За ночью рассвет (СИ)

— Я хотел увидеть вас, сударыня, — просто ответил герцог.
Сильвия почувствовала, как внутри неё все сжалось, и даже руки, казалось, застыли от напряжения. Она не находила, что ей ответить, и медлила. Тогда герцог первым подошел к ней и взял ее руку в свою. «Наверное, так чувствуют себя люди, которых ударила молния», — подумалось Сильвии. У нее чуть не подогнулись колени, и герцогу пришлось поддержать ее.
Невольно Сильвия обняла Д’Арси за плечи, а тот привлек ее к себе, а спустя мгновение поцеловал. Голова у девушки кружилась, дыхания не хватало, ей казалось, что сейчас она лишится чувств. Тогда герцог просто подхватил ее на руки.
— Сударь, в замке полно слуг, нас могут увидеть, — прошептала она.
— Вздор. Ваша Мария как раз собиралась на рынок, когда я приехал, да и что за дело слугам до их хозяев. У них и так полно забот, — ухмыльнулся герцог и понес Сильвию по дорожке к дому. Они, действительно, никого не встретили. Д’Арси почти бегом поднялся по лестнице, ведущей в спальню графини, ногой отворил дверь, та захлопнулась за его спиной, и вслед за ней полетело тяжелое кресло.
— На всякий случай, — произнес герцог и осторожно опустил свою драгоценную ношу на постель.
Д’Арси едва сдерживал себя. Близость Сильвии не давала ему разумно мыслить. Стараясь не торопиться, он целовал ее глаза, губы, волосы, руки, шептал какие-то слова, и снова и снова целовал. Сильвия отдавалась этим поцелуям с горячностью, какую сама не могла от себя ожидать. Это сумасшествие было так не похоже на то, что она испытывала с Ричардом — мысль о муже лишь на миг промелькнув, тотчас исчезла. Здесь не было места нежности, только страсть, неистовая, разрушающая все выставленные барьеры, и Сильвия окунулась в это безумство словно в водоворот. Выбраться из него не было сил, и женщина оставила любые попытки сопротивления. Ей нужно было лишь ощущать его силу, крепость рук, требовательность поцелуев и подчиняться его власти над собой. Она была готова на все, лишь бы Д’Арси не прекращал эти сладостные мучения. Ей хотелось, чтобы настойчивые губы продолжали целовать ее, не чувствовала никакого стыда от того, что руки его срывают с нее рубашку, обнажая грудь. Она и сама страстно желала снова видеть его тело.
Камзол и рубашку Д’Арси давно сбросил на пол, и теперь Сильвия могла прикоснуться губами к таким знакомым свежим шрамам. От каждого ее прикосновения Д’Арси обжигало как огнем. Герцога сводил с ума медовый омут ее глаз и тот пыл, с которым она отвечала на его ласки, становившиеся все смелее. Почувствовав, что подавлять желание больше не хватает сил, он, на мгновение остановившись и заглянув ей в глаза, понял, что сейчас время пришло, и Сильвия дает ему свое молчаливое согласие. Чувство подобное волне, сносящей все на своем пути, накрыло женщину с головой. Сильвия утонула в этой волне, захлебнувшись от собственного протяжного крика. Ни времени, ни места, ни событий, ни людей — все перестало существовать. Мир вокруг был как в тумане.
А когда туман рассеялся, Сильвии стало адски страшно. «Господь непременно накажет нас за такой грех», — билось в ее голове.
Стыдясь своего вида, молодая женщина протянула руку за одеялом. Герцог, решивший что ее знобит, придвинулся ближе, но Сильвия отстранилась. Д’Арси вопросительно посмотрел не нее.
Сильвия встала и попыталась привести одежду в относительный порядок, затем собралась духом и произнесла:
— Сударь, как истинный дворянин вы не позволите себе опорочить честь дамы. Поэтому я хочу просить вас навсегда забыть о том, что здесь произошло.
Д’Арси чуть нахмурился и приподнялся на кровати.
— Разве здесь произошло что-то против вашей воли, сударыня?
— Скорее, от моего безволия, — печально усмехнулась графиня. — Сударь, — она прекратила тщетные попытки разгладить юбки и расправить рукава рубашки. — Если мы будем честны друг с другом, то давайте признаемся себе, что случившееся лишь одержимость. Мы уподобились животным! Разве не то же происходит на конюшне, когда мимо породистого скакуна проводят молодую кобылку, и оба встают на дыбы?
 
