Обещание (СИ)

— А когда кейяре в женщину обращается, у него, что, это всё отсыхает? Причиндалы?
— Что отсыхает? — не понял эхмейец.
— Ну что? Всё! Член, яйца, — лениво усмехнувшись, пояснил Стах.
— Как это? — удивился Мейнаке, даже на локте приподнялся, чтобы взглянуть Стаху в лицо. — Почему это отсыхает? А как же она тогда ссать будет?
— Заебись! — удивился Икеда. — Значит, у твоих жён и член, и сиськи?
— Конечно, — пожал могучими плечами двоеженец, ничуть не смущённый. — А у меня есть родовая сумка, но недоразвитая. Поэтому я не могу родить, а мои жёны не могут никому сделать ребёнка. Но член есть у всех. Как человеку без члена?
— А с земной женщиной ты когда-нибудь был? — не сдержал смеха Стах.
— Я и с мужчиной земным в первый раз, — ответил Мейнаке и, тоже рассмеявшись, ущипнул Икеду за жопу, довольно-таки сильно, между прочим.
Уже засыпая на тёплом и жёстком плече, Стах проговорил:
— А твои жёны тебя не загрызут? За то, что трахаешься с какими-то левыми земными мужиками?
— Завтра узнаем, — спокойно зевнул Мейнаке.
Утром Икеда ещё раз вставил своему эхмейскому чуду, поймав его тёплым и сонным, постанывающим так уютно и возбуждающе. А когда тот ушёл, напоследок крепко поцеловав, он подумал, что очень давно не было у него такого классного секса, как с этим полосатым и пятнистым инопланетянином, у которого, оказывается, есть родовая сумка, хоть и недоразвитая. Видимо, что-то вроде матки. И его, Икеду, это совершенно не волнует. Только подумал, что, видимо, неплохо было бы взять у Пятачка какую-нибудь популярную статью об эхмейцах, чтобы получше понять, как у них всё устроено. Что-нибудь лёгкое, чтобы почитать на очке. В конце концов, психологического портрета эхмейца-убийцы от него не ждут. Ждут портрета землянина, который любит насиловать, душить и вырезать члены, соски, носы и глаза. На худой конец, ждут наводки, откуда убийца смог достать алкоголь. Вот этим он и собирался заняться, когда на его комм поступило сообщение с Венчуры. На экране появилось длинное лицо, обрамлённое седыми, свисающими вдоль щёк прядями. В заплетенной в косицы бороде — пёрышки и бусинки. Стах ухмыльнулся, увидев родного придурка. Да, Эхмейе до таких типов ещё расти и расти.
— Икеда, еби твою мать! — поздоровалось видение. — У тебя что, засос на шее?
— Хуёс, — нашёлся с ответом Стах. — Это укус местной гадюки. Мне осталось жить два часа. Я тоже рад тебя видеть, старая ты мандавошка!
— Ладно, раз два часа, то я коротко, — отозвался Кевин Тцай, жрец бога Лучиано, а в свободное время — лучший эксперт-криминалист Венчурской управы. — Наши ребята прочесали то кино, что ты нам прислал. Так себе порнушка, между нами. Но вот что интересно, они нашли нестыковку. Вот смотри.
На экране появилось четыре окошка, в каждом — изображение одной и той же станции подземки в Эмайре-кон.
— Вот! Видишь название станции? Я эти иероглифы не разбираю, но станция одна и та же, четыре камеры, четыре выхода. Вот подходит поезд.
На изображениях появился электромобиль подземки, в двух окнах состав был виден хорошо, в двух других — только частично. Перрон заполнили люди, пёстрые минна, длинные просторные робы. Икеда уже видел этот материал. Аалоны там не было. Людской поток поредел, ярко-синий электромобиль тронулся, оранжевая стрела на борту вагонов вспыхнула.
— Что за херня? — не поверил своим глазам Стах.
— Что, заметил? — засмеялся довольный Кевин.
На трёх экранах последний вагон электромобиля ещё не исчез из кадра, зато на четвёртом перрон был уже пуст.
— Восемь секунд разницы, — пояснил криминалист. — Почти девять. Довольно хорошее качество, даже странно, как в твоей жопе мира такое склепали.
— Значит, из записи вырезали почти девять секунд? — уточнил Икеда.
— Так, не тупи, — скомандовал Тцай. — Тебе жить два часа, соображай быстрее. Мне, кстати, может, тоже недолго осталось. Как только на стол комиссара ляжет счёт за этот наш онлайн-секс…
— Ладно, вали, — помахал рукой Стах. — И спасибо за такой подарок, старичок. Если не помру от гадюки, сочтёмся.
