Последняя пьеса Земли (СИ)

— Отправляется электропоезд «Краснодар — Ростов-На-Дону». Просьба пассажиров занять свои места в вагонах.
Аленка не давала бежать быстрее. Оттягивала руку, как гиря. А Юру все не видно. Когда Денис добежал до середины состава, наконец увидел его в тамбуре.
Запыхавшийся, Денис пытался усмирить дыхание, выпуская клубы пара.
— Выходи… не… дури… — сказал он.
— Извини. Мне туда надо.
Аленка проскулила:
— Куда ты? А я? Ты оставишь меня одну?
— Ты не будешь одна. Отец отвезет тебя к маме.
— Нет! Так не честно! Так нельзя! — закричала Аленка, топнув ножкой. По ее щеке прокатилась слеза.
Денис схватил Юру за куртку и выдернул на перрон.
— Отпусти! — процедил Юра, пытаясь освободиться.
— Не пущу! — рявкнул Терещенко.
— Отстань! Теперь я сам по себе. Отпусти меня.
— Черта с два!
Юра заглянул в глаза отцу:
— Я чувствую, что должен туда. Там мое место. Там мое предназначение.
— Предназначение это все полный бред. Его нет.
— Есть!
— Мать одну оставишь? А сестра?
— Я всегда был с ней рядом. Защищал. Вместо тебя. Теперь с ней Сергей. Теперь я могу уйти. Дай мне уйти. Стать взрослым. Если любишь — отпусти.
Терещенко миг смотрел сыну в глаза. В какой-то момент почувствовал, что глаза начало щипать. И отпустил куртку. Аленка вцепилась Юрке в ногу. Шмыгнула носом. Юра опустился на колено и обнял сестру. А потом сделал шаг назад — в тамбур.
— Матери передай, что люблю, — сказал Юра.
Денис понял, что сына не переубедить. К тому же взрослый уже. Да и сам он ему говорил, что Юра должен самостоятельно принимать решения. Терещенко выудил из кармана пачку сигарет, сунул в нее зажигалку и кинул пачку в руки сыну. Сказал:
— Будь по-твоему. Прости, если что.
Двери захлопнулись, и одновременно с этим Юра сложил губами какие-то слова. Но через дверные окна Денису их было уже не расслышать. Юра кивнул отцу.
— Юра! — всхлипнула Аленка.
Электричка чихнула воздухом, скрипнула металлом и тронулась с места. Сколько мог Денис шел рядом с дверьми. А потом отстал. Аленка не давала идти быстрее. Терещенко остановился. Они стали смотреть вслед удаляющемуся хвосту, который смотрел на них красной парой габаритных фар.
Когда хвост превратился в точку, Аленка проговорила.
— Что с ним теперь будет?
— Все будет хорошо. А мы поедем к маме.
Терещенко взял дочку на руки и пошел на выход из вокзала.
А сам все думал: что теперь? Машины нет, электрички в Сочи тоже, попутку не поймать. Уже никто никуда не едет.
Ему пришло только одно — угнать машину. Зайти в какой-нибудь двор, выбрать машину попроще, чтобы без сигнализации.
Когда они прошли по зданию вокзала на выход и вышли на проспект, снег стал валить крупными хлопьями, мельтешил в оранжевых пятниках света уличных фонарей. Денис остановился. По проезжей части улицы неспешно текла река людей. Человек сто. В руках свечи. Люди в авангарде бубнили какие-то слова. Остальные время от времени хором повторяли их. Какие именно, Денис разобрать не смог.
Он примкнул к этой реке и поплыв вместе со всеми. Да, ему надо было идти воровать машину, но после всего навалившегося на него, особенно после того, как уехал Юра, Денис понял, как сильно он устал. Он просто хотел бесцельно идти в потоке людей. Хотя бы минут десять. Хотя бы минут на десять забыть, что надо постоянно куда-то бежать.
Стал вслушиваться, что бубнили в авангарде. Денис сначала подумал, что это мог быть какой-нибудь крестный ход. В какой-то момент река проухала хором:
— Слава! Слава! Даруй! Даруй!
Терещенко вполголоса спросил идущую рядом женщину:
— Простите. А что это тут?
В ответ она лишь приложила палец к губам. И кивнула в сторону авангарда.
— Пап, а кто эти люди?
— Кто эти люди? Ну, люди. Обычные люди.
— А куда они идут?
— Куда-то идут. Наверное, в церковь.
Из авангарда в их сторону покатилась волна возгласов. Идущие рядом хором подхватили:
— Приносим жертву!
