Эльфийский помещик (СИ)
— Учись. Ты — моя сестра и тебе негоже самой у плиты стоять и помои выносить. Будешь распределять обязанности. Только осторожнее с ними. Я Радогору тоже велел за ними присматривать.
— Почему? С ними что-то не так?
— Всё так, но понимаешь… узнать их надо получше. Я же не могу доверять первому встречному. Как с тренировками дела? Есть успехи?
— Нет, — понурилась Лида. — Ничего не получается. Наверное, не дано мне.
— Ты это брось, всё тебе дано, раз мана есть. Значит, рано или поздно получится. Ты только руки не опускай… и нос тоже, поняла? — улыбнулся я. — А вообще, тебе тренер хороший нужен. Из меня тренер, как из путаны монашка. Как всё наладится, поищу.
— Ой, не-не, ты что, — замахала руками Лида, — какой мне тренер? Это же дорого. Я и сама как-нибудь.
— Не спорь. Тренер нужен. Но это потом, а сейчас со слугами разберись, покажи им, что делать, и бегом на стрельбище.
Вечером меня ждал ужин у Грушецких. За столом присутствовало всё семейство, включая главу — Пересвета Святозаровича и младшего сына Володю. Меня засыпали благодарностями, а я рассказал историю того, как стал помещиком. Это уже превратилось в традицию.
Пересвет Святозарович был мужчиной высоким, плечистым, со склонностью к полноте. Носил длинные, закрученные вверх усы. Правда, лицом он мне показался глуповатым, да и в разговоре не блистал умом. Он коллекционировал марки и верил, что миром правит некая тайная ложа магов, о чём я в прошлой жизни слыхом не слыхивал.
В последней войне против Изердэла Пересвет Святозарович тоже участвовал. Он, как и я, служил в драгунах, но в другом полку. За ужином он решил рассказать, как эльфы его шагоход подбили, но его супруга Елена стала возражать, дескать, не для стола такие разговоры.
Пока мы общались обо всём подряд, я не раз ловил на себе заинтересованные взгляды Ирины Грушецкой. Она, похоже, не сильно горевала по покойному жениху, была весёлой и жизнерадостной, а её глаза лучились здоровым, задорным блеском.
После ужина мы с Пересветом Святозаровичем вышли на веранду. Перед нами раскинулся небольшой, ухоженный сад с тенистой аллеей и маленьким квадратным фонтаном. Глава семейства закурил трубку, и воздух наполнился запахом какого-то необычного табака.
— Вам нравится это место? — спросил я.
— Я вырос в этих краях. Всю жизнь прожил. Здесь — мой дом. А там бывал пару раз и почему-то не понравилось — погода вечно дряная, снег, холод. Здесь лучше: и климат теплее, и почва богаче.
— Мне здесь тоже нравится, только вот обстановка напряжённая.
— Не без этого. Бывает, — безразлично проговорил Грушецкий. — Но у нас охрана есть. Мы одному помещику платим, а он защищает наши поля. Неподалёку живёт. Николай Гориславович Яренко. Может, слышали? Он нам очень жизнь облегчил. Хотите, познакомлю вас с ним? Он и вам поможет.
«Нет уж, спасибо, — подумал я, — помог уже. Половину поля спалил. Этот жизнь мне точно не облегчит».
— А если что-то посерьёзнее произойдёт, так воевода близко, — продолжал Грушецкий. — А у него дружина. Год назад проблемы были, повстанцы донимать начали сильно, даже Николай Гориславович не справлялись, но приехал воевода и навёл порядок. Не так уж и страшно здесь.
Да на Борова здесь, как оказалось, чуть ли не молились. Впрочем, от Грушецкого я особой проницательности и не ожидал после того, как узнал, что он за человек. Добродушный, приятный в общении, но дурак дураком.
— А я слышал, что люди Яренко крестьян местных грабят. По крайней мере, мои жаловались. У вас такого не было?
— Ну что вы! Не может такого быть! Ни разу не слышал. Николай Гориславович — честный дворянин. Он своим ничего подобного не позволяет.
Мои ожидания не оправдались. Я-то думал, Боров всем соседям плешь проел, а его за благодетеля считают. Но я собственными глазами видел, что творит его банда. И происходит это явно не без ведома помещика.
