Восхитительная ложь (ЛП)
— Я действительно хочу трахнуть тебя, вольная птица. Но не тогда, когда его сперма все еще капает с твоей киски.
Его слова режут мою грудь с остротой тысячи крошечных бритвенных лезвий, заставляя меня отступить назад. Изо всех сил стараясь не обращать внимания на боль, я сосредотачиваюсь на том, чтобы помочь ему промыть раны.
— Тебе нужно, чтобы я проверила твои ребра? — Мои слова едва слышны из-за сухости, покрывающей мое горло. Поэтому я смачиваю небо языком, затем проглатываю застрявший там гигантский комок сожаления.
Кивнув головой, он отталкивается от сиденья унитаза и медленно поднимается на ноги, одергивая низ футболки, но далеко не уходит. Решив, что он нуждается в моей помощи больше, чем я в его одобрении, я тянусь к подолу его рубашки. Его глаза снова встречаются с моими, заглядывая в мою душу, когда я задираю его рубашку, останавливаясь только тогда, когда он взвизгивает.
— Чертов ад.
Именно тогда я понимаю, что его левое плечо зафиксировано, подвешено посередине, и он не в состоянии поднять его дальше. Это требует небольшого маневрирования, но, наконец, я снимаю с него рубашку и оцениваю его ушибленные ребра.
— Мне их перевязать? — Спрашиваю я, неуверенная в том, каков протокол лечения ушибов и, возможно, сломанных ребер.
— Нет. Не следует перевязывать сломанные ребра, потому что они могут помешать тебе глубоко дышать, что увеличивает риск пневмонии.
— Эм, хорошо. — Я не спрашиваю, откуда он это знает, но, судя по тому, что я видела сегодня вечером, я сомневаюсь, что это первое родео Лиама.
— Теперь ты можешь уходить. — Он указывает на дверь кончиком подбородка. — С остальным я справлюсь.
— Ты уверен? — Подсказываю я, оглядывая ванную в поисках чего-нибудь, с чем ему может понадобиться помощь.
— Я сказал, что со мной все в порядке, не так ли? — Его тон агрессивный, но я изо всех сил стараюсь не осуждать. Несмотря на то, что мы никогда не обсуждали, что означал наш общий поцелуй, я знала, что у него были проблемы с Роуэном, и то, что они так ссорились сегодня вечером, только еще больше открыло мне глаза. Никто не мог отрицать ненависти между ними; это было совершенно очевидно с каждым ударом. Итак, дав Лиаму то, что ему нужно, я поворачиваюсь на каблуках и выхожу из ванной. Может быть, когда-нибудь мы сможем поговорить о том, что это значит для нас и нашей дружбы.
Я в двух шагах от того, чтобы покинуть его комнату, когда он зовет меня по имени.
Я оборачиваюсь, и мой взгляд скользит по нему, когда он прислоняется к открытой двери ванной.
— Да.
— У меня есть один вопрос, но ты должна пообещать мне, что скажешь правду.
Мои глаза ненадолго закрываются, но затем я снова смотрю на него поверх ресниц.
— Хорошо.
— Если бы ты могла начать день сначала, ты бы все равно позволила ему трахнуть себя?
Мое горло сжимается, я колеблюсь с ответом. И тут меня охватывает совесть, поражая реальностью, с которой я не хочу сталкиваться. Сожалею ли я о том, что сделала с Роуэном? Я сожалею о той боли, которую причинили наши действия. Я сожалею о мотивах, стоявших за этим. Но если бы я снова оказалась в том чулане, остановила бы я его? В глубине души я знаю, что ответ — нет.
— Давай, Сирша. Это вопрос с ответом "да" или "нет". Ты бы все еще позволила ему трахнуть себя?
Проглатывая комок, застрявший у меня в горле, я спрашиваю:
— Правду?
Лиам кивает, его язык скользит по глубокому порезу на губе.
— Мне нужно это услышать, пожалуйста.
— Да. Я бы позволила — Это всего лишь несколько слов, но его лицо искажается от их силы, отрывая кусочек моего сердца.
— Закрой дверь, когда будешь уходить.
Я киваю, не в силах облегчить боль, которую причинила нам обоим.
— Спокойной ночи, Лиам.
Глава двадцать седьмая
СИРША
Когда я выхожу из комнаты Лиама, мое тело чувствует себя нагруженным, измученным ненавистью, которая мерцала в его глазах. Когда он задал мне этот вопрос, последнее, что я хотела сделать, это солгать ему. Не тогда, когда я уже поглощена этим на всю жизнь.