Глаза его светлости вспыхнули, герцог одним рывком поднялся с постели.
— Сударыня, я просил бы вас быть осмотрительнее в выборе слов!
— Прошу меня простить, господин герцог, я не хотела вас оскорбить! Но еще раз умоляю вас, заклинаю, сударь, давайте забудем все случившееся и постараемся сделать вид, будто ничего и не было. Если не ради меня, то ради памяти Ричарда, ради спокойствия детей… — В глазах Сильвии стояли слезы.
— Не продолжайте, сударыня, — остановил ее Д’Арси. — Не стоило упоминать имя Ричарда. Я не могу понять причину вашей просьбы, но выполню ее, если вам от этого станет легче.
— Благодарю Вас, сударь, — Сильвия отвернулась к окну, потому что сдерживаться уже не получалось. Д’Арси, наскоро одевшись и накинув плащ, хотел еще что-то сказать ей, но передумал. Он вернул кресло на свое место и вышел, не прощаясь. Услышав стук закрываемой двери, Сильвия разрыдалась.
Д’Арси был сбит с толку и зол. Злиться на даму ему не позволяло воспитание, и он сердился на себя, свою несдержанность и непрозорливость. Разве не говорили ее действия больше любых слов, разве не хотела она того же, что и он, но чего же тогда она так испугалась? Божьей кары? Герцог не был набожным и не боялся геенны огненной, понимая, что в аду ему давно уготовано местечко, и вряд ли молитвами он выпросит себе место в раю. Честь дамы была для его светлости закон, и никто и никогда не слышал от него рассказов о его любовных похождениях. Ричарда де Ланье уже не было на свете, поэтому совесть Д’Арси была чиста, он не предавал друга. Неужели Сильвия все еще любит своего покойного супруга? Но если бы это было так, она не согласилась бы… Или она лишь изображала из себя страдающую вдову? Или просто ему не стоило так торопить события?
Д’Арси решил дать Сильвии время все обдумать и отложить объяснения на потом. Выбросить из головы сегодняшнее утро ему удалось не сразу, но посланник от государя, ожидавший его по приезду в замок с приказом немедленно вернуться в столицу, помог отвлечься на другие заботы.
Патрик вернулся через трое суток, здоровый, веселый и полный впечатлений. Сильвия обрадовалась его возвращению, потому что теперь могла занимать свои мысли чем-то иным, чем поздним раскаянием. Первую ночь ей так и не удалось уснуть. Закрывая глаза, она вспоминала свои ощущения, его исступленные поцелуи, их страстность … Но она тут же заставляла себя очнуться. Д’Арси не произнес ни слова о своих чувствах к ней, как если бы их и не было. С другой стороны, и сама Сильвия не признавалась герцогу ни в чем и ничего не обещала. Что же с ними случилось? Внезапная страсть или чувство, которое оба еще не осознали? Сильвия не могла разобраться в себе. Сейчас ей казалось, что если просто забыть о произошедшем, то ничего как будто и не было.
Проведя первые дни в страхе перед скорым возмездием, она постепенно успокоилась. Прошло почти три месяца с их последней встречи. Д’Арси не давал о себе знать, не приезжал и не писал ей. Все постепенно вошло в привычную колею, пока однажды, выезжая на конную прогулку, Сильвия не потеряла сознание. Прогулку пришлось отложить. А потом это повторилось в другой день за завтраком. И еще раз, когда она собиралась ко сну. Сильвия запретила звать лекаря, однако в тайне от Марии начала носить с собой нюхательные соли. Ей вдруг разонравились обычно любимые кушанья. Даже Патрику стало казаться, что с мачехой что-то не так, но Сильвия уверяла его в обратном. А когда Мария заметила, что несмотря на то, что хозяйка почти ничего не ест, корсет нужно утягивать все меньше, графиня поняла, что происходит. "Вот и настала расплата", — сказала она себе. — "Я ношу под сердцем дитя".
  
Глава 24. Решение
 
Осознав, что Господь наказал ее за грехопадение внебрачным ребенком, Сильвия, к собственному удивлению, совершенно успокоилась. Она мечтала, что у них с Ричардом будут дети, но этим мечтам не суждено было сбыться. Незаконнорожденного не ждало от судьбы ничего хорошего. И теперь, вместо того чтобы рвать на себе волосы, Сильвия де Ланье стала продумывать план дальнейших действий.