Разговор с Грушецким ещё раз напомнил мне, что нельзя действовать опрометчиво. Пойдя против Борова, я рискую ополчить на себя всех местных аристократов. А вот если прикормленных им воров пощипать — думаю, никто не будет возражать. Заодно есть шанс добыть доказательства того, что Боров с криминалом связан. Тогда, возможно, у всех глаза и откроются.
И Яренко тогда окажется в незавидном положении. Я его банду перебью, а он мне и сделать ничего не сможет, ведь если он пойдёт на меня открытой войной, всем станет ясно, какой сволочи он покровительствует.
Теперь я точно знал, куда ударю. Самому было интересно, что из этого получится, и какой ход предпримет Яренко. Главное, чтобы Гагарина заднюю не дала, а то чувствовалось, ей не слишком сильно хочется рисковать. Понятное дело, я ей помог, но это не такая уж огромная услуга. Анастасия Гагарина — вольный человек, и может поехать куда угодно. Но она почему-то выбрала скрываться в моём поместье, и меня мучили подозрения, что она имеет здесь какой-то свой интерес, о котором не говорит.
На следующий день я проснулся рано. Когда вышел из комнаты, Анастасия сидела в гостиной. Закинув ногу за ногу и подперев рукой голову, она смотрела в окно, а на столике дымилась кружка чая. Длинные русые волосы моей гостьи, обычно собранные в пучок, ниспадали на спину простым хвостом, а вместо мужского наряда на ней было летнее платье светло-голубого цвета, так не соответствующее её образу.
— Доброе утро, Фёдор Андреевич, — Анастасия посмотрела на меня со скучающим видом.
— Доброе утро. Как сегодня спалось?
— Сплю сном младенца. Вы живёте в таком замечательном месте, где забываешь все тревоги.
— А я вот, наоборот, здесь стал хуже спать, — я уселся напротив Гагариной. — Наверное, с непривычки. Места здесь хорошие, но надо наводить порядок.
— Познакомились вчера с соседями? Как они?
Я повертел рукой:
— Ни то, ни сё. Добрейшие люди, но совершенно слепы, и не понимают, как Боров их все эти годы обманывал.
— Они не знают о его подпольных делах? Думала, об этом знаю все.
— Может быть, знают, может быть, нет… — я пожал плечами. — Он для них — защитник.
— Да уж… Попытаетесь открыть им глаза?
— Попытаюсь. Но всему своё время. У меня созрел план, и я хочу обсудить его с начальником охраны и старостой деревни. Мы… — я посмотрел на настенные часы, недавно купленные в городе, — в одиннадцать соберёмся. Присоединяйся. Вам в моём плане отведена особая роль.
— Я заинтригована. Конечно, приду, — улыбнулась Анастасия.
* * *Звериной тропой мы двигались сквозь лес, раздвигая перед собой широкие листья папоротника и ветки кустарника, которые так и норовили царапнуть по щекам. Лагерь шайки эльфийских разбойников был уже совсем близко. Накануне Кетаэлу удалось разведать место стоянки наших недругов, и теперь мы шли их уничтожать.
Староста шёл первым, указывая путь, за ним — я, за мной — четыре служивших мне сельских эльфа, в числе которых были Клаира и Веллар, и ещё шесть охотников из Чикирека. За нами шагали Гагарина и двадцать наёмников, вызвавшиеся поучаствовать в операции и рассчитывающие чем-нибудь поживиться в лагере лесной банды.
Но это было не всё. Второй отряд из восьми человек, возглавляемый Радогором, прятались в зарослях у дороги недалеко от лесной опушки на случай, если люди Борова ринутся на подмогу банде. Тут-то их и будет ждать засада. Признаться, я не сильно рассчитывал на такое развитие событий. Вряд ли Боров так быстро узнает о том, что происходит с лесными, если у тех, конечно, нет рации. Но я решил подстраховаться.
Сколько точно бойцов у Яренко, я не знал. Эльфы говорили — тридцать-сорок. Столько же примерно и в банде, как мне позавчера доложил Кетаэл, видевший лагерь собственными глазами. Если всё пойдёт по плану, шайку мы в расход пустим сразу, то есть противник лишится примерно половины своего «войска». Боров сразу потеряет преимущество в живой силе.
Кетаэл остановился под старым, кривым деревом и сказал, что пора разделиться. В соответствии с моим планом, зайти в разбойничий лагерь мы должны были с двух сторон, чтобы отрезать противнику пути к отступлению и прижать к скале, рядом с которой поселились лесные.