Обещание (СИ)

Их пальцы случайно коснулись друг друга и осторожно сплелись.
========== Глава 6 ==========
Пока летели в глайдере, Стах извёлся. Как выяснилось, не он один. Едва за ними захлопнулась дверь гостиничного номера, Мейнаке бросил Икеду к стене, прижался горячим и твёрдым телом и заткнул рот крепким поцелуем. Всё было так, как и представлялось: сильные руки срывали одежду, шершавые ладони оглаживали бока и спину, крепко стискивали ягодицы. Не отставал и Стах, стягивал чужую одежду, обнажая широкие прямые плечи, плоские мышцы груди, сильные и стройные ноги. Минна раскрашивали кожу повсюду, и оттого казалось, что на эхмейце ещё осталась одежда, яркая и тонкая, плотно обтягивающая мышцы. А когда от возбуждения уже сводило в паху, случилось неожиданное. Мейнаке вдруг повернулся к нему спиной, упёрся руками в стену узкого коридора и прогнулся в пояснице, призывно выставив круглую попу с весёлой россыпью мелких малиновых пятнышек. Стах не совсем был готов к такому повороту событий, как-то не представлял он этого великана снизу, но угощением воспользовался. Запустил ладонь между раздвинутыми ногами, легонько помял мошонку, большим пальцем погладил дырку. Она оказалась узкой, но не то чтобы нетронутой. Калечить такую красоту не хотелось. Пока трахал Мейнаке пальцами, мычал в его красно-золотой затылок, а когда, наконец, вошёл, прикусил кожу на плече, захрипел, запирая в горле крик простого и честного наслаждения. Кончил довольно быстро, но с удивлением и с радостью заметил, что красавец его опередил.
Потом примостились на гостиничной койке, где места на двоих оказалось маловато, поэтому Стах практически лежал на своём новом роскошном любовнике. Страшно хотелось выпить, а ещё хотелось, чтобы подольше длилась эта ночь.
— Слушай, я хотел спросить, — проговорил Стах, проводя пальцем по яркой полоске на скуле эхмейца. Кожа оказалась совершенно ровной, минна не были ни шершавыми, ни рельефными. — Ты помнишь себя кейяре? Ты тогда уже знал, что будешь мужчиной?
— Помню, конечно, — расслабленно промурлыкал Мейнаке. — Но, мне кажется, я не ощущал своего пола. Наверное, мне было всё равно. А может быть, я просто не помню. Я обратился лет пятнадцать назад.
— Расскажи, — попросил Икеда.
— Я очень волновался, — после небольшой паузы начал эхмейец свой рассказ. — Хотя уже было заранее известно, в какой род меня возьмут, но я всё равно боялся, что в последний момент всё пойдёт не так. Знаешь, во время обряда лео’на’акюа даёт кейяре Чашу Прозрения, там намешаны сильные гормональные препараты. Если организм кейяре готов к обращению, эффект чувствуется практически мгновенно. Но если кейяре ещё не готов, то ничего не происходит. Такого возвращают домой, в новый род не принимают. И вроде бы не трагедия, на следующий год можно снова пройти обряд, но каждому кейяре кажется, что это страшный удар.
— Но у тебя всё получилось? — прервал Стах новую паузу. Рука Мейнаке опустилась ему на ягодицу, сжала тепло и сильно. От ладони брызнули мурашки, побежали по пояснице.
— Да, получилось. Я выпил эту самую чашу, и мне сразу стало то ли жарко, то ли душно. Странное состояние, вроде бы радостное, но и какое-то хрупкое, кажется, ещё чуть-чуть — и расплачешься. Потом мы все танцевали, это важно, обрядовый танец. Там такая музыка, кажется, всего тебя пронизывает, просто до кости пробирает. Кажется, это и не ты вовсе, не здесь, не сейчас… Все смотрят, а ты танцуешь, чтобы новый род тобой гордился. Я хорошо танцевал, мне после говорили. Вот, а потом тебя забирают в новый род. Из старого дома нельзя брать ничего, кейяре уходят в новый род голыми, босиком. Но это традиция такая, потом, конечно, привозят из дома комм, одежду, вещи всякие…
— А Зов? — продолжал расспросы Стах. Ладонь эхмейца переместилась на другую половинку, по-хозяйски мяла её и пощипывала. Икеда накрыл рукой член красавца, чувствуя, как мягкая плоть понемногу оживает. — Что это такое?
