Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов

Игумнов и Ксения обменялись взглядами. Близко друг к другу не подошли.
Под курткой у Игумнова, не умолкая, работала рация.
Рутинная ментовская работа не прекращалась.
" — Пятерых слушателей с офицером направить к депутатской комнате… " — передали из дежурки.
" В депутатской КГБ могло бы и само справиться…»
Игумнов уже возвращался к своим.
Комната для депутатов — вечно под ключом, с дверями на две стороны на перрон и в город, с опущенными тяжелыми шторами на окнах и круглосуточными молчаливыми дежурными, всегда жила жизнью самого могущественного ведомства.
Оно и понятно. Ни для кого не было секретом, что комнатой пользуются как конспиративной квартирой для встречи с вокзальной агентурой…
По направлению к выстроившимся у депутатской комнаты машинам быстро прошла Надя со слушаками. Игумнов глянул ей вслед.
Прежняя угловатость, неловкая манера носить вещи…
Вся отголосок своего детства — с вечно текущей сельской крышей, расставленными под капли ведрами по всей избе. Вечные нехватки, безденежье, перебои…
" Представляешь… — вспомнила она однажды, — когда я увидела девочки из нашего класса приносят с собой в школу печенье, я подумала: " Это какие–то дети царей!»
Такое нельзя придумать.
Игумнов взглянул на часы.
" Быстрее бы уж начиналось…»
В последнюю минуту приехал генерал Скубилин со штабом.
Перронное радио молчало подозрительно долго. Поезд с делегатами был, очевидно, уже на подходе.
Внезапно высоко над платформой щелкнул динамик.
Наступила долгая пауза. Дикторша словно готовилась объявить о наступлении Золотого Века.
— Внимание! — Раздалось наконец. — Граждане встречающие! К первой платформе на первый путь прибывает…
Звуки оркестра заглушили последние слова…
ГОЛИЦЫН, СУБАНЕЕВ
Новенькая черная «волга» с престижным номером «00–10», не превышая установленной скорости, двигалась со стороны Житной, от здания Министерства Внутренних Дел СССР.
Голицын и Субанеев, сидевшие в ней, почти не разговаривали, смотрели перед собой.
Несмотря на съездовское убранство, Москва выглядела пустой, в лучшем случае, малолюдной. Приезжих почти не было. Билеты на поезда через столицу не продавали, составы приходили полупустые.
На Валовой водитель плавно перешел в крайний ряд.
Впереди показался вокзал — сверкающий стеклом, отмытый, полностью реконструированный и тем не менее все такой же.
Рассказывали: при рассмотрении проекта реконструкции рука прежнего первого секретаря МГК бесцеремонно вытянула фасад, механически удвоив длину.
Новый вокзал отхватил изрядный участок площади, оставшись при этом по–прежнему неудобным, тупиковым — от последних вагонов к метро и транзитным залам тащиться с вещами не меньше километра.
У въезда перед вокзалом был вывешен красный «кирпич». Но это для другого транспорта.
— Под знак и в правый угол… Сможем, командир? — спросил Голицын.
Он сидел рядом с водителем — коренастый, спокойный, в строгом темном костюме под курткой. На заднем сиденьи позади располагался Виталька Субанеев — тоже в куртке, в белой сорочке, при галстуке — он выглядел весьма рспектабельно.
— Постараемся…
Водитель повернул под запрещающий знак.
Гаишник под вокзальным навесом поднял было свисток, но разглядел номерные знаки, кинул руку под козырек.
" Волга» плавно покатила вдоль перрона.
— С Богом! — Субанеев тоже поднял ладонь.
Водитель как–то странно взглянул. Он еще раньше заметил — когда они только подошли:
" Едут встречать и без цветов!..»
Сейчас он пристально вгляделся в зеркальце над головой. Ему показалось, он узнал второго своего клиента.
" Из тех !»
«Те» — принадлежали к таинственным и могущественным спецслужбам, с которыми ему по роду работы приходилось не раз иметь дело.
