Последняя пьеса Земли (СИ)

Он сидел в тишине, не думал ни о чем. Покурил минут пять. Поднялся и побрел по улице, не забывая прикладываться к бутылке. Терещенко брел улицами и дворами. В какой-то момент он остановился и осмотрелся. Он пришел к котельной.
Конечно же это была не случайность. Где-то на подсознании Денис хотел вернуться сюда. Наверное, надеялся, что успеет еще застать Таню. Терещенко открыл скрипучую дверь и вошел внутрь. Казалось, что здесь было еще холоднее, чем на улице. Денис толкнул дверь Таниной каморки. Луч фонаря выхватил из темноты пустую кровать. Тани нет. Вещей — тоже.
А потом заострил внимание на клочке бумаги, который лежал на сетке кровати. Терещенко глотнул джина взял листок, прочел:
— Твоя дочь вернулась. Повезла ее в Сочи. Ждем тебя в доме три дня. Таня.
Терещенко сжал в кулаке листок и закрыл рот ладонью. В этот момент он был настолько счастлив от того, что дочь жива, что слезы стали наворачиваться сами по себе. Впервые за долгие годы он пустил слезу, и потер руками затылок.
Спустя минут десять Денис вышел из котельной, сделал большой глоток джина и выкинул полупустую бутылку. Его план был прост: выйти к трассе на Сочи и поймать попутку. Если, конечно же, еще были те, кто куда-то ехал.
3:10
Денис шел по обочине. Дорога была пуста. Вот уже часа два мимо не проехала ни одна машина.
Бок ныл. Наверно, все-таки стоило прислушаться к совету Тани и найти антибиотик.
В какой-то момент до него донесся шум мотора. Терещенко обернулся. Вдали были виден свет фар. Денис стал махать руками, просить остановиться. Фура проехала мимо и съехала на обочину. Терещенко побежал вдоль борта, добежал до кабины, открыл дверь и запрыгнул на ступеньку. Спросил:
— Шеф, до Сочи не подбросишь?
Водитель был худощавый паренек. Глаза на выкате, волосы взъерошены, на теле майка безрукавка.
— Довезу, дьяхон. Прыгай.
Терещенко захлопнул за собой дверь. Фура пшикнула воздухом и тронулась с места.
Мгновение они ехали молча. В кабине было жарко. Терещенко расстегнул куртку. Наученный горьким опытом, стал прислушиваться к своим ощущениям: не маньяк ли водитель?
Водила глотнул минералки и спросил:
— Впоролись мы знатно в кукурузу.
— В смысле?
— Кирдык всем.
— А, ну это да.
— Сам откуда будешь?
— Из Армавира.
— А я из Адлера. Из Ростова порожняком еду. Вообще груз должен был завтра в Адлер везти. Но сорвался раньше. Жена родила. Сына.
— Поздравляю.
— Это наш первый ребенок. У тебя дети есть?
Денис кивнул.
— Мы долго пытались завести, — продолжил водила. — Только жаль, что недолго вместе побудем.
— Мне жаль.
— Зато у нас будет сын. Меня, кстати, Гоша зовут.
— Денис.
— Чего хмурый такой?
— Особо нечему радоваться.
— Ну так-то да. Нечему.
Бок Дениса стал болеть еще сильнее.
— Слушай, у тебя от чего-нибудь от боли есть? — спросил Терещенко.
— Конечно, есть!
Водила достал из ящичка черную сумку и протянул Денису. Терещенко отыскал в ней нужную таблетку. Гоша протянул ему минералку.
— Благодарю, — сказал Денис и запил таблетку.
Гоша кивнул.
— Что будешь делать в последние дни? — спросил водила.
Денис пожал плечами.
— Не знаю. Не думал еще. Надо дочь отвезти к матери. Как отдам, буду думать.
— В разводе?
— Давно.
— Бывает.
Пока Гоша рассказывал про все тяготы своей профессии, Терещенко пропускал его слова мимо ушей. Придался размышлениям, что он будет делать, когда отдаст Аленку матери.
Податься ему было некуда. Его родители давно умерли. Жены у него было. В его жизни были несколько девушек для отдыха, но они были не те, с которыми можно провести последние дни.
Вернуться в Армавир в свой гараж было проблематично. Слишком уж непростой будет путь.
Наверное, оптимальным вариантом было остаться вместе с Таней. Она одна, и он один. По крайней мере вдвоем протянуть у нее в бункере будет легче. Но кто сказал, что он ей будет нужен?
— Ну а ты что думаешь? — спросил Гоша.
— Извини, не расслышал. Что ты сказал? — Денис вышел из размышлений.
— Правильно ведь, что денег этому менту не дал?
