Полукровка (ЛП)

— Она уже была, — ответил он, прерывисто дыша. — Вода просто вновь её вскрыла.
Сорча снова всмотрелась в рану, теперь понимая, что это похоже на засохшую кровь от удара бивнем. Еще один орк? Мысль о том, что он мог сражаться с себе подобным, заставила ее содрогнуться. Она вспомнила, какой ужас испытала, когда впервые увидела его с кровью на шее.
— Ты был ранен все это время?
Он не ответил, но то, что он отводил взгляд, уже о многом говорило.
— Мы должны позаботиться об этом.
— Со мной все будет в порядке. Мы продолжим двигаться.
— Ты не можешь разгуливать с чем-то подобным. Если кто-то пойдет за нами, будет легко уловить запах крови. И кто знает, что было в той речной воде.
Света луны и ее отражения на реке было достаточно, чтобы увидеть застенчивое выражение его лица. У нее было три брата, по нахмуренным бровям она поняла, что он хочет возразить, но промолчал, изучая ее лицо, но не встречаясь взглядом.
Сорча расставила ноги, выпятила бедро и выгнула бровь таким образом, которым всегда заставляла братьев делать то, что она хотела, даже тех, кто теперь был взрослым и бородатым. Лучше этому орку прямо сейчас усвоить, что если она твердо решила добиться своего, то добьется.
Наконец, он вздохнул.
— Здесь есть мазь и несколько тряпок, чтобы замотать рану.
Кивнув, Сорча вернулась к рюкзаку и подняла его. Бросив вещи рядом с ногами орка, она проигнорировала его страдальческий взгляд и принялась рыться в рюкзаке, распаковывая все аккуратно сложенные вещи. Сорча достала меха, тунику и два пакета с чем-то, что пахло едой. Она покраснела, когда в животе заурчало.
Наконец ее пальцы коснулись керамического горшка, и она выудила его. Он демонстративно не смотрел на беспорядок, который она устроила, но кивнул, когда она показала ему маленький горшочек.
Орек наклонился в сторону, задирая куртку, чтобы она могла получше все рассмотреть. Рана была не такой ужасной, как выглядела, не слишком глубокой, просто большой и кровавой. Она не думала, что ее придется сшивать, а это была хорошая новость для них обоих. Сорча никогда не была талантлива в рукоделии.
Она быстро очистила рану, не в силах оторвать взгляд от гримасы на его лице. Широкие губы растянулись, обнажив крупные зубы, по большей части человеческой формы. У орка не было бивней, но его нижние зубы были почти вдвое длиннее человеческих и выступали вверх, как клыки. Они ровно встали, когда его рот со щелчком закрылся, снова спрятавшись за искривленными от дискомфорта губами.
Сорча прочистила горло и начала наносить мазь большими порциями. Она имела лекарственный травяной запах, который напомнил ей о доме тети. Тетя Софи была деревенской знахаркой, и огромные, толстые пучки сушеных трав всегда свисали со стропил ее дома. Она любила навещать тетушку, любила благоухающую гостиную, маленькое убежище от хаоса, которым был ее собственный дом, до краев заполненный братьями и сестрами.
Старшая из семи детей, она провела свою жизнь, помогая матери заботиться о младших братьях и сестрах, пока их отец был занят на рыцарской службе, и ей часто требовалось немного отвлечься. Чувство вины мучило ее сейчас, когда она вспоминала, какой эгоистичной была, как принимала то время как должное. Ее мать полагалась на нее, а братья и сестры нуждались в ней.
Я должна вернуться.
От этой мысли ее пронзила тоска, и Сорче пришлось сдерживать слезы, когда она заканчивала наносить мазь.
Если она будет слишком много думать о своей семье, своем доме, своей жизни, она расплачется и растечется бесполезной лужей слез. Гнев и негодование подпитывали ее, заставляя задыхаться в собственном горячем, несвежем дыхании, пока костлявые плечи врезались в ее уязвимые внутренности.
Теперь, однако, в ее груди затрепетали слабые искорки надежды. Она выбралась из той палатки, из лагеря, полного орков. Они пересекли реку. Это должно было что-то значить.
