Стоянка поезда – двадцать минут
Пом
нит
Василий
шумные
в пылу нешуточных
страстей
собрания
односельчан
по поводу
дальнейшей
деятельности
колхоза,
вставшего
уже почти
на четвереньки
от непосильных
проблем,
свалившихся
с приходом
реформ
нового
времени.
Колхозники
решали:
оставаться
коллективным
хозяйством
или в поисках
лучшей
доли разбегаться
по единоличным
углам.
«Мы ни
когда
не были хозяевами
на земле.
Расценки
на сельхозпродукцию
нам спускали
сверху.
Оттуда же
приказом
заставляли
сеять
и убирать
урожай.
Не ценились
ни инициатива,
ни способности
людей.
Жили по принципу
«Приказал —
делай!
» — распылялся
перед
земляками
один.«Если кто-то мо
жет
заняться
фермерством,
пусть
выйдет
из коллективного
хозяйства
и занимается
подсобным.
Разводит
скот и свиней», —
предлагал
другой.
Да, рас
ценки
спускали,
но сверху же
поступала
в хозяйства
новенькая,
только
что с заводского
конвейера,
сельхозтехника.
Не было ограничений
ни в горючем,
ни в минеральных
удобрениях.
Воз
можно,
на фоне всеобщего
охаивания
колхозного
строя
у людей
возникала
эйфория.
В радужном
свете
вдруг
представлялось
личное
материальное
благополучие,
которого
можно
достичь
исключительно
в том случае,
если выйдешь
из коллективного
хозяйства
и станешь
единоличным
собственником
в новом,
взятом
«из-за бугра»,
значении —
фермер.
Фермерское
движение
посчитали
панацеей
от всех деревенских
проблем
и бед.Вс
помнилось
Василию
и одно из затянувшихся
допоздна
собраний,
отчего
под потолком
висело
густое
облако
самосадного
дыма, с покупным
табачком
к той поре стало
туго, колхозники
до хрипоты
спорили,
отпускать ли
из хозяйства
на вольные
хлеба
четверых
решивших
отделиться
мужиков.
Все четверо,
кстати,
работящие,
хозяйственные,
спиртным
не балующиеся,
корнями
из родной
деревни,
«получили
свободу».
Теперь
никакого
принципа
«Приказал —
делай!
» Теперь
полная
экономическая
независимость.
Стремясь
к ней, колхозы
один за другим
меняли
вывески.
Стали
называться
товариществами.
А впереди
непременно
три буквы:
либо ОАО, либо ООО. Получили
мужики
земельный
пай. На четверых
вышло
девяносто
гектаров.
Выделили
им автомобиль
ГАЗ-53 и девяносто
голов
овец. Да ещё лошадь.
Занялись
мужики
оформлением
документов.
Оказалось,
прежде
чем объединиться,
надо каждому
из четверых
оформить
индивидуальное
крестьянское
хозяйство.
Второй
вариант
означал
регистрацию
малого
предприятия,
для чего необходимо
было разработать
свой устав
и сделать
нужные
документы.
Но грянула
известная
либерализация
цен, и покупка
какой-
либо техники
стала
нереально.
В итоге
мужики
получили
дырку
от бублика…
Па
мятна
для Василия
и ещё одна история.
Один из Танюхиных
дальних
родственников
тоже решил
стать фермером.
Взяв кредит,
накупил
где-то китайской
и корейской
водки,
появилась
она тогда
в треугольных
и четырёхугольных
бутылках
после
«горбачёвского
сухого
периода»,
и привёз
в родную
деревню.
Распродал.
На этом фермерство
закончилось.
Отец его, старик,
двоюродный
брат покойного
Матвея,
смеялся
в бороду,
отзываясь
о сыне: «Какой
с него к шутам
фермер,
картошку-
то не садит.
Весь огород
зарос
бурьяном. Баба убежала
от такого
горе-мужика-
хозяина…
»Ва
силий
вспоминал
недавнее
время,
когда
каждый
второй
колхозник
с семьёй имел мотоцикл,
каждый
пятый —
легковой
автомобиль.
Любой
средний
механизатор
мог обставить
квартиру
мебелью,
одеть жену в зимнее
пальто
с песцовым
воротником
и норковую
шапку.
В сервантах
полки
прогибались
от тяжести
хрустальной
посуды.
Внезапно
прилетевший
неведомо
откуда
ветер
перестройки
сдул материальное
благополучие.
В декабре
91-го в район
пришёл
первый
поезд
милосердия,
который
выдавал
продуктовые
наборы
престарелым
и малоимущим
гражданам.
При районном
комитете
социальной
поддержки
населения
появился
свой специальный
фонд. Его создали
для социальной
защиты
социально
незащищённых
групп населения,
которые
по причине
инвалидности,
многодетности,
престарелости
не могут
в условиях
рыночных
отношений
защитить
себя от нищеты.
Начали
составлять
списки
наименее
защищённых
слоёв
населения.
Хорошо
помнится
возмущение
людей,
когда
начали
раздавать
подачки.
Особенно
ветеранов
войны
и труда,
которые
недоумевали,
что в магазинах —
шаром
покати.
Объяснением
всему
стали
массовые
обвинения
коммунистов.
Более
того, «виноваты
большевики
и Сталин»!
Грязный
информационный
поток
полился
со страниц
печати,
с экранов
телевизоров.
Что можно
сказать?
Лишь одно: нищают
все, а значит,
и страна.
Наступали
другие
времена,
другие
нравы.
Люди отнюдь
не становились
добрее.
Определенную
роль в обработке
сознания
крестьянина
сыграла
повальная
волна
очернительства.
Коллективные
хозяйства
напрямую
относятся
к былой
эпохе
социализма,
у руля которой
находились
«зловредные
коммунисты».
Ату их! Ату и колхозы
с совхозами!
«Вместо
колхозов —
товарищества»,
«Только
крестьянин
накормит» —
лозунги
на заре демократии.
Между
тем страна
входила
в очередные
полевые
сезоны
в условиях
внезапного
острого
недостатка
материально-
технических
ресурсов,
посевного
материала
и техники.
Словно
кто-то где-то перекрыл
краник.
Знать бы механизаторам
той поры, что на этой самой
технике,
советского
производства,
предстоит
пахать
и сеять
еще годы да годы, предстоит
вступать
с нею в новый
век. Под лозунгами
приватизации,
акционирования
и поощрения
фермерства
не избежали
растащиловки
многие
рентабельные
хозяйства.
Нажитое
за годы коллективного
труда
добро
нередко
попадало
в руки тех, кто не имел к земле
никакого
отношения,
был чужд ей, более
того, внутренне
глубоко
презирал
деревню
со всем её навозом…