Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов

Голицын в своих прогнозаз оказался прав на сто процентов.
Все внимание многочисленного наряда уделялось обеспечению охраны прибывавших делегатов и их вещей. Милицейский коридор протянулся от платформы к месту предполагаемой стоянки депутатских автобусов. Посторонний, действительно, мог приблизиться к народным избранникам разве что по воздуху.
Зато службы вокзала — камеры ручной клади, билетные кассы, особенно со стороны города, наоборот, не были прикрыты, оставались доступны.
Покинув Голицына на стартовой позиции, Волоков с перрона повернул назад, в проход к прирельсовому железнодорожному почтамту. Пассажиров здесь было еще немного: посетители грязноватой шашлычной, кавказцы.
— О, Волок! Е–моё!
Девица, разговарившая с кавказцами — в мужской шляпе, шубке, в белых обтягивавших стройные ноги джинсах и высоких сапожках, развернулась, было, чтобы идти, и едва не врезалась в него.
— То никогда, то на неделю два раза! Ты чего тут?
Волок узнал Ксению.
— За сигаретами. А ты?
— С друзьями… — Она показала на кавказцев.
Оба спешили. Договорили уже на ходу, расходясь:
— Телефон не потеряла? Звони!
— Нет. И ты тоже не пропадай.
Кавказцы не спускали с нее глаз. Ослепительно–белые зубы, ярко накрашенный рот. Верхняя пуговица на груди, несмотря на морозец, — не застегнута.
— Как твои мальчики? — вспомнила. — Виталька?
— Не знаю. Я с того дня их не видел.
— Увидишь — передавай привет.
Внезапно в динамиках вверху громко щелкнуло, полились торжественные звуки «Прощание славянки!»
Оба сразу заторопились.
— До встречи!
— Чао…
МЕНТЫ
Поезд уже катил вдоль платформы.
Поднявшиеся еще затемно номенклатурные пассажиры, как один во всех тамбурах дружно грянули:
— «Да–ра–гая ма–я стали–и–ца…»
Республиканская партийная делегация прибывала в полном составе. С секретарями обкомов, с начальством, с обязательными типажами официально расписанного реестра — доморощенным академиком, дояркой, писателем, рабочим–металлургом, шахтером, сельской учительницей…
В начале перрона, у могучих свежевымытых «икарусов», окруженный телохранителями и свитой, их уже встречал Первый республиканский секретарь. Он же член Политбюро. Моложавый, стройный, в модном пальто.
Состав плавно притормозил и из всех тамбуров сразу появились делегаты — все, как и было задумано — налегке, без вещей. Праздничные, улыбающиеся, с сознанием собственной избранности, заслуг, труда, значимости…
" Ум, честь и совесть эпохи…»
Игумнов сплюнул:
" Мы в дерьме, а вы во всем белом…»
Старший группы кубинских слушателей Академии МВД — неулыбчивый, в кожаной куртке, похожий на азербайджанца, успевший повоевать в Анголе, шепнул Игумнову:
— Узнают дома, что носим здесь чемоданы, скажут, учились в Союзе на носильщиков…
— Думаю ваши козлы на Кубе не лучше, Эста!..
— Фидель — человек!
Подбежал молоденький инспектор из Группы обнаружения забытых в вагонах делегатских вещей:
— Товарищ капитан, вот, — в руке он держал флакон одеколона. — В туалете стоял. Делегаты забыли… Мне вести к ним? В гостиницу?!
Практичный зам Игумнова Цуканов не замедлил сунуться:
— Не дури! Тащи к нам кабинет! Пригодится. «Шипр» этот Министерство Путей Сообщения выставило… По флакону в каждый сортир.
Инспектор засомневался:
— А в других вагонах не оставили!
— Может выпили. Что ж нам теперь, под унитазы заглядывать?!
Генерал Скубилин — высокий, осанистый — возвращавшийся по платформе вместе со своим штабом, услышал:
— Если с вещами делегатов что–нибудь случится — тебя, Цуканов, первого под унитаз загоню!
Служака мгновенно сориентировался
— Так точно, товарищ генерал…
— А то будет, как в прошлый раз! Не забыл?
В прошлый раз Цуканов погорел на консервах.
