Ашу Сирай (СИ)
Он нашёл себя. И теперь устремился к своей цели без сомнений и колебаний, как пущенная стрела. И ни на мгновение не сомневался, что сможет исполнить обещанное.
— И… какой ты настоящий?
— Я — шут, — он снова легко улыбнулся. — Просто Шут, бродячий певец и музыкант.
— Который легко и просто заглядывает через плечо самого Сурта, предсказывает судьбы других людей, а ещё умеет делать оружие, сражается, как пард пустыни, может голыми руками уложить банду разбойников, владеет волшебным мечом и ещё всякими разными волшебными вещами, запугал своим тёмным колдовством целую страну, включая служителей тёмного бога, — снова не удержалась я от шпильки. — И это я не сказки придумываю, а то, что тебе точно знаю. Это ведь не всё, да?
Джастер негромко рассмеялся мне в волосы.
— Ладно, отыгралась, ведьма, — с улыбкой сказал он и снова посерьёзнел. — Ты права, конечно, но мои знания Мирши Духаен и умения поэта и музыканта — всё, что у меня сейчас есть, чтобы прокормить нас в пути и обеспечить нам защиту. Я не могу сражаться и колдовать, как прежде, и надеюсь, мне не придётся этого делать. Пока я не верну себе зрение, нам всем придётся во многом полагаться на других людей.
— А как же твой враг? Он же тебя…
Джастер улыбнулся, но от этой улыбки по спине пробежали мурашки: настолько она была кровожадной и предвкушающей.
— Чтобы меня убить, ему придётся подойти на расстояние удара. И я эту возможность не упущу.
Я молчала, потому что уверенность и жажда крови, с какой это было сказано, одновременно и напугали и обрадовали. Не знаю, что они не поделили, но Джастер явно будет биться до конца и он не собирается проигрывать в этой Игре.
— Что мы будем делать дальше? — негромко спросила я, уняв внутреннюю дрожь.
Он глубоко вздохнул, и его лицо снова стало безмятежным, а затем привычное тепло дыхания коснулось моей макушки. Ох, Джастер…
— Помнишь, я сказал, что мы с тобой — сердце урагана? Сегодня я посеял первый ветер, чтобы очень скоро этот ураган, наконец, родился и навсегда изменил мир.
Я вздрогнула от этих слов, потому что они прозвучали очень похоже на пророчество.
— Так ты знаешь, как вернуть в мир магию?
Шут покачал головой, а на его губах по-прежнему блуждала едва заметная улыбка.
— Пока нет, Янига. Но помнишь, я говорил: когда идёшь по своему пути — все складывается как надо. Поэтому я сейчас просто делаю то, что должен делать: иду по своему пути, от которого убегал очень долго. Пока нам нужно добраться до Салаксхема, а дальше посмотрим, как там всё сложится.
Я смотрела на него, не веря, что это весь ответ, но Джастер никак не реагировал на моё молчаливое недоверие.
— Хочешь сказать, что мы просто пропросимся в дорогу с караваном, который идёт в Салаксхем, и всё?
— Ну да, — он спокойно посмотрел на меня. Серебряные глаза блестели, словно отражали лунный свет. — Зачем усложнять простое решение? Я буду петь и играть на ситаре, и предсказывать будущее с помощью Мирши Духаен. Вы с Бахрой будете мне помогать, а заодно учится этому умению. Жаль, что ты так и не научилась танцевать, представление было бы успешнее.
— А Бахира…
— Ты же знаешь, что она — Сновидица и одна из Лунного круга. Она может петь и танцевать только ритуальные танцы и песни во славу Датри. Или ты хочешь, чтобы она нарушила этот запрет?
Нарушить запрет Матери Матерей? Я торопливо замотала головой, подтвердив словами:
— Нет, конечно!
— Поэтому я буду выступать один, — спокойно подытожил Джастер. — Или у тебя есть другие идеи?
Я покачала головой, а затем повторила вслух:
— Нет, нету.
— Тогда давай спать, Янига, — он легко улыбнулся. — Завтра у нас длинный день.
45. Суд эмира
Вздохнув, я хотела встать, но Джастер неожиданно удержал меня за руку.
— Останься, Яния, — негромко сказал он на языке маджан. — Мне… будет спокойнее спать, зная, что ты рядом.
Я с изумлением смотрела на него, только сейчас вдруг осознав, насколько для Шута всё поменялось на самом деле.
