Когда родилась Луна (ЛП)

ГЛАВА 33
Вымокшая, с покалывающей кожей, с зудящей раной на плече, я иду следом за Кааном, поднимаясь по лестнице из красного камня, и хмуро смотрю на пучки медной травы, проросшие в трещинах. Остановившись, провожу рукой по мягким травинкам.
  
Видеть листву такого цвета… странно. В Сумраке все, что прорастает изпод снега, имеет яркий оттенок зеленого. И хотя он мне нравился, этот мне нравится больше.
Выглядит крепче. Его труднее уничтожить.
Может быть, если бы я жила здесь, то смогла бы сохранить какую-нибудь растительность живой.
Что-то гладкое и круглое привлекает мое внимание, и мой взгляд скользит к темно-красной чешуе саберсайта размером с половину моей руки, лежащей среди травы. Возможно, она принадлежит Райгану, скорее всего, упала во время одного из его предыдущих визитов сюда.
Она здесь. На этой ступеньке. И за мной никто не наблюдает.
Может быть, я не так уж и проклята, в конце концов?
Я хватаю ее, бросаю взгляд на вершину лестницы и пальцами засовываю чешуйку между запястьями, пряча ее от посторонних глаз. Мое сердце колотится так громко, что я почти уверена, что каждая пара ушей в джунглях может это услышать.
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, победа разливается по моим венам с такой силой, что я почти пускаюсь в пляс.
Так, спокойно, ничего не произошло.
Грохочущий звук заставляет мой взгляд устремиться в небо, к густым облакам, собирающимся над головой.
Я хмурюсь.
Я слышала, что здесь температура воздуха значительно выше точки замерзания, идут дожди, и эти горные районы ― идеальное место для гроз. Все, что я видела, ― это ледяной дождь и мягкий, нежный снегопад…
Бледные облака вздымаются и набухают, и я дрожу, несмотря на липкую жару, ― в воздухе витает напряжение, которое никак не удается стряхнуть.
Я преодолеваю подъем как раз вовремя, чтобы увидеть, как Райган перепрыгивает через край массивного травянистого плато, и его колючий хвост исчезает последним ― вся гора, кажется, смещается от его толчка.
Раздается оглушительный рев, хлопанье крыльев, а затем он взмывает в небо.
Каан идет к краю, зажав в кулаке что-то круглое и извивающееся, и хмурится, наблюдая, как зверь проносится по ущелью и исчезает из виду.
― Куда он направляется? ― спрашиваю я, подходя ближе и прикидывая свои шансы добраться до мужчины, чтобы успеть столкнуть его с обрыва.
― Как и ты, ― бормочет Каан, помахивая блестящим черным жуком, ― Райган не выносит чужой помощи.
Я хмурюсь, разглядывая существо ― его тонкие лапы болтаются, похожие на когти клешни торчат из того, что, как я полагаю, является его мордой, и пытаются ухватиться за воздух.
― Что это?
― Клещ, которого я нашел в подмышке у Райгана, где чешуя еще не успела затвердеть после последней линьки.
Он швыряет насекомое себе под ноги и давит его каблуком ботинка. Тварь лопается, фиолетовые внутренности разлетаются по траве.
― Если оставить без внимания, они выделяют токсин, который может довести дракона до бешенства. ― Он бросает на меня тяжелый взгляд, скрытый тенью густых ресниц. ― Для животного, рвущегося сжигать города и уничтожать все на своем пути, нет иного избавления, кроме быстрой и милосердной смерти.
У меня кровь стынет в венах. Сжигать города…
Уничтожать все и всех…
Быстрая и милосердная смерть…
Все это совершенно не соответствует образу короля, который, очевидно, потворствует такому поведению своего зверя. По крайней мере, согласно слухам.
Меня охватывает замешательство, и я опускаю взгляд на фиолетовое пятно на земле.
― Идем. ― Каан взваливает на плечо седельную сумку, подхватывает другую и направляется к тропинке, проложенной сквозь густую листву впереди. ― Если ты хочешь есть, конечно, ― бросает он мне в ответ. ― Ты не сможешь сбежать, пока не поешь. Ты потеряешь сознание и очнешься там же, откуда начала.
