Восхитительная ложь (ЛП)

Я слежу глазами за его руками, когда он проводит ими по лбу и зарывается кончиком пальца в длинные, намокшие пряди челки, прежде чем убрать их с лица. Его плечи опускаются, когда он поворачивает голову и поднимает лицо к ночному небу.
Дождь струится из почерневших облаков над головой, пронизывая воздух и увлажняя его покрытую потом и кровью кожу. Тем не менее, он, кажется, равнодушен к ледяным каплям и вместо этого купается в них.
  
Свет от больших прожекторов отражает капли воды, прилипшие к его обнаженному торсу, придавая ему неестественный вид, как у актера в последнем полнометражном боевике.
Он опасно опьяняет, и я ненавижу то, как мое тело реагирует на него. Как бы я ни старалась, кажется, я не могу бороться с невидимой нитью, которая связывает нас вместе. Всякий раз, когда Роуэн находится в моем присутствии, он становится вором, крадущим каждую унцию моего внимания, хочу я этого или нет.
Кровь стекает с его разбитого лба, как узкая река, растекаясь по высоким контурам скул, пока, наконец, не скапливается в углублении открытого рта.
Мое дыхание застревает в горле, когда кончик его языка выглядывает, захватывая маленькую лужицу одним небрежным движением.
Я знаю, что так не должно быть, но по какой-то неизвестной причине одно это легкое движение наполняет мое сердце пульсацией, которой мог вызвать только он.
Мое влечение может показаться безумным, но опасность — обман, похоть, все это — заманчиво. Но разве не так падают ангелы? Дьявол был самым поразительно красивым мужчиной. Искушением, которому мы никогда не должны поддаваться, грехом, который мы не должны совершать. Но даже в этом случае истории говорят, что когда-то он был любимым творением Бога. Роуэн Кинг — мой собственный дьявол, прекрасная загадка, окутанная грозовыми тучами и покрытая самыми заманчивыми грехами. Достаточно ли я сильна, чтобы бросить вызов его притяжению ко мне, или он будет тянуть меня ко дну, пока я не сгорю в его пламени?
Когда его чарующий взгляд устремляется на меня, отчего у меня перехватывает дыхание, я получаю ответ. Роуэн Кинг погубит меня.
После того, как мы покинули территорию замка Килл, Беван отвезла нас обратно в дом, прежде чем скрыться в своей домашней библиотеке с книгой, зажатой подмышкой. Очевидно, Лиам получил тренажерный зал, а она — комнату с непристойными книгами на полках от одной стены к другой. Ее слова, не мои.
В любом случае, она сказала, что ей нужно проветрить голову после драки. Не то чтобы я виню ее, потому что я все еще не оправилась от садистской жестокости всего этого.
Почти час я меряю шагами этажи, ожидая возвращения Лиама. Я не разговаривала с ним с сегодняшнего утра, до того неловкого телефонного звонка с Роуэном, и как бы мне ни хотелось избежать темы моей сексуальной эксплуатации, я чувствую, что ему нужно какое-то объяснение.
Наконец, чуть позже десяти, входная дверь со щелчком открывается, и он втаскивает себя внутрь, правой рукой прижимая к левому боку грудную клетку.
Выключив телевизор, я кладу пульт дистанционного управления на стол и поднимаюсь со стула, прежде чем подойти к нему неуверенными шагами.
— Вот. — Я указываю на его спортивную сумку. — Позволь мне помочь тебе с этим.
Его глаза сужаются, темнеют, когда останавливаются на моем лице. Резкий вздох срывается с моих губ, когда мой взгляд останавливается на его потрепанном виде. Вдоль его подбородка образовался огромный синяк, не говоря уже о глубоком порезе на нижней губе. Под носом у него запекшаяся кровь, а левый глаз кажется несуществующим из-за припухшего века.
— Мне не нужна твоя помощь, — процедил он сквозь зубы. Я знаю, что он злится на меня, и у него есть на это полное право, но ему явно больно. — Просто отвали, Сирша. Я, блядь, не в настроении слушать твою фальшивую искренность. Если ты хочешь поиграть в медсестру, я уверен, что твой придурок-долбоеб был бы рад заполучить тебя. — Его слова ранят сильнее, чем я готова признать. Затем он протискивается мимо меня и тащится вверх по лестнице, кряхтя при каждом шаге. Мои глаза остаются прикованными к нему, и когда он покачивается на полпути к вершине, хватаясь за перила для опоры, я взбегаю на несколько ступенек и встаю у него за спиной. Может, ему и не нужна моя помощь, но он ее получит.