" Что–то тут у них намечается сегодня…»
«Те» — никогда, ни при какой погоде, не воспользовались бы для своих целей такой вот случайной машиной, «леваком»…
" А для служебных — тем более! Какой смысл — когда у них полны гаражи. Там и такси, и «скорые помощи». И, вообще, на все вкусы…» Зачем им еще «волга» Министерства сельского хозяйства, которую он водит…»
 
Водитель боялся оплошать. Человек он по характеру был осторожный, хотя иногда, крайне редко и всегда вынужденно, и позволял себе «подхалтурить». Как, например, сегодня.
— Еще правее и прямо… — Голицын легко ориентировался в лабиринте вокзальных служб. — Вон к той луже. Ближе к проходу. Все! Тут останавливаемся. — Вокруг был припаркован служебный транспорт.
Голицын рассчитал правильно.
Теперь «Волга» наглухо блокировала пространство между кассой сборов и проходом во двор, к прирельсовому железнодорожному почтамту, на перпендикулярно идущую магмистраль.
— Все. Прекрасно. Спасибо.
Тех, кто был им нужен, пока еще не было.
Время оставалось. Можно было отдышаться.
Голицын оглянулся на Субанеева–в последнюю минуту он заменил им Волокова, который должен был сидеть с ним в «Волге». Виталька был бледен, заметно нервничал, у него не было крепких, как канаты, нервов Волока.
" В то же время, как ни говори, Субанеев — егерь и кандидат в мастера спорта по стрельбе. Стрелок он, несомненно, более высокого класса, чем Волок.»
Успех операции зависел от их способности открыть огонь внезапно и эффективно. Поэтому на первом этапе умение вести стрельбу на поражение являлось рашающим.
Смердов, с которым Голицын переговорил накануне в «Аленьком цветочке», тоже предложил взять в «волгу» Субанеева вместо Волокова. Волока с его «жигуленком» Голицын загнал за угол вокзала, вооружив «маузером», обрезом и двумя гранатами.
Остальное оружие Голицын разделил с Субанеевым таким образом, чтобы каждому достался и пистолет, и револьвер: себе взял «макарова» и «веблей», Субанееву — «ивер джонсон» и «ческу збройовку».
— Впечатляет? — Голицын показал Субанееву на скопление престижных «волг» впереди.
— Да, конечно…
Он нервничал. В обеих руках, в карманах куртки, он держал оружие, из которого стрелял всего несколько раз, характер которого знал плохо, больше со слов Волокова.
«Ивер джонсон» отличался сильной боевой пружиной, был тяжел на спуск. «Ческа збройовка», напротив, пугала легким взрывным характером…
Субанеев никак не мог взять себя в руки, крутил головой, то и дело поглядывал на часы.
Расчет нападающих строился с учетом царящей на перроне общей обстановке суеты и неразберихи вокруг прибывающего состава с делегатами и еще–присутствия высокого начальства двух неподчиняющихся друг другу структур — МВД и КГБ.
— Я сейчас…
Голицын ненадолго вышел из «волги».
У других машин тоже стояли крутые, как он, молодые офицеры спецслужб в штатском. Сойдись они вместе — у них было бы что рассказать друг другу.
Он взглянул на часы
" Сейчас должен дать отмашку Волок…»
Тот появился словно по волшебству. Голубоглазый, в кожаной куртке, без головного убора. Пшеничная копна надо лбом. Коротко перемигнувшись с Голицыным, повернул назад. Волок должен был вернуться к машине, включить двигатель и с этой минуты уже никуда не отлучаться. Сидеть в машине,
ждать.
" Все идет, как по графику…»
Голицын не чувствовал ни малейшего волнения.
Происходившее подтверждало его способность спланировать, и, в конечном счете, блестяще провести любую самую дерзкую диверсионную операцию. Недаром им было прочитано столько серьезных книг и по военному искусству и по агентурному ремеслу. Обидно, что ни МВД, ни КГБ, ни ГРУ в свое время не захотели его востребовать.
" Что ж получайте!..»
ВОЛОК
— — -
Волок незаметно кивнул, скрылся в толпе.
Он находился на вокзале уже около часа, пребывая в состоянии некой эйфории. Бродил, смотрел на ментов в форме и в штатском. Их действия были абсолютно объяснимы, знакомы и понятны.