Неблагая

— Почему?
Олани слегка улыбается. Я вижу, что они с Рейзом дружат, что их отношения глубже и теплее, чем просто партнерство. Внутри меня растет зависть: я никогда не понимала, как людям удается взять и подружиться.
— Он предложил кое-что получше. И к тому же мы с Рейзом уже были знакомы в… — Она слегка запинается, и я предполагаю, что подтекст несколько сложнее. — …в прошлом.
Пауза. Рейз встряхивается, делает вдох и продолжает:
— Лейра выгнала меня в начале года. Я не тот наследник, который ей нужен, и она решила, что я не стою усилий. Просто вышвырнула меня на улицу ни с чем. А я знал, что у Лейры в этой комнате что-то важное. Для всей семьи. Но она не говорила, что там, и я… И я однажды понял, что заслужить право на вход туда мне никогда не удастся, так что… Ну, вы понимаете.
— Так что я его отпустила и мы стали планировать деликатное ограбление. И все должно было получиться, — добавляет Олани с некоторой горечью.
— Но у вас не было подменыша для активации, — замечает Исольда.
— Точно, — говорит Рейз непонятным ровным тоном и обращает взгляд ко мне.
Я смотрю на компас на руке. Он слегка подрагивает, как будто напоминает, что пора идти.
Повисает мрачная, тяжелая тишина.
Исольда хмурится и морщится из-за присохшей к лицу крови.
— И что теперь?
— Мы найдем крепость или что там, — уверенно говорит Рейз. — Я заявлю права на Хранилище Смертных и свое место в роду Уайлд. Вы получите свою долю сокровищ. Лейра получит под зад. Все в выигрыше. — Он усмехается, склонив голову, и я вижу мечтательные огоньки в его глазах. — Ну, кроме Лейры.
До сих пор я молчала, пытаясь переварить услышанное, но теперь моя очередь высказаться. Я говорю очень тихо — и потому удивляюсь, когда все оборачиваются и смотрят на меня.
— А мы, по-вашему, вот так возьмем и согласимся? В соглашение не входило, что за нами объявят охоту.
Рейз пожимает плечами. Теперь он снова похож на прежнего себя, с озорством во взгляде.
— Соглашение не имеет смысла. Вам это нужно не меньше нашего.
Я хочу отказаться. Я так сильно хочу отказаться. Слишком много необъяснимого, и с самого начала никто не предупредил, что нам придется убегать, спасая свои жизни. Я так хочу просто уйти отсюда, как будто ничего этого никогда не было.
А потом я вспоминаю о доме, о том, как мы с мамой собирали тысячелистник, о теплом запахе земли в папиной мастерской, о золотистом полуденном свете, льющемся в двустворчатые окна. И о том, как мы вчетвером что-то рассказывали и смеялись.
А кроме этого, я сейчас попросту не могу бежать. Я потратила столько магии, что не чувствую уже ничего, кроме звона в ушах. В мою кожу въелись волшебные чернила, чары проникают в кровь быстрее, чем мне удается от них избавиться, и у меня есть всего один шанс освободиться.
— Если нас из-за этого убьют, — говорю я, напрягаясь от вынужденной уверенности в голосе, — я жду двойную оплату.
Исольда берет меня за руку и стискивает своими холодными пальцами; ее глаза возбужденно блестят. Я стараюсь не морщиться от боли, когда она сжимает мою обожженную кожу.
Быстро смотрю в глаза Рейзу и, чтобы проще было сосредоточиться, перевожу взгляд на кончик его носа. Он слегка приподнимается, когда Рейз улыбается.
— Справедливо. Так куда нам, Исилия?
Я опять смотрю на компас, хотя знаю, что увижу. Стрелка замерла, но я чувствую ее нетерпение.
— На запад, — говорю я. — Мы едем на запад. По крайней мере сейчас.
Чары под кожей немного затихают, как будто убедившись, что я о них помню.
  
Глава 18
 
Дело в том, что восемь квадратных метров — не самый комфортный способ размещения для четверых человек и домового. Если подсчитать, то выходит примерно по два квадратных метра на каждого, что вроде бы достаточно, но по факту, поверьте, очень мало.
Стоит также учесть, что двое из четырех едва ли могут выпрямиться, не стукнувшись головой, а на ограниченной площади ютятся еще и вещи.
И, главное, эти четверо не сильно ладят.
Причем выборочно. Между Исольдой и Олани быстро завязывается некая дружба, которая в основном сводится к обсуждению разнообразных способов выбить дурь из других людей, а также к разговорам о древних и, вероятно, выдуманных кладах.
 
