Первое знамя (СИ)

Нет, ликанов можно обратить в бегство. Они легко впадают в боевую ярость, но умеют действовать хладнокровно, просчитывая все варианты. И отступают, когда не остается ни малейшего шанса на победу. А сейчас этот шанс у них есть! Нет, остановить прорыв принца они не смогут, не станут и пытаться. Но истребить наш небольшой отряд им вполне по силам. Особенно если альвы вспомнят, что они маги и высунут свои трусливые задницы из-за поднятого купола защиты.
  
— Весь огонь на химер! — приказал я, силясь разглядеть сквозь клубы порохового дыма, что же все-таки происходит. Может древолюбы что-то задумали? Но что?
* * *
Первые разрывы бомб настигли его на выходе из шатра верховной подружки одной наглой видящей.
Глядя на огненные вспышки, всевождь против воли почувствовал, как его челюсть отвешивается от удивления, а все инстинкты воют об опасности. Требуют только одного — бежать, укрыться! Забиться в ближайшую щель!
Под огонь пушек он попадал. И не раз! На теле под шерстью хватало застарелых шрамов от осколков бомб и картечи. А на левом бедре плешивым пятном красовался след от ожога. Но в этот раз хомо вновь применили что-то новое. Четверка небольших орудий, а большие по подземельям не протащить, била не хуже двух десятков полевых пушек, превратив центр лагеря в небольшой филиал огненной преисподней.
Что же, хомо умеют удивлять. Знают толк в бесчестной войне, и любят сеять смерть издалека, позоря звание воина. Притворное бегство боевых стай может стать не таким и притворным. Но это только к лучшему. Сами предки помогают его планам!
Он покосился на верховную и видящую, замерших на выходе из шатра с распахнутыми от ужаса и удивления глазами. При всей своей магической силе, равной которой нет под этим небом, альвы слабы. Слишком легко теряются, если что-то идет не по их планам. Впадают в панику. Правда, паникуют они странным образом — спешно укрывая себя или место своего пребывание тонкими плетениями защитных чар. И только потом начинают что-то соображать и действовать. Порой успешно.
Батарея хомо на далеком холме дала еще один залп. Одна из бомб просвистела рядом, и всевождь, повинуясь инстинктам, упал на землю, вжимаясь в нее всем телом. Духи предков, конечно, хранят и защищают. Но помогают только тем, кто и сам хоть что-то предпринимает для своего спасения.
Справа за шатром еще одной видящей полыхнула яркая вспышка взрыва, по ушам кувалдой шибанул грохот. Несколько шатров сложились, сметенные взрывной волной. Другие обзавелись дырками от осколков. Полыхнуло пламя пожара. В воздухе повис запах гари, крови и горелого миндаля. Кто-то кричал. Стонали раненые.
Вновь вскочив на ноги, всевождь почувствовал, что что-то не так. Правое плечо стрельнуло острой болью и кровоточило. Рана не была серьезной, но и он вместе со своими воинами заплатил свою часть кровавой дани.
Он оглянулся. Но’Зелим и Та’Энди не пострадали. Встав спина к спине, верховная и видящая успели прикрыть себя плетением защитных чар.
— Круг! Быстро! — крикнула разом растерявшая все свое высокомерие Но’Зелим еще одной верховной. — Нужно собрать круг!
Та’Энди молча побежала собирать остальных магов по ближайшим уцелевшим шатрам. Пожалуй, только она приняла предупреждение всевождя всерьез. Но сделать ничего не успела. Да и не могла успеть.
Новый залп обрушился на лагерь, когда маги альвов, объединив усилия, начали плести сложный аркан защитного заклинания.
Несмотря на общую нелюбовь к магии и альвам, всевождь должен был признать, что действуют они четко. Часть видящих прикрыла объединивших усилия магов, и взрывы бомб не нанесли им вреда. Другие видящие, посвященные и простые ученики вливали свои силы, питая формируемый Но’Зелим аркан.
Все больше альвов присоединялись к кругу. В отличие от магов хомо, это происходило само собой и как-то естественно. Народ Великого леса не занимался магией — жил ею, дышал.
