Три мести Киоре (СИ)
Почувствовав знакомое тепло в груди и достав кристалл эстера, легонько сжал его. Император хмуро глядел исподлобья.
— Иари убита, — сказал он.
— Я побывал в монастыре, поговорил с настоятельницей, так что вскоре можешь ждать жалобу кардинала. В келье твоей кузины обнаружился тайный ход в город, и она им явно пользовалась. Паоди, почему ты оставил ее в столичном монастыре, а не сослал куда подальше?
— Она умоляла меня оставить ее в Тоноле. Монастырь я выбрал сам. Тайный ход, говоришь? Не знал…
— Иари могла поддерживать каких-нибудь мятежников?
— Не знаю. Я заточил ее в монастырь и забыл о ней. Она была слаба телом и умом. Я думал, что она умрет за год. И вот эта новость… Ты знаешь, кто мог убить ее?
Призрачная голова Паоди, казалось, смотрела в самую душу герцога, но та не дрогнула, и Доран не поспешил поделиться сведениями с другом. Промолчал. Струсил? Разбираться в себе не хотелось, это было сродни тому, чтобы выкупаться в грязи на глазах у толпы. Он только качнул головой, после чего император оборвал связь.
Даже если события семилетней давности не связаны с тем, что творится в городе, они — точка отсчета для убийства Иари, никак иначе. Доран прошелся по кабинету.
После коронации в 311 году Паоди отправил Дорана в Тайный сыск, сразу передав ему в управление отдел, как он объяснил, чтобы отвлечь друга от вечной хандры. Что сказать, за четыре года Доран добился многого: в отделе его уважали, преступления и заговоры раскрывались… В то же время росло недовольство Паоди главой Тайного сыска — тот был слишком мягкотел, закрывал глаза на нарушения и любил взятки, несмотря на то что оставался педантом в тех делах, которые доводил до конца. Император приказал Дорану медленно, без скандала сменить его, однако 315 год решил всё по-своему.
Доран извлек из шкафа неприметные папки, надкусанные временем. На обложке первой на специально обозначенных строках не имелось никаких надписей, только начертанные самим герцогом шесть цифр в левом верхнем углу. 031315. Порученное Тайному сыску императором дело третьей, самой важной категории, первой степени секретности, заведенное в 315 году от создания единой империи. Дело о хаанатской ереси, благодаря которому Доран сместил своего предшественника.
Тогда в начале года Паоди впервые объявил, что желает мира с хаанатом, а потому летом в Тоноль прибудут послы, и не прошло месяца после заявления, как в столице появился проповедник, предрекавший империи страшные беды, если колдуны пересекут границу их земель. Проповедника поймали и посадили в тюрьму, но напуганный народ громил столицу, стихийно, как будто вспыхивая в один момент, шел на дворец, пытался штурмовать его, лишь бы император одумался, лишь бы не совершил роковой ошибки. Доран, тогда еще не ставший главой, ловил проповедника, искал тех, кто внушал людям мысль о катастрофах. Забитые, несчастные люди находились, тюрьмы оказались переполнены мятежниками. Нашелся и лидер, вызывавший стихийные бунты, его казнили. Ересь признали народной, той, которая не затрагивала дворянство. Дело закрыли за месяц до приезда послов без грифа секретности, мол, столько веков вражды вызвали такую вспышку гнева. Доран закрыл его и обрадовался: дело оказалось слишком хлопотным, от него хотелось отделаться и снова вернуться к имперским заговорам, ради которых не приходилось сутками бегать по столице, вылавливая грязных сумасшедших. И, наконец, приехали послы.
Через полтора месяца, как гром среди ясного неба, случилось убийство. Банда головорезов убила представителей колдунов в отведенной им резиденции, и ересь вспыхнула с новой силой. За сорванные переговоры глава Тайного сыска лишился своего места и был отправлен в ссылку, а его место досталось Дорану вместе с делом о ереси и разъяренным Паоди. Герцог оказался не в пример жестче предшественника, а руки тайным приказом ему развязал сам император, дав добро на любые действия. Обыски и расследования всполошили всю столицу, Тайный сыск крысиной армией шнырял по улицам, без сна, без перерывов, без отдыха. Они забирались в особняки дворян, взламывали сейфы, читали любовные переписки. Император прилюдно ругал Дорана, одновременно собирая мерзкие секреты подданных. Тогда люди Дорана и узнали о причастности Иари, которая частично оплатила заказанное убийство.