Рейз в основном задумчиво молчит, и это меня устраивает.
В конце концов нам приходится остановиться на ночлег. Мы съезжаем с дороги в перелесок. Вряд ли люди Лейры смогут догнать нас так быстро, но все же будет спокойнее, если мы укроемся в деревьях.
— Эй, Пернатый, не поищешь нам местечко для гнезда? — говорит Олани и сует в руки Рейзу оба их спальника. Несмотря на интонацию, это не вопрос.
— Олани! — возмущается он, покраснев. Наверное, ястреб — его любимое обличье после человеческого. Не знаю как, но ей вроде удалось вернуть его в нормальное расположение духа своей подколкой.
— Спасибочки. — Она поворачивается ко мне. — Есть разговор.
Да что ж такое. Мне так хотелось спокойно провести вечер, вымести битое стекло, расставить вещи на свои места. Я думала, мы с Исольдой сможем наконец побеседовать без посторонних.
Однако и сестра бросает на меня странный взгляд, когда за Рейзом захлопывается дверь. Она, значит, тоже не со мной.
Стиснув зубы, я распахиваю и подпираю дверь, чтобы тесная повозка проветривалась. Начну с самых крупных вещей: кастрюля, сундук с одеждой, все упавшие с полок книги. Спина меж лопаток неприятно зудит, потому что за мной наблюдают. Вернув всё на место, я достаю метлу.
— Твоя сестра сказала, что тебе нужно время прийти в себя. — Олани поднимает перевернутый таз. — Но, Сили, давай поговорим о твоей магии.
Интересно, как это они успели меня обсудить, если я все время с ними. Получается, Исольда раскрывает мои слабые места. А это уже предательство.
— Когда это вы обо мне разговаривали?
Исольда шагает в мою сторону.
— Не пытайся съехать с темы. Хватит делать вид, что проблемы нет.
Игнорирую. Похоже, чем больше я задумываюсь о магии, тем быстрее она перерастает в нечто неуправляемое.
— Ладно, — говорит Олани. — Начнем с простого. Что за заклинание ты применила к Арис? На что опиралась?
Молчу.
— Арис умеет делать всякое со светом. У меня магия исцеления, и я иногда могу поставить щит — кстати, еще раз извини за него. Лейра как бы не по этой части, но она настолько сильный перевертыш, что остальное не имеет значения. Пока что я видела, как ты управляешь молнией, огнем и… э… и ветром. — Она впервые запинается, как будто вспомнив лицо Арис, когда я вытягивала из нее воздух. Я вздрагиваю. — Так в чем фокус? Ты знаешь магию стихий?
— Стихий? — повторяю я, наклоняясь пониже, чтобы проверить, не пропустила ли я мелкие осколки. — Вон ту лампу не зажжешь?
Слышится щелчок, темный угол озаряется светом. Выметаю из-под очага комки пыли, покрытые мелкой стеклянной крошкой. Сосредоточиваюсь на метле, и тут Олани, видимо, решает обратиться к Исольде, потому что моя сестра говорит:
— Мы ничего не знаем о магии. Она нам… в новинку.
— Сили, где ты этому научилась? — Напряжение в голосе Олани усиливается.
— Я не училась! — огрызаюсь я. — Я не умею использовать магию. Это происходит… само.
Наступает долгая пауза. Наконец Исольда говорит:
— Так, может, пора бы.
— Сол…
Но она меня перебивает. Вот оно, то чувство: что-то изменилось. Мы изменились.
— Не спорь! Твоя магия опасна, Сили. Ты же видела, как оно было… и что было с тобой. Сколько раз еще нам придется так ссориться, пока это не вылезет кому-то боком, если не хуже?
Внутри меня скручивается боль, такая жгучая, что могла бы выжечь дотла чувство вины. Я разгибаюсь и смотрю Исольде в глаза, судорожно вцепившись в метлу.
— Мне не нужна магия! Мне вообще ничего не нужно!
— Твоя сестра права, — вмешивается Олани и встает между нами. — Тебе нужно учиться ею управлять, потому что иначе мы все рискуем. Я бы очень не хотела сгореть в муках только потому, что у тебя эмоциональный зажим.