Ашу Сирай (СИ)
— Но ведь над ним наверняка смеялись, когда он так себя называл!
— Конечно. Только дурак будет называть себя Дураком, разве нет?
— Ты же называешь себя шутом, — буркнула я в ответ, не зная, что возразить. — И тоже говоришь, что это твоё имя.
— Это действительно моё имя, Янига, — улыбнулся он. — И мне оно нравится.
— И кто тебя так назвал? Ты же говорил, что у тебя не было родителей⁈
— Один старый друг, — тихо сказал Джастер. — Он сказал, что это слово отражает мою суть. И я с ним согласен.
Я молчала, чувствуя, что задела какие-то очень глубокие воспоминания, и Шут не готов об этом говорить. Но и заканчивать разговор на такой ноте тоже не хотелось.
— А Вахалу можно убить? — Вспомнила я свои недавние подозрения. — Сурт же сказал, что её нить важна для мира!
— Любая жизнь однажды заканчивается, — спокойно ответил Джастер. — Даже если она была очень важна для мира. Спи уже, ведьма.
Я устроилась поуютнее, обняла его покрепче и уснула, радуясь тому, что он так близко.
Утро началось с громких криков. Два голоса, мужской и женский, спорили так громко, что наверняка разбудили весь дом.
Бахира встала с кровати и остановилась в проёме, ведущем из спальни в главную комнату. Судя по её недовольному виду, она хотела выйти и навести порядок, но вовремя вспомнила, о чём просил нас Шут.
Сам же Джастер сел, обхватив колени и зевая в рукав. Я тоже села, протирая глаза и радуясь про себя, что мы спали в одежде.
Конечно, Бахира знала о моих чувствах, и наверняка догадывалась, что мы с Джастером были вместе как мужчина и женщина, но всё же… Всё же я не смогла бы сейчас так быть с ним.
По крайней мере, не когда мы ночуем с Бахирой в одной комнате.
Вот если бы у нас было две комнаты, тогда я бы не чувствовала себя в её присутствии… сестрой Джасира.
Пока я размышляла, спорщики приближались и остановились почти у наших дверей. Неразборчивые голоса стали отчётливей, и я прислушалась, стараясь разобрать гортанные и эмоциональные речи.
—…мой господин! Чем я прогневала тебя, что ты выкидываешь меня на улицу, как негодную вещь⁈ Чем я, несчастная, прогневала Тёмноокого, что он лишил меня твоего покровительства⁈ За что мой господин обрёк меня на ужасную судьбу стать джихайен⁈
— О-о, Тёмноокий! За какие прегрешения ты послал мне эту женщину⁈ Я уже потерял двадцать таланов, а теперь она хочет лишить меня покоя! Умоляю тебя: не кричи! Ты потревожишь сон моих дорогих гостей! Ступай куда хочешь, я отпускаю тебя, покинь мой дом!
— Как мой господин может так говорить⁈ Мой повелитель со всем уважением заботиться о своём госте, но совсем не хочет заботиться о Кайре⁈ За то он прогоняет меня⁈ Куда я пойду в этом чужом городе⁈ У меня нет семьи, и мой господин отказался от меня! О, Тёмноокий! Неужели мой повелитель решил променять меня на дикую пустынную кошку, что носит на поясе оружие, как мужчина⁈ Я слышала, что она хороша собой и вчера не скрывала своего лица от моего господина! Бесчестная женщина! Как она может открывать своё лицо в чужом доме и при моём господине⁈ Пользуется тем, что её муж слеп, и ведёт себя как распутная дрянь! Пришла из своих песков и хочет соблазнить моего повелителя⁈
Что-о⁈ Это я-то распутная и бесчестная⁈ Да что там эта лохудра о себе возомнила⁈ Да я её… Я из неё капусту сделаю! Я ей все патлы под корень обрежу так, что её даже в «бездушные» не возьмут! А потом так прокляну, что она прямо сейчас родит!
— Яния…
— Тихо, Янига, успокойся.
Рука Джастера легла на моё плечо и только сейчас я поняла, что пытаюсь дотянуться до Живого меча, который почему-то оказался за Джастером, а Бахира смотрит на меня с тревогой.
— Да, что она себе позволяет! — гневно зашипела я, пока Шут отодвигал Живой меч подальше, удерживая меня второй рукой. — Да я ей!..
— Уймись, я сказал.
