По эту сторону. Дом с секретом и истинные лица. Часть вторая

– Жуть как выглядит! – согласился Крамеш. – А ты успеешь удалить это самое, что ему мешает узнавать запахи, пока мы не уехали?
– Конечно. Да это очень просто делается. В принципе, можно было бы и сейчас, но я хочу сначала анализы у него взять.
Таня была настолько довольна, что даже здоровенные медвежьи зубы воспринимались как нечто абсолютно нестрашное.
И именно в этот момент в дверь кабинета постучали, дверь открылась и вошёл Уртян.
– Что тут происходит? – едва выговорил он, узрев дивную по силе и выразительности картину – ощипанный до замшевого состояния медведь с осоловелыми глазами и максимально распахнутой пастью и Таня, которая чуть не с головой там.
– Не переживай! – отозвался Крамеш. – Мы тут уже все в шоке!
– Оригинальный ответ! – нет, Уртян быстро понял, что медведь под воздействием, следовательно, опасен так же, как… диван, но само зрелище приводило его в трепет. – Тань, ты это… я тебя уважаю! Я б не полез туда, хоть озолоти! А кстати, что ты там потеряла?
– Его нюх, – исчерпывающе объяснила она.
– Нашла?
– Думаю, что да.
– Ваааще уважаю! А можно ты всё-таки оттуда отойдёшь?
– Веришь? Мы тут все об этом мечтаем! С редкостным единодушием! – пробормотал Крамеш.
Когда Бирюков обнаружил себя сидящим на диване уже в людской форме, он даже не удивился, просто обрадовался, что, видимо, всё прошло без проблем и его агрессии, а узнав результаты осмотра, потрясённо уставился на Таню.
– То есть… У меня вернётся обоняние?
– Думаю, что точно станет лучше, а возможно, вернётся полностью. Полагаю, что дня через три можно приступить к операции, ой…
Это самое «ой» относилось к возникшей на подлокотнике дивана Муринке, которая с гневным писком ринулась на Бирюкова и… цапнула того за палец.
Таня от ужаса даже вдохнуть забыла – так и замерла на месте, глядя, как опешивший Михаил уставился на норушь, повисшую на его руке.
– Эй, ты чего? Отцепись, а? Ну, пусти! Упадёшь же! – загудел он.
Нельзя сказать, что он воспринял это очень уж благодушно – всё-таки никому не приятно, когда вгрызаются в указательный палец, но сдержать полыхнувший было гнев он сумел, и даже рукой не встряхнул, чтобы скинуть это мелкое и отчаянно отважное существо.
«Хорошо, что Уртян ушёл!» – мимолётно подумалось Татьяне.
– Мурина, выплюнь медведя! – строго велел Соколовский.
Никакой реакции.
– Шушана! – погромче окликнул он.
– Тут я! – Шушана вынырнула из-за спинки дивана, весьма хладнокровно осмотрела Муринку, висящую на пальце Бирюкова и рычащую что-то грозное, но абсолютно невнятное, а потом развела лапками.
– Она в своём праве вообще-то! Он её напугал, чуть не обидел Таню, ранил Уртяна!
– Шушаночка, но… разве это не опасно? – осторожно уточнила Таня.
– Для норушей – нет! Помнишь, когда ты к тому, прошлогоднему медведю ездила?
– Ещё бы… забудешь такое, – согласилась Таня, не сводя глаз с норушинки и готовясь, если что, её подхватить.
– Я же тебе тогда говорила, что у нас имеются специалисты по общению с медведями. Ну, это родовое такое… Мы часто вместе сотрудничали, вот и был заключён договор – ни один медведь исконных земель ни при каких обстоятельствах не навредит норуши. Так что, если бы Уртян не подвернулся, Муринку медведь всё равно не тронул, даже если бы она ему в пасть заскочила!
– А можно её снять? – тоскливо осведомился Бирюков. – Чего она?
– Сердится! – одним словом ёмко и исчерпывающе описала происходящее Шушана. – Сейчас ещё посердится, а потом отпустит… может быть! А… нет, утверждает, что не отпустит, а ещё покусает! – перевела она возмущённый, но по-прежнему невнятный писк.
Именно на эти звуки и прибыл Уртян, а обнаружив своё норушиное сокровище висящим на пальце свежепойманного медведя, слабым голосом произнёс:
– Что-то мне кажется, что я минуты до отъезда считать буду – хоть на плато передохну!
 
Глава 32. Поплечное дельце
 
Как Татьяна и предполагала, сама операция была пустяковой. Даже помощь Константина не потребовалась.
  