Итак, этот орк ей нужен был живым, потому что на данный момент он был ее лучшей надеждой.
Однако это не помешало ей спрятать в сапог запасной нож, найденный в рюкзаке. Она не была глупой. Дома отец, сэр Кьяран, многому научил ее. Например, использовать предоставленные возможности и выпотрошить противника с самого начала.
  
Лучше быть с одним орком здесь, чем связанной в их лагере. С одним из них она могла бы справиться. Возможно.
Сорча аккуратно наложила на рану чистую тряпку в качестве импровизированной повязки, прежде чем откинуться назад и закрыть горшочек крышкой.
— Нужно забинтовать. И тебе следует снять мокрую одежду.
Их взгляды встретились, и она понадеялась, что он не заметил, как она покраснела.
Но он только вздохнул и еще сильнее прислонился к дереву.
— Сейчас.
Вместо этого он начал рыться в куче, в которую она побросала его вещи. Она почувствовала себя немного виноватой за это, но прикусила язык, чтобы не предложить сложить все обратно. Почему-то она не думала, что он хотел, чтобы она копалась в его вещах еще больше.
Он бросил в ее сторону один из мехов и сказал:
— Используй его, чтобы согреться.
Это был не самый мягкий и не самый тонкий мех, к которому она когда-либо прикасалась, но в тот момент он был самым прекрасным в мире. Она обняла мех и прижалась к нему щекой, тихо мурлыча от счастья.
Орк сдвинулся с места, и в его взгляде была не столько боль, сколько…
Ну, на самом деле она не знала. Но он восхищенно наблюдал за ней, прежде чем она поймала его. Он быстро отвернулся, придвинул поближе маленький мешок и порылся в нем. Затем он бросил ей что-то маленькое.
Она поймала его своим одеялом и на мгновение подумала, что это кусочек какого-то сушеного мяса. В тусклом свете это выглядело и ощущалось как вяленое мясо, но когда она откусила, ожидая сопротивления, ее зубы легко погрузились в слегка сладковатую мякоть сушеной моркови.
— Орки едят морковь?
Его молчаливое моргание снова заставило ее покраснеть. Она ничего не могла с собой поделать, все, что она слышала о его роде, говорило о том, что они ели мясо, только мясо, и не были разборчивы в том, откуда оно берется.
— Едят, — сказал он.
Что ж, сушеный корень никогда не был таким вкусным, но она с радостью съела еще один, когда он предложил. Они сидели в дружеском молчании, жуя морковь и потягивая из фляжки, и Сорча почувствовала облегчение, когда ее желудок перестал урчать.
Довольная на данный момент, она плотнее закуталась в мех и сказала:
— Кстати, я Сорча.
Он долго смотрел на нее, ничего не говоря, и Сорча начала беспокоиться, что, возможно, у него нет имени. Возможно, у орков они были не такими, как у людей. Она только начала ерзать, когда он наконец ответил.
— Орек.
— Орек, — повторила она, пробуя звук. — Они назвали тебя Орек-орк?
Она хотела вытащить слова из воздуха и запихнуть их обратно в рот, но они повисли, как птицы, трепещущие на ветру.
Затем его губы дрогнули в подобии улыбки, и она не смогла удержаться от смеха. Она устала и все еще дрожала от холода и стресса. После двух недель в плену все начинало казаться забавным.
В его глазах светилось веселье, и она почувствовала себя достаточно комфортно, чтобы протянуть руку и коснуться тыльной стороны его ладони.
— Спасибо тебе, Орек.
Улыбка исчезла с его лица, и он посмотрел вниз, туда, где она касалась его, но не казался недовольным. Их взгляды снова встретились, и, нервно сглотнув, он кивнул.
Сорча глубоко вздохнула. Утро еще не наступило, и она по-прежнему не знала, где находится. Но теперь в ней теплилась хрупкая надежда — слабый луч веры в то, что удача наконец на ее стороне.
4
Она прикоснулась к нему.
Воспоминание об этом обожгло разум Орека так же сильно, как кожу там, где задержались ее пальцы. Это было быстро, почти мимолетно, и так легко. Она, вероятно, не придала этому касанию большое значение, но это был первый раз, когда к нему нежно прикоснулись…