Стоянка поезда – двадцать минут
— Уме
ют же
где-то делать
вещи! — восхищалась
обновкой
счастливая
Юлька,
крутясь
перед
зеркалом
и не отрывая
глаз от зеркального
отражения
себя любимой. —
В следующий
раз джинсовку
или джинсы
глянем,
ага же, Лид?! Ага, Лида?!— Ага-ага, — та по
дошла
сзади,
невольно
залюбовалась
младшей
сестрой,
ощупывая
ее плечи. —
Дороговато,
конечно,
но ты ведь не отвяжешься.
— Не пе
реживай!
Деньги
ведь есть! Мама дала на самый-
самый
крайний
случай.
У меня в кофточке
зашиты.
— И этот са
мый
случай
наступил,
да? — улыбнулась
Лида, обнимая
сестрёнку.
— Нас
тупил,
наступил,
как я тебя люблю!
— Не под
лизывайся.
Иди мыть руки. Сегодня
на обед у нас яичница.
— Ага. Как я обо
жаю
яичницу!
С самого
детства.
— Хох
латок-
то сколько
дома осталось?
— Ров
но
десяток.
— Рань
ше,
больше
держали.
— С кор
мёжкой
туго становится.
Дроблёнки
не хватает.
Когда
колхоз
был, её не считали,
мешками
на машине
привозили…
— Да уж, до
вели
деревню, —
согласилась
Лида. — Батник
повесь
аккуратно
на плечики.
После
погладим.
Мой утюг перегорел,
надо на этаже
попросить.
— Нет, я сей
час
хочу погладить.
Куда сбегать-
то за утюгом?
В какую
комнату?
— Вот ведь не
терпячка!
Так-то не мешало бы
его простирнуть
сначала?
— Да, лад
но,
вещь ведь запакована
была.— Сиди уже. Сама схо
жу
за утюгом.
Вот чай только
дай допить.
…Ночью Юль
ка
не могла
уснуть.
Одно мучение.
Лида давно
посапывала.
Младшая
сестра,
лёжа на боку на своей
раскладушке,
долго
смотрела
на окошко.
За ним из-за неисправности
противно
подмигивал
уличный
светильник
на фонарном
бетонной
столбе.
«Хоть бы ско
рее
перегорел,
что ли», — злилась
она от бессонницы
на мигающий
светильник.
Повернулась,
скрипнув
пружинами
раскладушки,
спиной
к окну. Сон не шёл, хоть овечек
считай,
хоть баранов.
Фар
цовщики.
Что за слово
такое?
Одно понятно,
что иностранное.
Непонятно
то, что оно обозначает?
Следуя
логике,
то есть тому, что в школах
теперь
в основном
изучают
английский,
значит,
скорее
всего,
и это слово
имеет
английское
происхождение?
Перед
внутренним
взором
постепенно
одолеваемой
сном Юльки
прокручивался
калейдоскоп
событий
прошедшего
дня. Муторная
езда в переполненном
потными
и злыми
пассажирами
автобусе
в центр
города.
Горячий
асфальт
городских
улиц в синеватой
раскалённой
дымке
от полуденного
солнца.
Муравейник
городской
барахолки,
что располагалась
за старой
церковью…
… — Лид? — пер
вым
делом
утром
Юлька
обратилась
к сестре.
— Что?
— У тебя слу
чайно
англо-
русского
словаря нет?
— Слу
чайно
нет. Тебе зачем?
— Надо. Ты же ког
да-
то в пединститут
поступала.
Может,
случайно
завалялся?
— Слу
чайно
не завалялся.
Выбросила
в своё время
все учебники
в мусорку.
Толком
объясни,
зачем
тебе вдруг
словарь
понадобился?
— Пос
мотреть,
что обозначает
слово
фарцовщик.
— Я тебе и так ска
жу.
— Ух, ты! — Юль
ка
подпрыгнула
как на пружине,
так что раскладушка
отозвалась
страшным
сухим
скрипом.
— Про
изводное
от английских
слов for sell, что означает
«для продаж».
— Лида, ка
кая
ты у нас молодчина,
умничка!
— воскликнула
Юлька. —
И ты до сих пор сидишь
на своём
комбинате?
— А где я дол
жна
сидеть?
— Да ты та
кая,
ты такая!
— у Юльки
не находилось
слов. — Вон как по-английски
шпрехаешь.
— Ну и что с того? В ин
ститут
идти поздно.
Ровесницы
давно
пооканчивали…
— Нет, ну это, — не мог
ла
успокоиться,
охваченная
гордостью
за умницу-
сестру
Юлька. —
Прям без словаря
сразу
бац и перевела!
Для продаж,
для продаж.
А как? Ну, я забыла.
— For sell.
— Фор сэл, фор сэл. Надо за
помнить.
— Ты, ни
как
сама загорелась
этим делом?
Даже и не помышляй.
Выбрось
из головы.
Тебе сейчас
об учёбе
надо думать.
— Лад
но.
Чего там думать.
Училище
не университет.
— Но о пер
спективе
надо не забывать.
Образование
никому
ещё не помешало…
— Мне бы твои зна
ния,
тогда,
конечно,
можно
было и помечтать.
— Зна
ния —
дело наживное.
Бери учебники
и сиди.— Сиди и на
сиживай
геморрой
на попу, да? В школе
не зубрила,
а теперь —
извините-
подвиньтесь…
— По-тво
ему,
все, кто хорошо
учится
в школе —
все зубрилы?
И я тоже?— Ты нет. Ты осо
бый
случай.
Ну, не обижайся.
Я сгоряча
ляпнула,
не подумав, —
Юлька
сорвалась
с раскладушки
и в ночной
сорочке
подбежала
к сестре
и чмокнула
её в щёку.— Опять под
лизываешься?
Одевайся.
С твоими
сказками
сегодня
на работу
опоздаю.
После
завтрака
вымой
посуду
и сделай
влажную
уборку.
— Вы
мою
и сделаю,
мой повелитель!
— думая
опять о чём-то своём,
крикнула
вдогонку
Юлька,
застёгивая
пуговки
ситцевого
халатика,
сшитого
мамой
Анной
накануне
отъезда
из дома в Читу…* * *…Что
бы
купить
дефицит,
который
зачастую
выкладывали
на прилавок
внезапно,
как говорили —
«выбросили»,
необходимо
было отстоять
очередь,
а то и несколько
очередей
за каждым
видом
товара
отдельно.
Многие
люди на подобный
случай
всегда
носили
с собой
специальную
сетку-
авоську
«на авось», так как пластиковых
пакетов
в продаже
в продуктовых
магазинах
не было и сами эти пакеты
были дефицитным
товаром.
Это была це
лая
наука —
стоять
в очереди.
Нужно
было многое
предусмотреть
и рассчитать.
Любая
мелочь
могла
стоить
потери
места.
Где стоять?
Когда
стоять?
И даже в чём стоять —
одежда
и внешний
вид приобрели
особое
значение
после
того, как в Москве
стали
продавать
товары
только
москвичам,
по предъявлении
прописки.
Очереди
за дефицитным
товаром
могли
достигать
огромных
размеров.
В 1940 году, когда
в провинции
уже было невозможно
что-либо купить,
очереди
в Москве
достигали
восьми
тысяч
человек,
несмотря
на ограничения
по въезду
в столицу.