Ему очень не хочется сейчас оставаться ночью в полной темноте и одному. То, что наша с Бахирой постель всего лишь за ажурной перегородкой — слабое утешение. Может, он и рад тому, что нашёл себя, но его слепота никуда не делась. И сейчас он в таком… беспомощном состоянии, что даже свою обычную защиту поставить не может.
Вон сегодня слуга как тихо по коврам зашёл, даже мы от неожиданности напугались. Бахира-то сразу про оружие подумала, а я вообще о Живом мече забыла, привыкла на защиту Шута надеяться, а её больше нет.
Джастер теперь сам нуждался в нашей защите. А я уйду и ему спокойно не поспать: всю ночь будет прислушиваться — здесь мы или нет.
«Я вас теперь слышу»…
За Бахиру он не волнуется, она умеет сражаться не хуже мужчин, в этом я убедилась на наших тренировках. А ведьма Янига в умении владеть мечом может и превосходит обычных ведьм, но даже до Бахиры ей ещё расти и расти.
И Шут это знал не хуже меня.
Придётся во всём полагаться на других…
Это он-то, кому даже боги были не указ, привыкший всегда поступать, как сам решит, теперь вынужден просить помощи у других людей и зависеть от них.
Рад он, как же…
Меня, глупую, успокаивал, а сам в поддержке куда больше нас с Бахирой нуждается.
— Хорошо, — я улыбнулась и погладила его по руке. — Я возьму покрывало и приду.
Джастер кивнул с благодарной улыбкой, а я встала и на цыпочках отправилась за перегородку, чтобы не разбудить Бахиру.
К моему удивлению, она встретила меня возле кровати и протянула свёрнутое покрывало, на котором лежал Живой меч.
— Иди, дочка, — я услышала улыбку в её тихом голосе. — Ты ему нужна.
— Спасибо, — так же тихо ответила я, понимая, что наши с Бахирой мысли сошлись.
Вернувшись, я отодвинула к стене столик с едой и напитками, освобождая место для двоих, и дала Шуту в руки Живой меч. Свой меч в потрёпаных ножнах Джастер снял с пояса и положил под левую руку. Пока он с едва заметной улыбкой наглаживал драксу, я устроила нам постель из лежавших вокруг подушек.
Мне казалось, что Игвиль очень хотел проявиться, но сдерживался по молчаливой просьбе своего хозяина.
Шут ложился на ощупь, и у меня больно сжималось сердце, когда я смотрела, как осторожно скользят его пальцы по вещам вокруг.
Чтобы Джастер ни говорил, как же страшно вот так, в один миг, стать слепым и…
— Янига? — тихо позвал Шут, устроившись на коврах и подложив под голову одну из подушек. Живой меч он положил по правую руку, так, чтобы я могла легко дотянуться до него.
— Я здесь.
Развернув покрывало, я накинула его на Джастера и легла рядом. Шут привычно обнял меня, пока я устраивалась у него на руке, стараясь не сильно прижиматься ухом. Мочки ещё не привыкли к серьгам, слегка припухли и болели.
— Какие у тебя теперь косы… — тихо сказал он, осторожно касаясь пальцами моей причёски. — Тебе нравится?
Я пожала плечами, потому что меня волновало совсем другое.
— Непривычно… Джастер… — я спросила очень тихо, чтобы больше не будить Бахиру. — Ты же в Кронтуше по-другому эти картинки называл. Почему?
— Потому что у них много названий, — также тихо отозвался он. — Мирши Духаен одно из тех, что люди помнят.
— И какое правильное?
— Путь Игрока. Или Дурака. — Он тихо хмыкнул. — Дураком его назвали люди, потому что он называл вещи своими именами, невзирая на то, что они были непонятны или неприятны.
— Но ведь он Игрок! Он же наверняка столько всего знает! Почему дурак-то? — удивилась я.
— Потому что люди считали, что он наивен и прост, как дитя. А ещё люди очень не любят признавать свою неправоту или незнание, — спокойно ответил Шут. — И не придумали ничего лучше, чем обвинять в глупости и невежестве любого, кто отличается от них.
— И он им ничего не сказал и не сделал?
— Игрок играет по правилам, Янига, — после недолгого молчания ответил Джастер. — У любого человека есть свобода воли верить или не верить, учиться или пребывать в невежестве, не забывай. Игроку показалось забавным это прозвище, и он даже сделал его своим… хм, скажем так, именем в мире людей. А потом он создал эти карты и назвал «Путь Дурака».