Кладя ладонь ему на спину, я останавливаю его, чтобы он не откинулся назад.
— Я сказал, что у меня все хорошо.
Я игнорирую его, придерживаясь за него, как тень. Наконец, как только я успешно поднимаю его по лестнице, я провожаю его до двери его спальни и открываю ее для него. Он безмолвно проносится мимо меня во второй раз, бросая свою спортивную сумку прямо у двери, прежде чем шагнуть через спальню к ванной комнате.
Включив свет, он пинком распахивает дверь и втаскивает себя внутрь, оставляя дверь открытой. Я воспринимаю это как приглашение и следую за ним. Наконец, я останавливаюсь в дверном проеме и прислоняюсь плечом к косяку. Мои глаза отслеживают каждое его движение, пока он опускается к шкафчику под раковиной и достает аптечку первой помощи. Его левая рука все еще сжимает грудную клетку, поэтому правой он щелкает застежкой, удерживающей зеленую пластиковую аптечку, прежде чем достать флакон с антисептиком и несколько ватных шариков.
Чувствуя себя беспомощной, я отталкиваюсь от дверного проема и сокращаю расстояние между нами. Я выхватываю бутылку из его рук и встречаю его недовольный взгляд своим.
— Я знаю, ты злишься на меня, но это не значит, что тебе не нужна моя помощь.
Его ноздри раздуваются, когда он обреченно выдыхает. И снова я игнорирую его упрямство, откручиваю крышку с флакона Деттола и смачиваю несколько ватных шариков антисептиком. Отчетливый запах антисептика наполняет мой нос, напоминая мне о свежеуложенном асфальте на недавно проложенной дороге.
Наконец, я закрываю крышку унитаза и затем жестом приглашаю его сесть. Когда он опускается на крышку, он кряхтит, его глаза закрываются от боли.
— Ублюдок.
Как только он устраивается, я кладу кончики пальцев ему под подбородок и наклоняю его голову, давая мне лучший угол обзора. Внезапно его глаза распахиваются, останавливаясь на моих. За его бурными серыми глубинами кружатся обида и страдание, крадущие воздух из моих легких. Я чувствую себя огромной сукой из-за всего, что произошло сегодня, и теперь, после боя, я понимаю, в глубине души, Роуэн использовал меня всего лишь как пешку в своей игре против Лиама. Я чувствую себя глупо из-за того, что позволила этому случиться, но боль, написанная на лице Лиама, делает мои беспечные запреты еще более прискорбными.
С фальшивой улыбкой я преодолеваю чувство вины, роящееся во мне, и подношу ватный тампон к его губе. У него вырывается шипение, когда я осторожно надавливаю на открытую рану, но он не сводит с меня глаз. Тяжесть наших невысказанных слов ложится мне на плечо, как камень, но я не думаю, что сейчас время обсуждать то, что произошло с Роуэном, поэтому я сохраняю молчание, тихо убирая следы крови и промывая открытые порезы, чтобы в них не попала инфекция.
Наконец, как только я наношу щедрое количество крема Savlon на все открытые раны, я бросаю принадлежности на столешницу в ванной и снова поворачиваюсь к нему лицом. Огонь вспыхивает в его глазах, затем внезапно он протягивает руку, хватая меня за бедро, прежде чем потянуть меня вперед. Мое сердце замирает, когда я останавливаюсь между его ног, глядя на него сквозь ресницы. Даже сидя, его лицо на одном уровне с моим, его глаза прожигают меня насквозь, заставляя покраснеть мои разгоряченные щеки.
  
Сексуальная ухмылка расползается по его лицу, когда его руки скользят вниз, по материалу моих шорт для сна, пока не обжигают обнаженную кожу моего бедра. Мое нутро сжимается, охваченное потемневшей похотью, кружащейся в его глазах.
Он наклоняется, и как только я думаю, что он собирается заявить на меня права поцелуем, он останавливается, оставляя между нами лишь вдох. Наши взгляды снова встречаются, когда он произносит свои следующие слова напротив моих губ.