Фенрир. Тетралогия

– Тебе лучше… уйти.
Сбитая с толку, с пылающими губами Лея растерянно смотрела прямо перед собой, почти не дыша.
– Да… Ты прав… Спокойной ночи… – она плавно развернулась и вышла из кабинета.
«Вот еблан… Завтра тебя уволят. Этот унылый мудила Герман посмотрит записи камер… Накатает жалобу… И я снова окажусь последним долбоёбом в глазах всех… Отца, Дениса, Леры… Сука… Как так можно было, а?! Хотел же, блин, отработать идеально. Видимо, я безнадёжен…» – Андрей рухнул обратно в кресло и запрокинул голову назад, пытаясь заранее принять своё позорное увольнение из‐за одного дурацкого поцелуя.
За время работы телохранителем он шесть раз сообщал о необходимости заменить его, потому что либо сам доходил до грани, либо подопечная активно склоняла его к связи. Именно поэтому в какой‐то момент и упросил Óдина больше не назначать его в охрану к женщинам.
«Надо было доложить Мороку… Посмеялись бы, но зато не получили бы повод уволить… И куда я теперь? С таким волчьим билетом? Блядство… В наёмники отец меня не подпишет… Придётся искать другой отряд… Дьявол!»
Таймер на часах лёгкой вибрацией намекнул на очередной обход. Андрей нехотя выпрямился, жёстко растёр лицо ладонями и вышел из кабинета.
* * *
Почти всю ночь Фенрир, отключив эмоции, тупо штудировал инструкции к саммиту, хотя был почти уверен, что его там не окажется. Но это монотонное повторение маршрута и графика хоть как‐то отвлекало от навязчивых мыслей об увольнении и от воспоминаний о роковом поцелуе.
«Что я натворила… Дура, дура, дура!!!» – Лея тоже всю ночь не спала. Она попеременно винила себя в том, что не удержалась от соблазна, и боролась с желанием спуститься вниз и продолжить… Снова оказаться в его руках, снова задохнуться от восторга, снова наконец‐то почувствовать себя живой девушкой, а не оловянным солдатиком на службе у отца.
* * *
С шестнадцати лет она была лишена последней возможности соприкасаться с остальным миром без присутствия охраны. Что уж говорить о парнях… Три года назад уже скорее от отчаяния Лея попросила свою двоюродную сестру, которая по сути была её единственной и лучшей подругой, прикупить ей всякого барахла в секс‐шопе, потому что сама физически не смогла бы, хоть и целый месяц размышляла, как сделать заказ и незаметно получить его. В итоге упросила отца отпустить её на день рождения к Свете, где та и передала ей небольшой пакет, пока они переодевались без присмотра телохранителей.
Когда у её сверстниц первый секс случался с любимым парнем, первый секс Леи произошёл в душе с ярко‐розовым вибратором. Естественно, она ничего особо не поняла, удовольствия не испытала и проплакала до утра от жалости к себе и своей подневольной жизни.
Со временем она всё же приноровилась, вошла во вкус, дала волю фантазии. Вперемешку с глубокомысленной литературой аккуратно докупала эротическую, научилась сама себя возбуждать и в какой‐то степени примирилась с судьбой.
Но это было всё равно не то…
А год назад отец после переизбрания на второй срок вдруг стал задавать Лее вопросы о планах на жизнь, устраивать время от времени семейные ужины в компании с высокопоставленными друзьями и их отпрысками, которые как один были сверстниками его дочери.
Лея не сразу поняла его намёки, но после очередного такого застолья отец как бы между делом спросил, не приглянулся ли ей юный будущий владелец одного из десяти крупнейших в стране банков.
И до неё дошло: отец искал ей партию. Абсолютно добросовестно Лея вступала в диалоги с молодыми людьми, но из раза в раз ей было либо скучно, либо тошно, либо совершенно неуютно.
Обеды в компании с Денисом Морозовым в сравнении с навязанным сватовством в итоге казались ей более интересными и жизнерадостными. Он хотя бы был похож на нормального человека. Но Лея чувствовала к нему что‐то похожее на привязанность племянницы к любимому дядюшке. А вот молодые обеспеченные франты были либо жутко унылыми, лишёнными обаяния их грандиозных отцов, либо слишком напыщенными, хотя за всю жизнь сами ничего для своего богатства ещё не сделали.
