Никогда_не... (СИ)
На волне разрастающейся интернет-битвы, в ветку неожиданно пожаловали фрилансеры и начали предлагать случайный заработок. После чего к ним присоединились просекшие выгоду от горячей дискуссии пользователи, оставляя в популярных ветках сообщения типа «Го взаимку!» и ссылки на свои аккаунты.
Выйти я смогла только после того, как увидела, что в комментариях под скорбящими записями народ начал сдавать жильё, знакомиться и обмениваться контактами для реальных встреч. В голове у меня зашумело, и я поняла, что после первой попытки насерфить зацепки в интернете только запутала себя ещё больше.
Дальше нужно бить строго прицельно. Смотреть странички Виолы, Кристины, их ближайших друзей. Особенно же меня интересовал тот самый популярный паблик Кристины на двести тысяч подписчиков. Но ни в друзьях у Эмель, ни в друзьях ее друзей, я не нашла ни Кристину, ни саму группу. Видимо, аккаунты ненадолго закрыли, как и страничку Виолы, на которую я зашла, чтобы отлистать назад, к самому началу, когда ее только начинали вести. Понимая, что у сегодняшних семнадцати-восемнадцатилетних страничка ведётся едва ли не с детсадовского возраста, я планировала узнать хоть что-то о прошлом Виолы — но снова натолкнулась на глухую стену закрытого аккаунта.
Видимо, помощь Эмель мне снова понадобится. Она и так обещала дать всю информацию, которую знает — но мне нужен будет доступ к ее страничке, чтобы посмотреть аккаунты обоих девочек, которые были у неё в друзьях. И не отвлекаться больше ни на какой бред общих обсуждений — все равно смысла там мало, а веру в человечество можно потерять окончательно.
Хотя… С чувством стыда вспоминаю, что сохранила в закладках те самые открытые сообщества, в которых народ постил блестящие коллажики Виолы с ангельскими крылышками и желал ей вечного полета среди звезд. И между этими сердобольными коментами призывал сдохнуть всех недостаточно скорбящих, чтобы о них также недостаточно скорбели, потому что они твари, и сердца у них нет.
Была в этой интернет-вакханалии какая-то своя, цепляющая за живое сила, магия отвратительнейших проявлений человеческой натуры, от которой невозможно оторваться. Просто потому что в реальности это принято скрывать — а в сети подобное выставляется откровенно и без стеснения. И это ужасает и завораживает одновременно.
Никогда не стоит читать чужие мысли. На то нам и не дано этой способности — чтобы жить без лишнего беспокойства и быть лучшего мнения об окружающих. Потому что зная, что творится у них в головах, становится как-то совсем уж неуютно и местами страшно.
Проговариваю этот вывод вслух и снова наталкиваюсь на подозрительный взгляд Артура.
— Какие еще мысли? — переспрашивает он, подвигая ко мне тарелку с бутербродами. — Ты что, уже что-то искала? — и после секундной паузы добавляет: — Полин, давай так. Я рассказал все, что знаю, теперь твоя очередь. С чего вдруг такой интерес? Это тебя как-то лично касается? Или любопытство в жоп… — он умолкает, стараясь подобрать другое слово. — В одном месте заиграло?
Он сердится. Он на самом деле сердится — и все из-за того, что хочет уберечь меня от неприятностей. Комплекс старшего брата или что-то в этом роде? По всему видно, что Артур привык заботиться и отвечать за себя и за свою семью — но я-то много лет делаю это сама и вполне способна взвесить риски.
— Хорошо. Договаривались так договаривались. Теперь моя очередь, — глотком горячего чая запиваю признание, которым хочу поделиться с ним. — Да, это личный интерес. Хоть и не касается напрямую меня, но я… Просто я знаю немножко больше, чем ты. Чем все. И у меня есть причины думать, что это был не просто прыжок ради ста тысяч лайков.
Я не хочу скрывать от Артура разговор, который подслушала в курилке. В конце концов, он один из тех, кто знает всю подноготную этого города, кто был на месте трагедии после того, как она случилась, кто закончил эту же школу, пусть давно — но в отличие от того же Дэна, я могу на него положиться в плане сохранности информации.
Он слушает меня, подавшись вперёд, все еще хмурясь и почти не притрагиваясь к еде, в то время как я тащу один бутерброд а другим, совсем забыв, что жевать во время разговоров — неприлично. К черту приличия. С ним я чувствую себя так свободно, что влёгкую выбалтываю даже то, как пыталась найти инфу о нем в сети, ловя интернет-сигнал из окна школьного туалета.
