История лисы-метаморфа (СИ)

И Оливеру повезло. Ближайшим же поздним вечером, когда он пошёл в ванную, чтобы аккуратно размотать бинты и сесть в заранее приготовленную служанками ванну, кто-то коснулся руками его спины, а потом прижался всем телом, помогая снять повязки.
Чирра перекинулась в девушку, видя, что Оливер собирается идти мыться и упрямо некому не говорит о своем ранении. Граф даже изменил своим предпочтениям и вместо бассейна на первом этаже решил помыться в ванной при спальне на втором. Она тихонько зашла в ванную комнату и увидела среди горячих клубов пара его скульптурно сухую фигуру без грамма лишнего жира. Чирра стояла позади и восхищалась Оливером. В меру мускулистые ноги, крепкие ягодицы, широкая спина, чуть заострённые плечи, образующие с мужской талией правильный перевёрнутый треугольник, благородная осанка. Худощавость очень шла Оливеру, придавая ему ещё больше аристократичности. Сейчас, без одежды, он напоминал античного бога, сошедшего с высоких гор на границе Норингии и Шерисии.
Чирра сделала шаг к мужчине, обняла его, прижавшись грудью к его спине, утонула в его волосах цвета молочного шоколада, а её пальцы заскользили по твердому мужскому торсу. Внутри неё трепыхалось сердце, как трепыхается дикая утка, пойманная лисой и понимающая, что всё кончено. Девушка зашла, чтобы помочь Оливеру с бинтами, но увидев его, не смогла не обнять, а обняв, поняла, что не сможет просто уйти. Она боялась признаться самой себе, что полюбила этого мужчину, который смог вылечить её душевные раны. Живя с ним под одной крышей, она научилась доверять ему. Оливер был скуп на слова, но его поступки говорили лучше всяких слов. Он любил сына до умопомрачения, был отважен, раз поскакал в ночь сам на другой конец города, умён и образован, добился места в королевской палате, проявлял заботу к ней самой в ипостаси лисы. Он не повёлся на домогательства Софии и ловко выставил её из дома. «А ещё он очень гордый и никогда не признается в своих слабостях, прямо как настоящий хищник», – поняла она. При всём своём небогатом опыте общения с людьми Чирра и представить не могла, что мужчины, не только оборотни, могут быть такими.
Оливер ощущал осторожные касания пальцев девушки, и они жгли его кожу, как раскалённые угли, несмотря на то, что в помещении было и так жарко. Он сразу понял, что это Чирра, как только почувствовал, как она к нему прижимается. Было что-то особенное в этих прикосновениях, рождающих дрожь желания во всём теле.
Чирра легонько оглаживала грудь, а затем живот Оливера, а когда её руки скользнули ещё ниже, то она ощутила твёрдую плоть шатена. Это прикосновение как молния ударила её. Кровь застучала в венах, низ живота налился желанием. Пар настолько плотный, что ничего не видно сквозь него. Но этого и не надо, чтобы услышать, как изменилось дыхание мужчины.
– Чир-р-ра, – произносит он. Так её ещё никто не называл. С перекатом языка по нёбу на букве «р», этот звук из его уст сводит с ума, дурманит похлеще наркотика.
Глаза ничего не видят, но горячее тело мужчины, его ответные жаркие поцелуи приводят в какое-то странное состояние. С одной стороны – это оцепенение, с другой – прилив адреналина. Такого чувства она не испытывала даже тогда, когда украла добычу из лап волка. Какие-то неясные желания пробуждаются в ней. Это совсем не похоже на то, что она испытывала, будучи хищником, выслеживающим дичь. Это совсем другое чувство, ещё более первобытное и основанное на инстинктах. Достаточно быстро, по мере того, как её губы и всё тело становится влажным не то от пара, не то от собственного пота, соски твердеют, а ноги напрягаются. Как в тумане она приминает своим телом Оливера к стене, при этом неистово целуя. Испарина на её теле смешивается с пóтом Оливера. Его кисти скользят по бедрам и крестцу, указательный и средний пальцы трогают ложбинку между ягодицами, заставляя выгибать поясницу. Вместе с осязанием его шершавых рук по ногам поднимается огненная волна.