В голосе Джастера прозвучал такой приказ, что я испуганно сникла, и послушно села прямо. Бахира, нахмурившись, неодобрительно качала головой, но я не могла понять, кого она осуждает: меня или эту самую Кайру.
Тем временем спор продолжался.
— Что ты говоришь, женщина⁈ — возмущался хозяин дома. — Как у тебя язык повернулся так оскорблять сестру почтенного элрари⁈
— О, мой господин! Не иначе, как эти злые люди околдовали тебя! Это происки злых духов! Только они могли нашептать моему господину такие нечестивые мысли! Я слышала, что поверив словам этого слепца, мой повелитель велел убить своего преданного слугу и…
— Замолчи, женщина! Не смей называть почтенного элрари злым духом! Иначе, клянусь Тёмнооким, мне придётся наказать тебя за такие слова!
— А как мне его называть, мой повелитель⁈ Только злой дух может пожелать честной женщине такой злой участи! Если я стала неугодна моему господину, он мог бы продать меня, но он желает, чтобы я ушла из его дома и стала джихайен! Или даже «бездушной»! Только джай-на мог внушить такие мысли моему господину! Мой господин! Ты поверил злому навету бродячего слепца, чья дикая кровь перемешана с песком и пылью! Я слышала, что этих людей называют детьми песка и ветра из-за того, что их женщины спят со всеми мужчинами подряд и не знают, кто отец их детей! Не иначе, как этот безродный проходимец околдовал тебя! Мой господин должен сходить в храм и попросить Взывающих об очищении…
— Замолчи, женщина! Премудрый элрари слеп, но он видит дальше и больше, чем видел я, когда покупал тебя! Воистину, это я был слепцом, когда не узрел змеиный яд за красотой этого цветка!
— Зачем мой господин так говорит⁈ Я буду послушной и преданной женой для моего повелителя!
Я молча слушала оскорбления, кипя от негодования. В Эрикии я бы никому не позволила так говорить о себе. Да и Джастер наверняка тоже не стал бы молчать.
А здесь, из-за этих глупых законов, я вынуждена терпеть и молчать, а Джастер вместо того, чтобы распахнуть дверь и обрушить справедливый гнев на голову этой самой Кайры, делает вид, что ничего не происходит! Да как он так может это терпеть⁈
Ему же не надо с ней драться, просто выйти и сказать, чтобы она замолчала!
— Сын мой… Эта женщина… Её слова смешали золото истины с грязью лжи! Она оскорбляет само имя матери! Разве мы ничего не должны сделать? — Бахира была со мной согласна.
— Не беспокойся, ами. И ты тоже не кипятись, Янига. — Джастер снова обнял колени, не обращая внимания на громкие крики спорщиков. — Всё будет хорошо.
— Она нас облаивает, как хочет, а ты говоришь, что всё хорошо⁈ — негодующе вспыхнула я. — Да чтоб у неё на языке огневик вскочил и не проходил, пока не научится о людях хорошо думать и только правду говорить!
Слова проклятия вылетели у меня изо рта быстрее, чем я успела сообразить, что вложила в них силу. Ой мне…
Я испуганно посмотрела на Джастера, который нахмурился, поджал губы и смотрел в пол. Бахира недоумённо переводила взгляд с меня на него.
— Яни…
За дверью раздался испуганный женский вскрик.
— О, мо… — слова сменились всхлипываниями и испуганным неразборчивым мычанием.
— Вот видишь, глупая женщина, до чего довёл тебя твой злой язык! Не иначе, как сам Тёмноокий покарал тебя за твои лживые слова! Я немедленно пойду в храм и вознесу ему молитвы в благодарность за встречу с мудрейшим элрари! Подумать только, всю жизнь я мог провести рядом с такой женщиной! Я содрогаюсь от одной мысли об этом!
Ответом были новые рыдания и неразборчивое мычание.
— Я иду в храм, женщина! Оставь меня в покое! У меня ещё много дел! Ты получила своё наказание от самого Тёмноокого, не гневи его и меня ещё больше! Иначе, клянусь, я отдам тебя Взывающим!
Кайра взвыла и зарыдала, что-то невнятно мыча, а Назараид отсылал её прочь. Шаги и голоса удалялись. Я виновато смотрела в пол, боясь поднять глаза на Шута и удивляясь тому, что не чувствую ни тошноты, ни головокружения, как было в Кронтуше. Точнее, я вообще ничего неприятного не чувствовала.
Может потому, что проклятие слабенькое, не на смерть?