Потапыч

— Фокусы его?
— Да нет! Как он кубик так быстро собирает.
— Не, — мой друг помотал головой. — Кира видела, прям отвечала.
— С-собирал, — подтвердил Хали-Гали. — П-пока ему Рита его не с… с-ломал.
— Вот козёл, — нахмурился Мишка.
— Ты что‐то хотел рассказать, — напомнил Глюкер.
Наш местный Шерлок набрал в грудь побольше воздуха и заговорил. Начал именно с того, на чём закончил я перед тем, как он вошёл: после сегодняшней ночи мы потеряли возможность попросить взрослых о помощи. Запаниковав, мы выставили себя придурками и потеряли всякое доверие.
— Во-во, я так и сказал, — поддакнул ему я.
А сыщик продолжал.
Он привёл примеры того, как всё начиналось, и предположил, к чему оно всё движется. А походило на то, что если изначально тех, кто был в стенах, сидело там немного и они могли пугать нас редкими появлениями, то теперь этих тварей становится всё больше и больше. А если вспомнить, что ночью паниковали не только мы и даже не только наш этаж, то получается, что они заполонили уже всё.
Но самое главное, по мнению Хали-Гали, что скоро их станет так много, что они уже не смогут поместиться в стенах и вырвутся к нам.
Взрослые их не слышат. И тут мы с Глюкером вспомнили, как эти твари носились, пока допрашивали Миху, а никто из комиссии даже не насторожился. Поэтому велика вероятность, что, если, а вернее, когда эти бестии прорвутся к нам, врачи их не заметят.
И раз уж всё это началось с появления странной новенькой, то, если мы хотим дожить до выписки, надо с ней поговорить.
После этого заявления Глюкер покатился от хохота.
— Ш-што? — надулся Хали-Гали.
— И как мы с ней поговорим, гений? Морзянкой в стену постучим?
Хали-Гали напустил загадочный вид, который мне сразу не понравился. А когда он ответил толстому, то даже я — человек, который всегда относился к этому парню серьёзнее, чем все остальные, — подумал, что он рухнул с дуба.
— Мы в-войдём в й… её п-палату.
Минуту длилась немая сцена.
— Что, простите? — сказал Миха. Он прислонил ладонь к уху и сел поближе. — Прости, пожалуйста, мне послышалось, ты только что предлагал войти в её палату.
Хали-Гали сидел довольный произведённым эффектом.
— Д-да!
Мы переглянулись. Хали-Гали начал излагать свой план.
А заключался он ни больше ни меньше в том, чтобы подмешать полицейскому в кофе снотворного, а когда тот уснёт, проникнуть в тринадцатую палату. Ещё, конечно, надо было отвлечь постовых, но это уже дело десятое. В конце концов всегда можно было снова устроить беготню по коридорам с криками о крысах. Тем более что твари из стен что‐то давно не показывались, а значит, скоро должны были появиться.
Это объяснение затянулось надолго, но не столько от заикания нашего сыщика, сколько из-за постоянных подколок Михи и Глюкера. И их можно понять, потому как ничего безумнее я в жизни не слышал.
Наше веселье прервала Сова. Она ворвалась в палату и угрозами разогнать всех по своим местам заставила нас утихнуть. А ещё — и это было самое страшное — она забрала у нас телефоны, пообещав вернуть только при выписке. Мы попытались сопротивляться, но Сова была самой грозной из наших постовух, поэтому ничего у нас не вышло и пришлось отдать. Нам только позволили отправить родителям эсэмэску, что мобильники забирают, а все вопросы к лечащему врачу.
Когда за медсестрой закрылась дверь, мы ещё несколько минут молча смотрели ей вслед. Потом ещё не менее двадцати обсуждали, что это произвол и так нельзя. Ну, то есть совсем нельзя!
Потом как‐то ни шатко ни валко вернулись к обсуждению плана Хали-Гали, и вроде стало чуть веселее.
— Боже мой, Хали-Гали, ты что, фильмов голливудских пересмотрел? — прикалывался Глюкер. — Ты когда успел всю эту дребедень придумать?
— Т-только те, к… кто пред-пр-принимает абс-сурд-ные п… поп-пытки, д-добиваются невозмож-жного.
— Красиво сказал, — оценил Миха.
— Это Эйнштейн, — брякнул я.
— А, ну, этот вроде тоже умный мужик был, — согласился Миха и задумчиво почесал затылок.