Несмотря на сдержанную настороженность, которую вызывает в нем мой рассказ, над этим фактом он смеётся, переспрашивая несколько раз: «Что, правда?»
— Я не веду соцсетей, Полина. Так что вряд ли ты что-то найдёшь. Хотя попытка была зачётная.
— А почему? Да сейчас все ведут соцсети! Просто, может, ты не нашёл еще своего? Я вот все эти паблики-шмаблики в фейсбуке и вконтакте терпеть не могу, какие-то они такие… Ну реально, скопище бреда. А вот инста — совсем другое!
— Инстаграм? — фыркает Артур. — Ещё хуже. Парад самовлюблённых идиотов. Если, конечно, это не по работе… — тут же поправляет он, глядя на мое вытянувшееся лицо. О, ещё один любитель ставить диагнозы по соцсетям. Но, если в случае с Кристиной меня это разозлило, то слова Артура вызывают легкую улыбку. Ну и пусть он заблуждается, ему можно.
— Нет, Полин, это не мое, — он упрямо качает головой в ответ на мой выразительный взгляд. — Мне просто неинтересно. Скучно. Читать все это, писать. Смотреть, как выпендривается очередной мудила. И, если честно, у меня нет…
— Времени, — заканчиваю я вместе с ним, вспоминая его вечно трезвонящий телефон, о котором сейчас успела забыть только потому, что он оставил его в машине.
— Да. Я в свободный час лучше сыграю на корте, чем буду в телефоне зависать. Все равно там какое-то отборное говно чаще всего постят. Мне малые… — на секунду он сбивается, и, словно задумавшись о чём-то, продолжает, — и так все сплетни доносят, когда видимся. Вот про Виолу и этот хайп, что успели развести за день, я от них и узнал. Но чтобы ее кто-то травил… Не помню такого. Хотя нет. Там была одна история. С этими ее пьяными фотками. Думаю, ты слышала уже.
Я согласно киваю, и жду, пока он дальше начнёт говорить.
— Так вот… Даже это быстро ухитрились замять, вроде как ничего особенного. Ну, реально — кого сейчас таким удивишь? Как там говорят, чёрный пиар — лучший пиар, да? Она только популярнее стала. Вот и понесло ее окончательно… — Артур снова останавливается, чтобы подавить всколыхнувшееся в нем раздражение. — Так что я, Полин, вижу в этом только подростковую дурь. И желание популярности любой ценой. Вот такую, без разумных краев, на которой сейчас многие повёрнуты. А эти странные слова про тень и тому подобное… Да они просто заиграться могли, и все. Ты не знаешь, как у меня малые отношения по телефону выясняют. Я один раз подслушал — тоже, как ты, случайно. И охренел. Там и «умри, тварь» было, и «выпей яду» и что-то даже про проклятия. Это у них язык общения сейчас такой. В интернете все, что угодно, можно писать, вот они и в жизнь это тащат. И с Виолой так. Это могла быть какая-то обычная ссора — просто по пьяни их понесло. Они сейчас часто ведут себя так, как будто в кино играют. В фильме ужасов каком-нибудь снимаются, или в сериале своём любимом. Актрисы, бл… — на этот раз он сдерживается. — Ну и кроме того — если бы Виолу реально травили, в открытую… Я бы об этом слышал и знал. Среди моих такие поборницы справедливости есть, что точно не прошли бы мимо.
— Сколько у тебя сестёр? — с улыбкой спрашиваю я. — У вас классные отношения, если ты так много о них знаешь. Подростки обычно не посвящают взрослых в свои дела.
— Несколько, — уклончиво отвечает Артур. — Не знаю, кто там не спешит, я все об их жизни знаю. Даже то, что не хочу. Нашли советчика… — с притворным недовольством бурчит он. Но меня не обманешь.
Я вижу — он любит этих девчонок, как бы ни старался не выдать себя. Видимо, самые сложные отношения у него с матерью — и я догадываюсь, почему. В разговорах Артур ни разу не упоминал об отце, и я почти уверена, что его у них в семье нет. С этим связана и его привычка решать проблемы на правах главного, и резкий тон, которыми он раздаёт указания, и покровительственное отношение к младшим. Знаем, видели, проходили.