  
Один‐единственный раз потенциальный кавалер ей приглянулся. Он интересно рассуждал о литературе, современном искусстве, слабых сторонах молодёжной политики в стране, но… через неделю в Сеть попали его фото в компании другого парня. И они там не политику обсуждали, а страстно целовались. После этого Лея попросила отца умерить пыл и не докучать смотринами. Хотя бы временно.
И тут появился он. Чёртов телохранитель. Внешне явный бунтарь и весельчак, всеми силами пытавшийся на ответственном задании удерживать свой нрав в узде. Но Лея мгновенно утонула в его насмешливых карих глазах, забыв своё имя и свой статус.
* * *
В сотый раз перевернувшись со спины на живот и заметив в окне занимавшийся рассвет, Лея зажмурилась и обняла подушку.
«Это какая‐то пытка… И что я скажу ему утром?.. Как посмотрю ему в лицо? Боже, какой стыд… Позор. Президентская дочь вешается на собственного охранника. А если он кому‐то расскажет?! Чёрт!»
Уже приподнявшись, Лея через несколько секунд тряхнула головой и снова улеглась.
«Нет… Он не будет так делать. Он же сам окажется под прицелом… Блин. Да и… Он же первый остановил всё это…» – она прикоснулась пальцами к губам и хныкнула от разочарования.
И всё‐таки беспокойство взяло верх: через десять минут укутанная в тёмно‐бордовый пушистый халат Лея спустилась босиком на первый этаж и прошлась по комнатам в поисках Андрея. Он сидел в кабинете и с закрытыми глазами что‐то монотонно бормотал. Лея с минуту размышляла, как дать о себе знать, и в итоге просто постучала по двери.
Фенрир дёрнулся и выпрямился в кресле:
– Что‐то не так?
– Э… Не совсем.
Он мельком оглядел Лею с ног до головы и сфокусировался на лице.
– Я хотела попросить тебя…
– О чём?
Девушка подошла к рабочему столу и сделала глубокий вдох:
– Ты мог бы никому не рассказывать о том, что произошло вечером?
Андрей вскинул обе брови и несколько секунд тупо смотрел на её зарумянившееся лицо снизу вверх.
– Ты серьёзно?
– Ну… Вообще да.
– Да меня же первого и вздёрнут за такое… Как ты себе представляешь подобный шаг?
– Я бы очень не хотела…
Глаза Леи подозрительно заблестели, и Андрей сменил тон на более мягкий:
– Конечно. Я никому не скажу. И не собирался. Правда. Это не в моих правилах.
– Спасибо…
– Но дело не в этом, – он криво усмехнулся, от чего Лея до боли закусила губу, лишь бы не потерять фокус.
– А в чём?
– Тут тоже есть камеры. И твой Грозный Глаз Грюм 2 уже через несколько часов раскроет наш косяк…
– О, нет… Нет‐нет! Насчёт него не беспокойся! Я решу проблему.
– Интересно, как?
– Ммм… Что‐нибудь придумаю. Скажу, что была растрогана твоим участием в детском празднике. И это был просто… просто порыв. С моей стороны. Не более.
– Так себе вариант… Но спасибо, если попытаешься.
– И тебе. Спасибо за молчание…
Они оба замерли в лёгком смущении. Андрей первым нарушил тишину, смешливо спросив:
– Так это действительно был порыв? Из‐за детского праздника?
Лея закатила глаза и пихнула его в плечо:
– Ну тебя…
* * *
– С боевым крещением… – Скай скривился от ноющей боли в рёбрах, пока его стягивали два медбрата в процедурном кабинете военного госпиталя.
Их с Саидом спокойный одинокий клиент ночью чуть не стал жертвой заказанной конкурентами погони. Пришлось отстреливаться и разбудить пол‐Москвы звуками сирен присоединившихся к гонкам полицейских экипажей.
Трюкач старался не дёргаться под иглой и размышлял о том, что нужно быть настоящим счастливчиком, чтобы поймать рассечение одной и той же брови дважды за пару месяцев.
– Легко отделались…
– Стар я для таких фокусов.
Их автомобиль, оказавшийся зажатым между преследователями, в итоге перевернулся дважды, но броня и полиция помешали нападавшим устранить цель. Сам клиент уже лежал в частной клинике с сотрясением мозга и ушибом колена под экстренно вызванной Óдином дополнительной охраной.