Когда он выходил из холодильника после комиссионной проверки вагона с консервами, охрана ВОХРа обнаружила у него в портфеле несколько банок. Цуканов оправдывался — " в магазинах–то шаром покати!» Жена Цуканова в ногах валялась, еле умолила Скубилина оставить супруга на службе — дать доработать до
 
пенсии.
Скубилин все помнил:
— А то все — «извините» да «простите, товарищ генерал»…
Цуканов отбрехался:
— Один раз — еще не пидорас, товарищ генерал! — На миру и смерть красна!
Скубилин спешил в отдел — не ответил на «пидораса».
В дежурке его ждала снятая с коммутатора оперативной связи телефонная трубка…
СКУБИЛИН
— Сюда, товарищ генерал!.. — Дежурный открыл перед начальником Управления дверь, сам остался снаружи. — Замминистра товарищ Жернаков на проводе. Правая трубка. Вот…
Скубилин тяжелым генеральским шагом прошествовал к пульту. Все, кто в это время находились в дежурке, наступая на пятки друг другу, мгновенно выкатились за дверь.
— Диктофон отключил?
Все телефонные разговоры из дежурки на пульте записывались.
— А как же, товарищ генерал! — дежурный высунулся и тут же исчез.
Скубилин доложил, как положено подчиненному:
— Слушаю вас, Борис Иванович…
— Нельзя оказывается и на тебя положиться, Василий… — С горечью заговорил Жернаков. Он был оскорблен в самых своих лучших чувствах.
— Обижаете, Борис Иванович!
— Тогда, выходит, плохо знаешь свои кадры! — Тон, однако, был обнадеживающим. — Я в министерстве и в курсе дела, а ты рядом — и не чуешь!
— Не понял!
— Есть у тебя… — Замминистра прочитал по бумаге. — Исчур–ков…
— Начальник Инспекции по личному составу!..
На пульте загорелись огоньки — в дежурку звонили. Скубилин не обращал внимания.
— Сейчас же вызывай подлеца! — Жернакова затрясло. — Бери за шиворот. Пусть скажет, на кого он работает! На тебя или на твоего зама! На Авгурова!
— Внимательно вас слушаю, Борис Иванович.
— Что у него за компромат на Саида Саидова! Авгуровского холуя! Какой материал? Почему тебе не докладывает? Авгурову хочет продать, сука ?!
— Я пока не в курсе…
— Вытряси из Исчуркова все! Расколи до задницы… Дальше сам развалится!
— Все понял, Борис Иванович! — Скубилин понял, что грозный тон Жернакова — все игра. — Спасибо, что подсказали! Сейчас займусь.
— И позвони, в чем там дело! Давай!.. Времени у нас с тобой нет! Кончится эта канитель… — Он имел в виду Съезд. — И они всей сворой сразу на нас бросятся! Тогда ты этим Саидовым их и прижмешь…
Дежурный, нервничавший под дверью, услышал отбой, вошел, но, увидев, что Скубилин набирает номер на пульте — мгновенно снова исчез.
Скубилин звонил помощнику.
Вместо стройной длинноногой девочки, которую его заставили заменить, помощником у него теперь был одинокий никчемный мужичек, ветеран отдела статистики, без пяти минут пенсионер.
— Это вы, товарищ генерал? — С глубокой протяжкой спросил тот.
— Кто же еще?! Слушай внимательно. Быстро найди начальника Инспекции по личному составу Исчуркова! — Скубилин перешел на фальцет. — Пусть будет на месте, никуда не отлучается. Он мне нужен… — Без перехода спросил: Авгуров
в Управлении?
— Полковник Авгуров вернулся из Министерства, сейчас снова едет туда…
— Повадился…
— Как раз недавно звонил — просил машину.
— Перебьется… — Скубилин на секунду задумался. — Знаешь… Пусть возьмет на вокзале. У того же Картузова…
На платформе генерал Скубилин успокоился.
Все шло своим чередом. День, правда, выдался хмурый, пасмурный. Но праздник все равно чувствовался. Гремела музыка. Делегаты вместе со встречавшими медленно тянулись вдоль платформы.
В центре перрона республиканский Первый, окруженный свитой и охраной по линии Главного управления охраны КГБ, приветствовал земляков, шутил, улыбался…
Из оставленных депутатами вагонов сотрудники милиции уже выносили вещи, ставили на тележки. Под присмотром ментов носильщики отвозили их к машинам. Там у своих «рафиков» поджидали кубинские чекисты–слушатели Академии МВД.