Он заслужил мою правду, какой бы разрушительной она ни была.
Мой висок сжимается, когда тяжесть дня оседает у меня перед глазами. Потирая закрытые веки кончиками пальцев, я чувствую первые признаки назревающей мигрени. Минуя свою спальню, я быстро спускаюсь на кухню, чтобы выпить стакан воды и немного облегчить мигрень. Я кладу две таблетки на язык, прежде чем запить их, затем тащусь в свою комнату, более чем готовая отоспаться после этого дерьмового шоу.
Наконец, измученная этим днем с американскими горками, я открываю дверь своей спальни, но останавливаюсь на полпути, когда замечаю вытянувшуюся фигуру, крепко спящую посреди моей кровати. Оказавшись в комнате, я выглядываю в коридор, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь. Мои глаза метаются влево и вправо, затем я осторожно закрываю дверь и поворачиваю замок, убеждаясь, что ни Лиам, ни Беван не ворвутся внутрь и не обнаружат полуголого, вырубившегося Роуэна в моей постели.
Черт! Что за хуйня на самом деле? Как он вообще сюда попал?
Мои ноги сами несут меня к нему, но чем ближе я подхожу к кровати, тем отчетливее становится отчетливый запах алкоголя, такой чертовски сильный, что он наполняет мой нос, пока я почти не чувствую его вкус на языке. Морщинка появляется над моим носом, когда мой желудок переворачивается.
Черт возьми, Роуэн, сколько ты выпил?
Он лежит плашмя на животе, подложив предплечье под голову, его шея вытягивается в сторону, когда лунный свет проникает через окно, освещая его лицо. Моя рука тянется, чтобы встряхнуть его, чтобы разбудить, но как раз перед тем, как я дотягиваюсь до него, я останавливаюсь как вкопанная, отмечая полуулыбку, украшающую его спящее лицо. Он выглядит так непохожим на обычного самоуверенного засранца, к которому я привыкла. Исчезли саркастические насмешки и темное облако, которое, кажется, нависло над его головой. Во сне он выглядит… почти умиротворенным. Как будто все его заботы, обязанности и все, что преследует его душу, не доходят до него во сне. Он выглядит молодым и уязвимым — полная противоположность ходячему дьяволу с греховной улыбкой.
Каким-то образом эта мысль вызывает улыбку на моих губах. Наконец, я протягиваю руку вперед, убирая волосы с его лица.
У меня вырывается вздох, когда я вижу, что он не потрудился смыть кровь с лица или обработать какие-либо из своих ран. Похоже, вместо этого он заглушил ту боль, которую испытывал, на дне бутылки. Мои пальцы дергаются, желая стереть следы крови с его лица. Вместо этого я опускаюсь на колени на пол, кладу голову на матрас рядом с его головой, и, как какая-то сумасшедшая, наблюдаю, как трепещут его ресницы, пока он видит сны. Невнятный шепот вибрирует на фоне его кривой ухмылки, и на короткую секунду я задаюсь вопросом, с кем он разговаривает, и не с ними ли он улыбается, как маленький мальчик, который только что встретил настоящего Бэтмена.
Наконец, я поддаюсь желанию прикоснуться к нему снова и позволяю кончикам моих пальцев коснуться его покрытой синяками щеки.
— Кто тот человек, который стоит за монстром, Роуэн? — Это задыхающийся вопрос, едва слышный шепот на ветру, но он замирает. Его грудь напрягается, без признаков выдоха, как будто он слышал каждый слог. Внезапно он сдвигается, переворачиваясь на спину, и дает мне полный обзор своего татуированного торса. Это первый раз, когда я вижу его обнаженную грудь так близко, и, черт возьми, ему самое место на одном из этих захватывающих видео TikTok. Ну, знаете, те, в которых звучит "Это произведение искусства".
Мои жадные глаза впитывают лоскутные узоры, усеивающие его торс, разнородные произведения искусства, которые составляют мужчину, лежащего передо мной. Все, начиная от черепов, роз, ножей и даже маленькой могилы со словами "Я обвиняю общество", выгравированными на надгробии. Наконец, мой взгляд останавливается на самой большой части, которая покрывает большую часть его левой стороны — три меча накладываются друг на друга в форме шестиконечной звезды, а вокруг лезвий, прямо там, где пересекаются три меча, изображена корона. При ближайшем рассмотрении я вижу инициалы, выгравированные на рукоятях меча. B, K и D. Затем, прямо в центре короны, находится буква R, окруженная драгоценными камнями. Истинные короли Киллибегса — Брейди, Кинг, Деверо и, наконец, Райан.