Дорана ненавидели, шипели вслед проклятья, подсылали убийц, но вопреки всему он выжил и продолжил работать. Оказалось, его предшественник знал, но закрывал глаза за мзду на то, что в ереси завязла треть дворян. Казни, ссылки, изгнания, лишения титулов — имперская казна знатно обогатилась за несколько месяцев, и в тот же год вышел приказ, допускавший простолюдинов на службу туда, куда раньше брали лишь высшее сословие. Император ясно показал, что недовольных властью легко заменить сотней тех, кто будет рад служить. Доран после карательных мер закрыл дело о ереси.
Он перевернул последнюю страницу, отпечатанную на машинке, закрыл папку, поднял вторую, с таким же обозначением в левом верхнем углу. Дело об убийстве послов, тесно переплетенное с хаанатской ересью. Формализм канцелярии вынудил его разбить по сути одно объемное дело на два.
Убийство послов с самого начала расследовал Доран. Здесь более подробно описывалось само преступление. Посольскую делегацию избили, всем выкололи глаза, кому-то отрезали пальцы, которыми хаанатцы, считалось, помогали себе в заклинаниях. В целом это было страшное нападение, Доран получил лишь кучу молчаливых трупов. Но были найдены письма, случайные свидетели обрывков разговоров, и по ним удалось соединить ересь и нападение — это было очевидно. Дело было исчерпано. Хаанату принесли извинения, те их приняли, однако о добрых отношениях между государствами пришлось забыть.
Но была в этом деле и загадка. Всего от хааната в Тоноль прибыло пятьдесят человек, из которых было шестнадцать послов, а остальные — родственники и слуги, но после нападения было найдено лишь сорок девять трупов. И никто не мог сказать, кто спасся или сбежал. Одни говорили, что это был мальчик-служка, другие — что колдунья с даром предвиденья, третьи предполагали предателя. Правду установить не удалось, поскольку никто не записывал поименно состав посольства, в том числе и сами колдуны.
Доран застучал по столешнице, отвлекся от бумаг, уставившись в дверь. А не выжил ли случайно этот пятидесятый человек? Не он ли теперь мстил за давние события, убивая девушек? Не был ли он и правда тем, с кем могла связаться Иари? Проклятье, слишком эфемерная версия без единой зацепки! Герцог встал из-за стола и повернулся к окну, приподнял штору. Снова стемнело. В кабинете как-то зажглись газовые лампы — неужели не заметил, как входил помощник? На краю стола блестел поднос с отбивной на тарелке. Взяв остывший чай в стакане с серебряным подстаканником, он снова повернулся к окну и, приподняв шторы, разглядывал улицу. В памяти одно за другим проносились имена дворян, связанных с ересью. Кто-то уже умер, кто-то стал совершенной развалиной, других наказали… Но среди оставшихся было немало тех, кто мог заняться очередной авантюрой против империи.
Доран помассировал переносицу, отпил горького чая и приказал собрать у него глав отделов и старших следователей. Восемнадцать уставших за день человек стояли у него в кабинете, теснясь у самых дверей: слишком мало места. В преданности людей, оставшихся при нём, он не сомневался ни на каплю, оттого честно говорил о сложившейся ситуации.
— Новые обыски? — вздохнул кто-то из них, поправляя серебристый воротник.
— Именно. Ордера напишете себе сами, принесете на подпись, помощник мой поставит печати. Поводы придумывайте какие угодно, хоть загадками говорите, но о наших подозрениях не должно стать известно.
— Ваше сиятельство, у нас людей не хватает. Ребята с ног сбиваются, пытаясь угнаться за предсказательницей и Киоре, а также найти улики по убийствам девушек.
Доран выпрямился, посмотрел в лица подчиненных. Они и в самом деле выглядели утомленными. У кого-то был грязный мундир, кто-то украдкой чихал в платок, скрывая тяжелую простуду, еще один прихрамывал, а крайний слева нянчил руку в гипсе.