Чирра, подчиняясь инстинктам, забрасывает одну ногу на полку в стене, тем самым широко разводя ноги и вжимая своими бёдрами мужчину в каменную стену. Его член, ничуть не менее твердый, чем стена позади них, упирается ей в живот. От этого внутри Чирры волна тепла перевоплощается в нарастающие содрогания, девушка уже дрожит всем телом, будто от озноба. Оливер продолжает гладить её бархатистые бёдра, но уже изнутри. Затем одна из его рук перемещается на её лобок и очерчивает треугольник, слегка касаясь её бутона плоти. Его пальцы замедляют ритм и дотрагиваются еле-еле, нежными дразнящими, но при этом настойчивыми движениями. Этого хватает, чтобы её клитор напрягся. Внутренняя дрожь дорастает до пика. Сил сдерживаться откровенно не хватает, Чирра с приглушенным стоном умоляет:
– Возьми меня, прямо сейчас! Прошу!
После этой фразы Оливер накрывает её рот жадным поцелуем и с глухим рыком одним рывком входит в неё, погружаясь во влажную горячую глубину на всю длину, до самого дна. Взмокшая от толчков, распалённая Чирра уже забыла, где и с кем находится, сколько времени прошло. Кажется, что время остановилось. Она двигалась в такт Оливеру всё быстрее и быстрее, набирая ритм и одновременно продлевая томительное ожидание получения разрядки. Неизвестно сколько времени прошло, но сладкие судороги нарастали и нарастали, а в какой-то момент на неё будто водопад обрушился. Финал пришёл неожиданно и яростно, страшные конвульсии охватили всё тело, она кричала, срывая горло на хрип и сухой кашель.
Оливер подхватил её крик своим рыком, сделал ещё несколько рывком внутри неё. Пульсация его члена увеличилась, его пальцы вонзились в её тело особенно жёстко. Она почувствовала, как он взрывается в ней подобно извержению вулкана. Его зелёные глаза почернели от удовольствия и наслаждения в этот момент. Она почувствовала, как обжигающе горячая струя его спермы ударила её изнутри, покрывая и обволакивая все стенки. Конвульсии Чирры перешли в неконтролируемые судороги по всему телу, дышать уже было нечем, воздух в лёгких давно закончился, а затем её накрыла агония. Она умирала вновь и вновь, и это было настолько великолепно, что она готова была воскресать и умирать снова.
Они стояли друг напротив друга, выравнивая дыхание и сердцебиение, соприкоснувшись лбами неизвестно как долго. Всё закончилось. Время вновь побежало. Сознание возвращалось медленно, ноги дрожали после пережитого, голос не хотел возвращаться. Оливер сделал ещё несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем целомудренно поцеловал её в лоб.
У него ещё никогда в жизни не было такой яркой и необузданной в своей страсти женщины, которая отдавалась бы ему как дикий зверь. Вся. Без остатка. Без ужимок, жеманностей, условий, ожиданий получить чего в ответ. «Кто бы мог подумать, что заботливая и робкая девушка с золотыми волосами окажется такой?» – подумал он про себя.
– Ты выйдешь за меня? – спросил он.
– Что? – прохрипела она, потому что всё-таки сорвала голос.
– Ты выйдешь за меня? – переспросил Оливер.
– Н-н-нет, – она покачала головой.
Мужчина даже не удивился. И не стал спрашивать «почему?», устраивать допросов и разбирательств. Слишком хорошо ему сейчас было. Он просто попросил:
– Останься тогда со мной на ночь.
И Чирра кивнула в ответ.
  
Глава 20. Наёмники из Крэнгии
 
Дни неторопливо сменялись, а Чирра приходила вечерами к Оливеру в спальню. В какой-то момент она решила просто спать с ним в одной постели в ипостаси девушки. Оливер чутко чувствовал настроение Чирры и первое время не приставал с вопросами. Прошла неделя, затем другая. Рана зажила не полностью, но существенно затянулась, и он стал ездить в королевскую палату. После рабочего дня граф спешил домой, потому что в его спальне его дожидалась любимая девушка.
Несколько раз он попытался завести разговор с Чиррой, чтобы она жила в его особняке, не таясь от слуг и других людей, предлагал ей стать его невестой. Граф считал, что порочит честь девушки, по факту проживающей с ним под одной крышей, но не состоящей с ним ни в каких официальных отношениях. Всякий раз девушка пожимала плечами и говорила, что ей это не надо. Однажды, он даже заподозрил, что она уже замужем и в лоб её спросил об этом.