Всевождь поморщился, против воли чувствуя, как от разлившейся по воздуху маны шерсть у него на загривке встает дыбом. Его народу магия давалась с трудом. Куда хуже, чем тем же хомо. Да и ограничивалась духовными практиками шаманов. Нет, сильный опытный шаман ничуть не уступал архимагу хомо или верховной альвов. Но таких шаманов всегда было меньше чем когтей на одной руке.
Аркан альвы закончили, когда батарея хомо дала четвертый залп. Воздух загустел, и центр лагеря накрыла похожая на мутное, серебристо белое стекло пленка купола. Бомбы хомо бессильно ударили в неё и взорвались, не нанеся урона… тем, кто находился внутри. Та часть лагеря, что оказалась без защиты, получила свою долю огня и осколков.
Незначительная деталь, что купол закрыл только центр, старого ликана не удивила. Альвы — те еще лицемеры. Они могут сколько угодно долго называть ликанов и варгаров своими любимыми учениками, но по настоящему заботятся только о себе. Остальных же просто используют и контролируют, оплетая лживыми сказками о вечной дружбе. Но если положить на чашу весов жизнь ста ликанов и одного альва, то у любого из них перевесит та единственная жизнь.
Нет, всевождь не жаловался. Принимал мир таким, каков он есть: лицемерный, жестокий, понимающий только силу. И платил Великому лесу тем же. Склонил голову, безропотно давал воинов и ждал. Да и альвы, при всем их высокомерии, все же враг его врага. А слова «пока что», лучше не произносить. Приберечь для будущего, когда настанет время собирать долги прошлого.
Ведомые Неистовым боевые стаи ринулись в решительную атаку.
Далекий холм плюнулся им на встречу огнем и дымом, словно проснувшийся вулкан. К грохоту орудий присоединился сухой треск ружей.
Всевождь прикрыл глаза, не желая видеть, как гибнут его воины. Смерть — закономерный итог любого пути, а смерть в бою — почет для воина. Но все же, это его вина. Плата, которую они должны заплатить, чтобы альвы ничего не заподозрили. Щедрая, кровавая плата, за которую он рано или поздно стребует с высокомерных хозяев Великого леса. А если не он, так его потомки. Это предопределено, словно восход солнца. А пока что придется платить.
Сейчас! — мысленно взвыл всевождь. Не то чтобы воины могли его услышать, но Неистовый отлично чувствовал бой. Знал, что еще немного и стаи окончательно впадут в боевую ярость и перестанут подчиняться приказам.
И сын его не подвел, когда прозвучал очередной залп, боевые стаи обратились в паническое бегство. Да так естественно, что всевождь и сам чуть было в это не поверил.
* * *
— Они бегут! — Бахала захватило радостное воодушевление.
Не только он, но и другие не верили своим глазам. Ликаны бежали. Драпали, сверкая хвостами! И это позволило нашим магам не отвлекаться от уничтожения боевых химер, которые наравне с магами альвов представляли реальную угрозу для успеха прорыва сил третьего принца.
Огонька добавили и артиллеристы. Вновь сменив картечь на бомбы, они перенаправили орудия и обрушили губительный огонь на химер.
В небеса испуганными птахами рвануло три дракона и остатки виверн, спавшие к югу от лагеря. Но атаковать не стали, просто поднялись повыше и внимательно наблюдали за полем боя с безопасной высоты.
Грохот паро-магических големов приближался. Вскоре в свете лучей восходящего над горами солнца стали заметны далекие черные силуэты оруженосцев и рыцарей. Некоторая часть боевых химер находилась, вместе с погонщиками, непосредственно перед выходом из долины, служа боевым охранением. Но без поддержки магов из лагеря они были обречены.
Атакующие копья прошли сквозь охранение, словно раскаленный нож сквозь масло, потеряв не более трех машин. Вырвавшись из ловушки, и сумев развернуться широким фронтом, силы принца внезапно поняли, что впереди пустота.
  
Сопротивления практически не было!
Драконы болтались где-то в вышине, не рискуя атаковать без приказа. Да и не бросят верховные своих любимых ящерок на убой. Это тебе не беззащитные селения жечь, да над конвоями беженцев глумиться. Тут ведь и убить могут.