 
Денис кивнул.
— Ну да, правильно, — ответил Терещенко, совершенно не понимая, о чем идет речь. И снова отключился от болтовни Гоши.
На атомной станции в Волгодонске его тоже не ждали. И сын не ждал. Хотя Денису очень хотелось поехать к нему. Помочь сыну с мечтой. Ведь отец для Терещенко никогда бы этого не сделал. Никогда бы не помог Денису, никогда бы не приблизил мечту.
А вот Денис не хочет быть как свой отец. Хочет быть другим. Так что поехать к сыну был самый возможный вариант дальнейших действий.
9:00
Терещенко дрых на кровати, что была за сиденьями. Где-то к середине ночи его окончательно стало вырубать, а бесконечная трескотня водилы действовала, как включенный перед сном телевизор. Так что, Денис поспешил ретироваться в кровать. Денек для него выдался тот еще.
Наконец они въехали в Сочи, и Гоша его растолкал. Терещенко перелез на сиденье и окинул взглядом улицу. Кое-где были видны следы мародерства — битые витрины магазинов. Местами чернели остовы сгоревших машин. Освещения не было. Кое-где в бочках горел костер и вокруг теснились нахохлившиеся люди. Их в городе встречалось мало. Видимо отбесновались уже. Теперь забились по норам. Кому-то конец света был избавлением от душной жизни земной. А кому-то время для совместного грехопадения. И тем, и тем, под покровом темноты вполне было комфортно доживать.
А вот Денису ни с первыми ни со вторыми было не по пути. Надо было Аленка спасти. Где тут дом родителей Лены?
Терещенко был здесь в последний раз лет одиннадцать назад. Как раз перед разводом гостили у Лениных родителей.
Гоша остановил на нужной улице.
— Ну, бывай, дьяхон. Удачи.
— Взаимно. И еще раз спасибо, что подбросил.
Денис пожал водиле руку, и открыв дверь, спрыгнул на тротуар. Ему предстояло пройти вверх по улице не больше километра. Терещенко застегнул куртку и поднял воротник. Ощущался мороз. Может, градусов пятнадцать. Денис закинул на плечо рюкзак и двинул по заиндевевшему тротуару.
Дом родителей Лены не изменился. Стоял такой же, как и одиннадцать лет назад — кирпичный в два этажа. Навес сбоку под машину. Одно отличие, теперь рядом с ним выросла ель.
Терещенко толкнул калитку — не заперта. Дом тоже не закрыт. Терещенко вошел внутрь. Пощелках выключателем у входа — электричества нет. От дыхания Дениса шел пар.
— Алена! — позвал Денис.
Включил фонарь и прошел в гостиную. На журнальном столике стояли потухшие свечи в блюдцах с бусинами воска на боках. Рядом пустая банка из-под тушенки. Чайник. Денис прислонил к нему ладонь. Еще теплый. Значит, Алена и Таня недавно тут были. Возможно, что они куда-то ненадолго отлучились.
Денис взял на столе спички и зажег свечи. Потом скинул в кресло рюкзак, взял свечу и пошел в кухню. Хотел напиться из крана воды. Но кран лишь недовольно заурчал. Терещенко поставил свечу на стол. На нем были рассыпаны цветные карандаши и Аленкины рисунки. Денис посмотрел каждый. На всех была мать, Аленка и ее брат. Все держались за руки. Еще были рисунки супер-героя в плаще. Денис узнал себя. Улыбнулся.
Терещенко сел на кортки и задрал край ковра. Пусто. Переместился на другой. Поднял ковер. Карта терпеливо ждала его. Сел вместе с ней за стол и разложил ее перед собой. Придвинул поближе свечу. Место, где находился бункер, было обведено синей авторучкой. Это место было за городом. И если Денису не изменяла память, то это было где-то в горах. Он увидел все, что хотел, и поэтому сложил карту и сунул во внутренний карман куртки.
Он прошелся со свечей по дому. В комнате родителей Лены на кровати лежали три или четыре пледа. Видимо, здесь Аленка и Таня ночевали. В шкафу кухни Денис нашел запасы Тани: три банки тушенки и консервы гречневой каши.
Денис взял банку тушенки, открыл ножом и принялся есть. Он ничего не ел еще со вчерашнего утра. Прожевывая мясо, он услышал, как скрипнула входная дверь. Терещенко как можно тише поднялся, взял кухонный нож и тенью спрятался за дверью кухни. В прихожей послышались шаги и какая-то возня. Денис ощутил, что кто-то подошел к проему в кухню. Неизвестный щелкнул фонарем и обвел лучом обеденный стол. Задержался на открытой банке тушенки, потом луч передвинулся на вилку.