— Это бешенство какое-то. Я проснулся среди ночи с таким стояком, что стены можно прошибать. Меня лихорадило, и так хотелось трахаться, что хоть вой. А выходить нельзя, надо лежать и ждать, кто отзовётся. Мне было всё равно, лишь бы хоть кто-нибудь пришёл. А пришла моя старшая. Она у меня знаешь какая красавица? Грудь, бёдра, волосы, глаза — просто с ума сойти. Я, кажется, кончил от одного её взгляда. Но потом, конечно, мы два дня не выходили из комнаты, трахались, как подорванные. И я сразу начал обращаться.
 
— А это как? — поинтересовался Стах. Член под его ладонью наливался, подрагивал, будто живое существо.
— Ну как, минна появились, да сразу такие яркие. Расти начал быстро, так быстро, что кости ломило. Мышцы, член, яйца, очень быстро всё пошло… У нас это проще проходит, а вот женщинам приходится помучиться. У них же вся репродуктивная система должна как-то там… Активизироваться, что ли. Сформироваться. Женщина может забеременеть только через пару лет после обращения. Хотя грудь появляется быстро, фигура меняется. При этом мужчина, который её обратил, должен быть рядом, и секс нужен регулярный. Говорят, ты должен представлять себе ту женщину, в которую ты хочешь её превратить, и чем яснее ты будешь представлять себе такой образ, тем ближе к нему будет конечный результат.
— Тогда понятно, почему вы все такие красавцы как на подбор, — отозвался Стах. Он не особенно верил в эту эхмейскую мифологию, но почему бы не сказать приятное? — И волос, я вижу, на теле нет. Не растут или вы как-то их удаляете?
Стах обхватил ствол Мейнаке, стал легонько подрачивать, удивляясь размеру и каменной плотности. Даже остановился и руку убрал, чтобы поглядеть на такое чудо. А член и вправду был хорош, ровный и белый, с блестящей розовой головкой, с выпуклыми голубыми жилками. Эхмейец шумно вздохнул и двинул бёдрами в простом и похабном жесте, от которого у Икеды пошла кругом голова и сладко потянуло в дырке. Он с удовольствием облизал это бело-розовое богатство и оседлал бёдра любовника.
— Ты уверен? — чуть задыхаясь, спросил эхмейец. — Ты такой маленький… Я тебя пополам…
— Кто здесь маленький? — прорычал Стах, осторожно опускаясь. Боль ударила по нервам, заставив вздрогнуть, будто от неожиданного резкого звука. Широкие ладони легли ему на бёдра, заботливо придержали, и Икеда расслабился, доверяясь этим сильным рукам. Он принял его до конца, посидел, покачиваясь. Слёзы потекли по щекам, но не от боли, а от сладкого и такого правильного чувства наполненности, от тепла жёстких пальцев на бёдрах, от того, что его держат почти на весу, о нём заботятся, его трахают именно так, как он давно и жутко хотел. Он наклонился, упираясь в мощную грудь, и хрипло выдохнул:
— Поехали…
Снова Мейнаке кончил первым, и Стах выпустил из себя всё ещё твёрдый член, поднялся над смущённым красавцем и ткнулся ему в губы. Тот взял, принялся сосать не слишком умело, но старательно, а много Стаху и не нужно было. В последний момент он всё же отстранился, кончил любовнику на грудь. Языком подобрал брызги с подбородка и щеки, в самом деле очень гладкой и горячей, медленно и глубоко поцеловал в губы, поделился своим вкусом.
Вместе пошли в душ, едва втиснулись в узкую кабинку. Там просто поласкались и полизались, ни на что другое сил уже не было. Вернулись в постель, порядочно заляпанную спермой. Стах попытался прогнать блаженную дрёму, сладкую усталость. Получилось плохо. Но всё же собрался с силами, спросил:
— Ты говоришь: «Старшая». Значит, в вашей семье она старшая? Потому что она тебя обратила?
— Да, — ответил Мейнаке, почесывая макушку Стаха, бездумно и ласково, как кота. — Но есть ещё и младшая. Эту я обратил. Заметил её, когда она ещё была кейяре, познакомился с родителями, договорился взять её в род. Очень боялся, что её Зов накроет, когда я буду далеко. На работе, в отъезде где-нибудь. Но повезло, я дома был. Кто-то ещё к ней сунулся, да куда там. Я убил бы, наверное. Так что всё хорошо получилось, я её обратил. Её, кстати, Лейлани зовут. Прямо имя какое-то нежное, женское. Как будто её родители знали, что она будет женщиной. Мы почти сразу из дома рода съехали, стали жить отдельно. Она согласна родить ребёнка, представляешь? Старшая сразу сказала, что не хочет.