотошники. Они же заполняли площади, парки и аллеи, которых имелось в столице большое количество, но все они располагались на первом, самом высоком ярусе, венчал который королевский дворец, больше похожий на крепость, которой, впрочем, и являлся. Ходили слухи, будто в его подвалах полно сокровищ. Многие верили, так как в Малдонии находились самые рудоносные медные шахты в Синешанне, и деньги текли в страну рекой.
Второй ярус занимали дома высокопоставленных чиновников и мелкой знати, там же располагались казармы рыцарей, а также оруженосцев, конюшни, тренировочные арены, ристалища и постройки для слуг. Обычно там обитали всего несколько сотен человек, но сейчас второй ярус кишел людьми — время было военное, и рыцари могли понадобиться в любой момент.
Здесь в воздухе реяли разноцветные флаги со всевозможными гербами. Приглядевшись, можно было различить и перекрещенные секиры на поле из белых и красных клеток — символы ордена Гемаркха, чьи рыцари поклонялись богу войны, и охваченный пламенем замок на голубом с прозеленью фоне — эмблему ордена Мастрода, покровителя раздора, и более мирные изображения: оленей на жёлто-синем поле, герб Нотингора; стайку голубей с неоперённой стрелой внизу, символы Пархаоза. Словом, все воинские кланы, семьи и ордена Малдонии собрались в столице, составив могучую армию, готовую отразить атаку любого неприятеля.
Третий ярус занимали ремесленники. Цеха, кустарные мастерские и мелкие промыслы, а также портовые доки, пристани и пирсы — всё это находилось в постоянном движении, наполняя рабочую часть города шумом, криками и всевозможными запахами.
  
Последний, самый нижний ярус, находился отдельно от остальных, и был смещён к востоку от основной пирамиды. Здесь были кабаки, таверны, публичные дома, арены для азартных игр и скачек, а также собачьих, крысиных и прочих бегов. Маленькие театры с сомнительными репертуарами, деревянные помосты для бродячих и местных трупп, игорные дома и, как главная достопримечательность яруса, огромная тюрьма — одноэтажное здание с множеством пристроек, тянувшееся от Моста Висельников до Позорной площади, где публично наказывали преступников. Там же жил главный городской палач, занимавший небольшой особняк с островерхой крышей, утыканной башенками и шпилями с разнообразными флюгерами. Возле его дома постоянно дежурила охрана из двух-трёх стражников.
На упомянутой Позорной площади имелись не только традиционные подмостки для сечения кнутами и избиения батогами, но также дыба и колесо, а если стояла хорошая погода, то главный экзекутор распоряжался вытащить из тюремных казематов железную деву и устраивал особое представление. Но случалось это обычно в летние или весенние периоды, да и то не часто, поскольку хитроумное и громоздкое приспособление боялось сырости и при первой же возможности покрывалось ржавчиной.
Но всё это предназначалось только для простолюдинов. Жителей первого и второго ярусов, а также обитателей третьего казнили и наказывали на главной городской площади, для чего имелись специальные экзекуторы и особые приспособления.
Основным украшением Ялгаада, помимо перечисленных архитектурных построек, являлись, безусловно, многочисленные храмы, одни величественные и монументальные, другие крошечные, но столь же богато украшенные. Их жрецы и служители составляли особую прослойку населения столицы, ибо пользовались многими привилегиями и, кроме того, имели право содержать и действительно содержали многочисленную армию Храмовников, рыцарей-послушников, защищавших святыни культа.
Храмы можно было найти на всех без исключения ярусах города. Купола и плоские крыши сверкали даже на самом нижнем, возвышаясь среди лепившихся друг к другу кабаков и домов терпимости. Впрочем, не следует думать, будто этот район считался нищенским и был городской клоакой, куда приличному человеку противно зайти. Отнюдь. Даже здесь на улицах царил относительный порядок, хотя, конечно, его нельзя было сравнить со сверкающей чистотой двух верхних ярусов. Здесь можно было увидеть и попрошаек, и бандитов, и просто шатающихся от безделья матросов, прибывших на чужестранных кораблях и получивших увольнительные на берег. Иногда проходил в сопровождении телохранителей купец или даже какой-нибудь лорд, обычно надвинув на лицо широкополую шляпу или низко опустив просторный капюшон.
За порядком следили стражники, ходившие по двое или вчетвером, в зависимости от района, в котором несли дежурство. Особенно трудным считался самый отдалённый от центра Квартал Наслаждений, известный своими многочисленными публичными домами и ежегодным карнавалом.
Поистине, если где и позабыли о последствиях Великой войны, то в Ялгааде. О городе ходили слухи, будто это возрождённый рай на Земле, и многие стремились перебраться в столицу Малдонии. Сколько погибло на просторах Пустоши, пытаясь, не счесть!
В тот вечер, накануне которого астрологи возвестили о приближении к земле кометы, на четвёртом ярусе царило особенное оживление.
В таверне было сумрачно, пахло кислым вином и отбросами. Люди сидели за круглыми липкими столиками, а официанты бесшумно двигались по залу, поднося выпивку и закуски. В большинстве посетителей можно было легко узнать моряков и людей ночных профессий: налётчиков, взломщиков и грабителей. Одни молча сидели в полумраке, другие свободно разговаривали между собою, а третьи, надвинув на лица просторные капюшоны, полушёпотом обсуждали свои дела.
В дальнем правом углу расположился человек немалого роста с бледной кожей, обтягивавшей череп. Запавшие глаза были полностью чёрными, лишёнными белков. Иногда казалось, будто от них исходило зеленоватое сияние. Капюшон скрывал клеймо на лбу — знак, хорошо знакомый во многих землях Пустоши.