 
— Бывай, засранец, — отозвался старый клоун, и экран погас.
Икеда сразу же нашёл нужную запись, просмотрел её с пристрастием. Конечно, ничего не заметил. Действительно хорошо сделано. Вроде бы радоваться надо, а на душе было кисло. Теперь уже не отвертишься и глаз не закроешь: среди них завёлся чистильщик. Коп, который подчищает вещественные доказательства. Ладно, соскобы из-под ногтей кейяре номер два могли просто потеряться, распиздяйства на любой гуманоидной планете хватает. Это, может, спруты ничего не проёбывают, а люди — запросто. Но потом просочилась в «Пути» инфа про алкоголь и снимки с места происшествия. И, наконец, подправленная запись с камер видеонаблюдения. Ясно, что не подземка поработала с записью, им-то зачем? А зачем это, к примеру, Калеа или Мейнаке? Способному мальчику Браю, фарфоровой Лойе, длинному Эйнаре? Он не знает никого из них. Их мотивы для него — тёмный лес. Значит, вывод прост: верить никому нельзя. Надеяться можно только на себя.
Или, может, ещё на Пятачка?
Бритта он поймал в тренажёрном зале на кампусе посольства. С сомнением оглядел посетителей, одновременно тщедушных и рыхлых, погрустил о том, с каким счётом его соотечественники проигрывают аборигенам. Вот если бы Мейнаке зашёл в этот зал… Одной рукой поднял штангу, лежащую на груди потного Бритта, бросил сверху вниз:
— Есть разговор, спортсмен.
На душе было по-прежнему хреново. На светскую болтовню не было сил.
Устроились в пустовавшем зале для йоги. Огромные во всю стену зеркала отражали ярко-розового Пятачка и Икеду, небритого и злого. Стах пригладил непослушные чёрные волосы, торчащие во все стороны. Не помогло.
— Значит, так. Мне нужно бухло и сигареты. Нужны люди, которые могут это всё достать.
— Икеда, вы с ума сошли! — возмутился советник и даже ещё больше порозовел. — Посольство практически на осадном положении, дети перестали ходить в школы! А вы думаете о… Об излишествах!
— Да о работе я думаю, блядь! — не выдержал Стах. — Вот ты здесь сколько?
— Почти пять лет…
— И что, за пять лет не обзавёлся связями? Вот если тебе нужно презерватив, или травки для сна, или флакон шипучки жене на день рождения, ты что, Землю запрашиваешь? Как ты вообще тогда выжил здесь пять лет, я не пойму?
Пятачок надулся, принялся разглаживать ладонью тесноватые спортивные шортики. Сделал попытку перевести разговор:
— Что это у вас вот здесь… На шее?
— Гадюка меня, блядь, укусила! — взорвался Икеда. — Не еби мне мозг, советник…
— Перестаньте, на Эхмейе нет змей! — воспрянул духом Бритт.
Стах перевёл дыхание. Разговор перешёл грань абсурда.
— Бритт, послушай. Ты мне не очень нравишься. Я тебе не нравлюсь совсем. Но это похер. Гибнут мальчики или девчонки, дети по-нашему. У последнего в крови обнаружен алкоголь. Кто-то привёз его с планеты Содружества, может, с астероидов, но из нашего с тобой мира. Это след, понимаешь? Мы обязаны воспользоваться случаем. Но я здесь человек новый. Поэтому ты соображай, Пятачок. Кто ввозит сюда бухло?
— Я не знаю, Икеда, — вздохнул Бритт. — Видишь ли, мой дядя — кандидат в префекты Дамиороса и внешних планет. Я должен быть безупречен. В Содружестве моя незаурядная посредственность и исключительное отсутствие талантов бросается в глаза. Поэтому меня сослали сюда. С одной-единственной целью: быть примерным гражданином. Поэтому я не покупаю ни алкоголя, ни сигарет, ни наркотиков. Не завожу любовниц и не…
— Мне похер, советник. Сведи меня с нужными людьми, раз с тебя толку нет.
Зеркала пустого зала отражали двух мужчин, злых и неухоженных.
— Есть тут одна группа, — вдруг признался Бритт. — Изыскатели. Любому другому я рекомендовал бы держаться от них подальше, но, должен признать, вы кажетесь вполне подходящей компанией для гуманоидов, которым ещё далеко до людей. Так вот, их официальная миссия — разведывать на местности предполагаемые строительные объекты. Но их истинное призвание — порождать хаос и… Козлы они, короче. Тупые гопники. Вам к ним.