— А вот вам ещё к-расивая ф-фраза: «Они с-сильнее всех, п-патаму ш-што их никто не в-воспр-ринимает в… всерьёз!» Эт‐то про д-детей.
  
— Да мы поняли, — хмыкнул Глюкер. — Но Соня была права: мы не какой‐нибудь спецназ или там шпионы. Мы не в кино. Чтобы провернуть всё, что задумал этот умник, должно быть всё чётко, а для этого надо иметь подготовку.
— Или хотя бы опыт всяких афер, — поддержал я.
— Или хотя бы опыт всяких афер, — согласился Глюкер.
— Или вопиющую наглость, — снова брякнул я.
— Или вопиющую наглость, — снова поддакнул Глюкер.
— Как у него, — я ткнул пальцем в сторону Михи.
— Как у него, — автоматически повторил Глюкер. — Стоп, что?
Мишка расхохотался от того, как ловко я подловил толстого.
— Ай, идите вы все в баню! — надулся тот и полез в тумбочку заедать стресс.
— Смех смехом, — задумчиво проговорил я, — а делать это надо быстро. Завтра новенькую выписывают.
Все посмотрели на меня, и тут я понял, что забыл упомянуть об этом, когда рассказывал о разговорах в очереди.
— Ну, и пвеквафно! — с набитым ртом пробубнил Глюкер. Потом прожевал и добавил: — Тогда тем более не понимаю, зачем так заморачиваться? Завтра её выпишут, и проблема решится сама собой.
— Глюкер, а ты уверен, что переживёшь сегодняшнюю ночь? — вкрадчиво поинтересовался Мишка, исключительно чтобы как следует напугать нашего и без того не слишком храброго товарища. — С каждым разом твари всё наглее…
— И уверен ли ты, что с её исчезновением всё закончится? — уже на полном серьёзе спросил я. — Слишком много непонятного, пацаны. И теперь уже совершенно ясно, что с этим нам придётся разбираться самостоятельно, взрослые не подотрут нам сопли. — Я обвёл присутствующих взглядом. В тот момент я казался себе таким серьёзным, что дальше некуда. — Последняя связь с внешним миром окончательно утеряна. Мы здесь одни. И если уж на то пошло, то надо хотя бы понять, с чем придётся иметь дело. Поэтому я согласен с Хали-Гали, стоит переговорить с этой девчонкой. И желательно сегодня.
— И д-до отб-б-боя.
— Почему? — не понял Глюкер.
— Потому что в пустом коридоре при полной тишине тебе будет труднее пробраться туда под самым носом у двух постовых и полицейского, дубина! — пояснил Миха, очень гордый оттого, что сам до этого додумался. — Надо менту не снотворного, а слабительного подсыпать! Если он вырубится, это будет слишком палевно. А вот если с толчка не слезет, то меньше надо шавуху по утрам трескать!
Глюкер не то усмехнулся, не то хрюкнул. Хали-Гали покрутил пальцем у виска.
— Чё? — не понял Миха.
Мне пришлось объяснить.
— Мы в больнице, дубина! — в тон ему ответил я. — Пару раз сбегает, а потом у медсестёр каким‐нибудь «Лоперамидом» разживётся и будет себе дальше сидеть спокойненько.
— Да и пусть себе сидит, нам и раза хватит! — настаивал Мишка.
— Ага, а если в это время постовухи на месте будут? Что вероятнее всего. Вряд ли он просто уйдёт, оставив свой пост. Скорее всего, попросит кого‐нибудь приглядеть за палатой пару минут. Сову, например.
— Тогда я не знаю, — надулся Миха.
— А я знаю, — сказал я. — Мы поступим так.
После того как я озвучил свой план, который в основе своей брал то же, что и у Хали-Гали, но по своей сути имел ряд серьёзных изменений.
— М-мне нравится! — одобрил наш умник. — Т-теперь н-нада р-рас… рас-сказать д-евчонкам.
— Что? — вскипел Мишка. — А им зачем?
— Ш-штобы не об-бижать, — охотно пояснил ХалиГали. — Они и так д-дуются, а ес-сли узнают, ш-што мы п-ровернули это без них…
— Ну, и пусть дуются, нам‐то что? — не унимался Мишка, и Глюкер был с ним согласен.
— Они нам всё дело испортят, — поддакивал толстый.
Хали-Гали посмотрел на меня в поисках помощи. Пришлось поддержать парня, и Соня при этом была совсем ни при чём.
— Он прав.
Все с удивлением уставились на меня.