Он прав.
Вздохнув, я следую его примеру, веревки вокруг моих запястий набухли от влаги.
― Думаю, ты случайно завязал их слишком туго, ― говорю я, озираясь по сторонам. Пытаюсь разобрать стрекочущие звуки, которые постоянно раздаются в воздухе, словно кто-то проводит палкой вверх-вниз по множеству ребристых, полых бревен.
― Уверяю тебя, ― говорит он, убирая с тропинки упавшую ветку, как будто она оскорбляет его лично, ― это не случайность.
― Если у меня отвалятся руки, то и железные наручники тоже, и тогда я призову Клод, чтобы она задушила тебя во сне.
― Такие милые обещания, ― задумчиво произносит он, и его тон настолько сух, что может лишить всей влаги мое тело.
Тропинка выходит на другое плато, на котором стоит небольшой каменный дом, словно выросший прямо из-под земли. Он двухэтажный, с окнами странной формы ― не круглыми и не квадратными, а что-то среднее.
Жилище искривлено в одну сторону внизу, на втором этаже ―в другую, крыша остроконечная. Стены местами выпуклые, местами вдавленные, словно их лепили маленькие пальчики.
Я замираю, пораженная, мои губы растягиваются в улыбке.
Как будто ребенок нарисовал это строение на куске пергамента, а затем вдохнул жизнь в стены, придав им силу и материальность.
Южная стена может похвастаться импровизированной решеткой из перекрещивающихся веток, увитых виноградной лозой с сочными фиолетовыми плодами моллифрута, аромат которых наполняет теплый воздух. Под ней расположены ряды высоких грядок, на каждой из которых красуются яркие овощи, с некоторых из которых, похоже, уже собрали урожай…
Я поднимаю взгляд, осматривая дом, не в силах избавиться от ощущения, что это место уже не посещают так часто, как раньше, несмотря на теплое чувство, которое наполняет мою грудь при одном только взгляде на него.
Интересно, какую песню он поет, мне она представляется глубокой, раскатистой, счастливой. В ней больше содержания, чем в песне обычных камней. Интересно, кружится ли Клод вокруг его округлых стен, впитывая его безмятежность?
А больше всего меня удивляет, почему от одного взгляда на него у меня щиплет глаза ― пузырьки эмоций лопаются быстрее, чем клещ, раздавленный Кааном.
Он проходит между грядками, опускает на землю свои сумки, а затем хватается за пышный пучок зелени. Он выдергивает из земли корень канита, его неровная длина покрыта почвой цвета ржавчины, которая осыпается обратно на землю, когда он отряхивает ее, а затем толкает его мне в грудь.
Нахмурившись, я обхватываю овощ руками и прижимаю его к себе, пока он повторяет этот процесс снова и снова, увеличивая охапку до тех пор, пока я едва могу видеть поверх нее.
― Ты собираешься приготовить овощной суп Райгану? ― бормочу я, задаваясь вопросом, как я должна видеть, куда иду, с такой охапкой в руках.
― Я приготовлю достаточно, чтобы нам не пришлось останавливаться ни в одной деревне, прежде чем мы достигнем Домма, ― говорит он, бросая в кучу что-то, что особенно трудно удержать, и чуть не сбивая меня с ног. ― Я бы предпочел, чтобы меня не видели с тобой, если этого можно избежать.
Да пошел ты, Каан Вейгор.
― Мне тоже не особенно нравится, когда меня видят с тобой. Только если я не несу пику с твоей головой на конце.
Он бросает в кучу еще один овощ, не отряхивая его, и засыпает меня землей, которая попадает мне в волосы и прилипает к влажной коже.
Может, я ему надоела…
Хорошо.
Я буду продолжать доставать его, пока он не ослабит бдительность, а потом начну действовать. Меня вполне устраивают мои шансы выжить в этих горах, учитывая обилие воды и плодоносящей растительности. Скорее всего, у меня все получится ― я наберусь сил по мере продвижения на юг. Думаю, эти горы окончательно преклонят колени где-то возле Боггита. Возможно, если я очарую взрослого молтенмау, то смогу без труда отправиться на охоту за Рекком Жаросом. Теперь, когда я свободна, мои возможности безграничны.