Терещенко окинул взглядом людей. Вот мужик в теплой джинсовке с залысиной, вот бородатый парень в пальто, вот женщина с большим зобом на шее и огромной родинкой на подбородке, вот девушка с губами-утками, вот байкер.
 
Волна прикатилась опять.
— Приносим жертву!
В какой-то момент Денис стал замечать, что эти люди не крестятся. Что не похоже на крестный ход. На какой-то другой религиозный обряд это тоже мало тянуло. И Денис решил, что здесь ему не место.
Перехватив поудобнее Аленку на руках, он выбрался из этой реки и пошел вдоль стены дома. А потом свернул во двор. Тут было безлюдно и тихо. Посреди двора одиноко горел оранжевый фонарь. Чернели окна пятиэтажки. То ли где-то навернулся трансформатор, то ли жильцы бросили свои квартиры.
Денис опустил Аленку на землю. Присмотрелся к припаркованным авто. Их было мало. Всякое старье. И это было хорошо.
Терещенко взял Аленку за руку, и они подошли к бежевой Жигули. Денис осмотрелся. С одной стороны темный двор, с другой гаражи.
Денис снял куртку и намотал на локоть. Потом сказал дочке:
— Принцесса, отойди-ка на пару шагов.
— Что ты хочешь делать?
— Позаимствую у дяди машину.
Аленка нахмурилась.
— Ты ее будешь воровать? Воровать это нехорошо.
— Знаю. Но если очень надо, то можно. Тем более, я ее потом обратно верно. Чего так смотришь? Угу, так и будет, честно. Верну.
Терещенко замахнулся и ударил по окну водительской двери. Стекло лопнуло и брызнуло в салон.
Осмотрелся. Вроде бы звук бьющегося стекла внимание не привлек. Открыв дверь, бухнулся за руль. Откопал в бардачке отвертку, стал раскурочивать зажигание.
Когда-то очень давно Денис промышлял угоном. Тогда ему было лет шестнадцать. Это был не тот угон, когда плохие дяди делали заказ, какую машину надо угнать. Терещенко угонял авто с друзьями, чтобы покататься. А потом бросить машину в какой-нибудь подворотне. Был у них в компании Витек. Откуда-то он знак, как заводить машины, коротнув провода в раскуроченном зажигании. Денис всегда наблюдал, как он это делал. И вот теперь он отрыл у себя в памяти, что делал тогда Витек.
Между проводами пробежала искра. Жигули чихнул стартером, но дальше дело не пошло. Терещенко потер пальцы и попытался снова запустить движок. Увлеченный делом, он совершенно не заметил, как к машине подошли двое.
— Пап, — тревожно позвала Аленка. Денис поднял голову и увидел мужчин. От них ну прям веяло неприятностями. Терещенко сжал в кулаке отвертку. Встал рядом с авто. Кивнул им.
— Что это ты тут делаешь? — спросил мужик, что стоял справа. Лицо у него все было в шрамах после оспы. Нос картошкой.
— Решил покататься? — спросил второй с длинны носом, как морковь. На подбородке борода, как корни луковицы. Этот держал правую руку за спиной. Денису это ой как не нравилось.
— А вам то что? Моя машина.
— Нам до лампочки чья машина. Хоть папы римского, — ответил тот, что с оспинами. Потом перевел взгляд на Аленку и снова посмотрел на Дениса. — Нам она нужна.
Аленка спряталась за Дениса. Терещенко сделал шаг к незнакомцам.
— Заберем ее в любом случае, — добавил другой.
Терещенко приподнял руку с отверткой. Потом кивнул.
— Ну давай, кто первый? Таких чертей, как вы, и убить не жалко.
Незнакомец с бородой вытащил из-за спины руку и в ней на свету фонаря блеснул огромный нож.
— Ты думаешь, мы те, кто по детям тащится? Нам она для другого дела нужна, — сказал мужик с оспинами.
— Мы принесем ее в жертву нашему владыке, — добавил другой.
И в этот момент Денис понял, что эти двое были из той реки людей.
— Психи чертовы, — презрительно сказал Денис.
— Сам ты псих, — фыркнул с оспинами. — Наш владыка велик и ужасен. А чтобы он нам даровал Солнце ему нужно принести жертву.
— И чем больше, тем лучше. Владыка любит кровь детей.
Незнакомец двинулся к Денису, выставив вперед нож. Попытался ударить, но Терещенко отскочил. Тем временем второй незнакомец потащил Аленку за собой.