«Зачем человека лишний раз смущать? – думала Таня, представляя реакцию коллеги на здоровенного бурого, да ещё прилично ощипанного медведя. – Это я уже как-то… привыкла, а для человека, неподготовленного к такому зооразнообразию, это лишний стресс!»
Она с удовольствием осмотрела результаты своей работы, а потом, услышав неожиданное хмыканье от Соколовского, который присутствовал при операции, покосилась на начальство.
– Вы с таким довольным видом заглядываете ему в пасть… Неужели не страшно?
Таня с недоумением пожала плечами:
– Чего тут бояться? Он спит под наркозом, в пасти расширитель. Даже если ему захочется закрыть рот, он это сделать не сможет, так что…
– Многие сказали бы, что их всё равно пугают зубы – вон какие здоровенные…
– Зубы как зубы, – Таня, пользуясь случаем, и зубы медведю проверила – мало ли… – Здоровые! – одобрительно заметила она, не замечая широченной улыбки Филиппа Ивановича.
– Интересно, а кого-то покрупнее осмотреть… не испугались бы?
– А покрупнее у нас кто? – удивилась Таня. – Если хищников брать, то у нас в стране в одном весовом диапазоне с бурым медведем только тигры. А, ну, белые медведи ещё.
– Это я так… на всякий случай, – расплывчато объяснил Соколовский. – Мало ли… занесёт кого-нибудь.
– Дракона, что ли? – мрачно прищурилась Таня.
– Нет, наши драконы, которые Змеи, они сейчас все в исконных землях. К счастью, последний из тех, которые тут жили, несколько лет назад домой вернулся. А вот из рода Полозов кое-кто может быть… Они скрытные, живут, как правило, под землёй.
– Это как Ххорш? Ну… он не очень большой.
– Так и есть, он совсем некрупный, – «утешил» Соколовский. – Но крупные к людям выходить терпеть не могут, это разве что какая-то необходимость случится, ну, или люди к ним сами заявятся…
– Надеюсь, не заявятся! Что-то мне кажется, что огромная змея, да ещё с талантами внушения, это не очень хорошая встреча!
– Однозначно! – подтвердил Соколовский, разумно умолчав о некоем исключении, которое вполне себе с удовольствием живёт среди людей и очень неплохо себя тут чувствует.
Если честно, то он тихо надеялся, что с этими созданиями его гостиница, его ветеринар и остальные его сотрудники не встретятся.
Медведь начал подавать признаки жизни, так что Таня убрала расширитель и отступила в сторону, снимая перчатки.
– Так, Танечка, идите себе… к себе и Крамеша мне пришлите. Мало ли… пациент бузить будет, – распорядился Соколовский, прекрасно понимая, что после наркоза и кошка бывает тигрищем, но, как оказалось, всё это было вовсе не про Бирюкова.
Он уютно свернулся здоровенным таким калачиком и мирно посапывал под одеялом, которое ему передала с Крамешем добрая Татьяна.
– А куда вы его хотите девать? – заинтересовался Крамеш.
– Честно? Никуда не хочу! Вообще заниматься этим лень. А придётся… – вздохнул Соколовский.
Он вообще в последнее время начал сильно подозревать, что свалившиеся на него заботы это вовсе не просто его плата за некий прошлогодний просчёт, а направленная против него многосоставная интрига. Разумеется, Крамешу об этом он говорить не стал, а вот сам всерьёз призадумался, и почему это его батюшка в последний его прилёт домой был так доволен?
«Зная его характер и страсть к многоходовкам, это очень и очень возможно! Чего стоит только та его игра с пером… – Сокол поёжился. – Да, закончилось-то всё прекрасно, кто бы спорил, – он невольно улыбнулся, вспоминая жену. – Но сам факт… заставляет задуматься, как ни крути!»
Меряя шагами кабинет, Соколовский вновь и вновь прокручивал события, из-за которых в прошлом году ввязался в совершенно нетипичное для него дело.
«А ведь после первого возвращения домой батюшка мне только и твердил, что надо бы не просто лицедейством заниматься, а найти себе дело по плечу, пусть и в людском мире, раз уж я там прилично времени провожу. Вполне возможно, что раз я сам не поторопился с поисками, то мне вот таким макаром "поплечное" дельце и организовали. Всего-то делов – спровоцировать меня сделать что-то не так… Например, оставив сказочницу без присмотра именно тогда, когда ей у нас ничего не грозило, а мне позарез надо было к семье вернуться!»