Мечты о полете (ЛП)

— Ты уже решила, на что потратишь семь золотых?
Она смеется.
— Четыре золотых. Остальные я уже потратила.
Она не поблагодарила меня за дополнительную монету.
— Со всеми деньгами, которые ты потратила на эту одежду, ты могла бы уйти из борделя, — говорю я, намекая ещё раз.
Она пожимает плечами.
— Я же сказала тебе. Мне это нравится. В отличие от других, — она становится серьёзной. — Я не согласна с тем, что людей нужно принуждать к этой жизни. Или к любой другой жизни. Там, внизу, есть девушки, которые убили бы за то, что есть у тебя. Твои боевые навыки.
Я прерываю осмотр одежды от её слов.
— Почему они не учатся? — спрашиваю я.
Я осматриваю остальной её гардероб. Чёрная ткань в нём отсутствует, остальное либо слишком плотное, либо слишком тонкое. Я отрицаю лёгкость, которая наполняет меня вместе с открытием. Конечно, это не облегчение.
Она фыркает.
— Где бы они этому научились? И как бы заплатили за это? Эти девушки не зарабатывают деньги, потому что им не нравится то, что они делают. И только те, кто хочет переспать с кем-то против желания этого человека, будут нанимать их. Для многих это короткая жизнь.
Я в ужасе смотрю на неё.
— Это… чудовищно.
Она несколько раз моргает, проясняя затуманенные глаза, и поворачивается, чтобы захлопнуть дверцы шкафа.
— У тебя нет ничего чёрного, — говорю я.
Я задерживаю дыхание в ожидании её ответа. Она качает головой.
— Нет. Мне не идёт чёрный цвет. Однако ты прекрасно выглядишь в чёрном. Это ещё больше подчеркнёт голубой оттенок твоих глаз.
Будь проклята моя совесть. Я не могу от неё отделаться.
— Я думала о том, чтобы купить платье, — я подхожу к её гардеробу и снова открываю его. — Мне нужен материал примерно в два раза толще, чем этот. И, если ты говоришь, что мне подойдёт чёрное, то, полагаю, оно должно быть чёрным, — говорю я.
В этом нет никаких сомнений. Я определённо чувствую облегчение и даже счастье, когда она качает головой.
— Я не знаю, где ты рассчитываешь это найти. Если бы такое платье существовало, я бы приобрела его. Советую выбрать более тонкий материал. Мужчинам он нравится, потому что он не прочный и легко рвётся, — признается она с волчьей улыбкой.
Я прочищаю горло.
— Я буду иметь это в виду. Спасибо, что показала мне свой… дом, — говорю я, отступая к двери.
— Ох, вероятно, это я должна благодарить тебя, Мороз. Ты просто сотворила чудеса с моей репутацией, — она ухмыляется мне.
Я ломаю голову над её словами, но не могу понять их смысл.
— И, кстати, я Уиллоу, — говорит она, прямо перед тем, как я закрываю дверь.
Вырвавшись из потока обнажённых женщин и развратных мужчин, я пробираюсь наружу. В поле зрения появляется чёрная макушка Алзоны, и я пробиваюсь к ней.
— Что с тобой случилось? Ты бледная, — спрашивает Осколок.
Я качаю головой. Никто не узнает о моём визите в бордель.
ГЛАВА 7
Кулак врезается в камень рядом с моей головой. Я перекатываюсь под рукой и бью ладонью в бок мужчины. Ребро ломается, и я знаю, что выиграю. Конечно же, вскоре после этого мужчина колеблется. Я держу его в удушающем захвате, пока он теряет сознание.
Я выхожу, отмахиваясь от руки Греха, когда он пытается коснуться моей поясницы.
— Не трогай то, что не можешь себе позволить, — говорю я, не сбавляя шага.
В один из дней я услышала, как это произнесла Уиллоу.
Осколок протягивает мне тряпку, чтобы вытереть бисеринки пота с тела.
— Хороший бой, — говорит он.
Я даю «пять» команде, а затем перехожу в состояние покоя, наблюдая за следующим боем. Я не знаю этих двух мужчин. Они из казарм другого Сектора. Мужчины — всего лишь достойные бойцы, и они равны по силам. Я смотрю на толпу, чтобы оценить реакцию. Массивная фигура выделяется на фоне остальных. Рон? Я прищуриваюсь и придвигаюсь немного ближе.
Крик мешает мне выяснить это. Он доносится сверху. С пятого или шестого уровня. Что происходит? Начинают звонить сразу несколько колоколов. Я стою на месте во время хаоса, ошеломлённая внезапной суматохой вокруг меня.
 
— Дозорные, — кричит Осколок и хватает меня за руку. — Нам надо выбираться из Клеток. Быстро.
Я хватаю Кристал за руку и вижу остальных впереди. Лавина прокладывает себе путь сквозь паникующую толпу. Осколок свистит ему, когда мы достигаем третьего уровня, выбрасывает передо мной руку и толкает меня в тень колонн. Я тяну Кристал за собой.
Все восемь человек приседают в темноте. Лавина едва помещается за своей колонной. Мы единственные, кто пытается спрятаться. Остальные из Клеток бегут с дикими глазами.
Я задерживаю дыхание. Дозорные спускаются на нижний уровень. Их слишком много, чтобы сосчитать. Как долго мы будем здесь сидеть? Я сжимаю руку Осколка, а он сжимает мою в ответ.
— Жди, — выдыхает он в моё ухо.
В темноте до нас доносятся звуки боя. Это не та разновидность боя, которым занимаемся мы. Это звуки неистовой, жестокой, свирепой борьбы. Мои ноги начинают дрожать от напряжения. Уверенная, что моё дыхание будет услышано, я задерживаю его, когда Дозор проходит мимо нас. Кристал задыхается, глядя на строй бойцов, закованных в цепи, идущих за ними.
Не все смогли выбраться.
Два участника, которые были в яме во время рейда, находятся там. За ними следует, как я предполагаю, большая часть их казармы, которая, должно быть, пыталась их освободить. Пленники окровавлены и избиты, но хуже всего то, что их глаза пусты. Они потеряли всякую надежду.
Мы ждём ещё десять минут, прежде чем покидаем своё убежище. Затем каждый из нас по очереди пробирается на следующий уровень, чтобы убедиться, что всё чисто. Подземная арена пустынна, лишь кое-где остались следы анархии, охватившей её не так давно. Размазанная кровь на стене и брошенные кубки. Я спотыкаюсь обо что-то мягкое. Лёд успевает схватить меня за руку, прежде чем я падаю.
— Не смотри вниз, — шипит он.
Его предупреждение запаздывает.
Я узнаю в ней женщину только по одежде.
Больше никаких разговоров, пока мы не удалились от ям. Думаю, каждый из нас предполагал, что наверху нас будут ждать Дозорные.
— Что будет с пленниками? — спрашиваю я Осколка, подталкиваемая каким-то нездоровым любопытством.
Я знаю, что задавать вопросы, против правил. А также думаю, что уже знаю ответ.
— Ты не хочешь знать.
За завтраком Алзона объявляет, что группа Трикса в полном составе. Это последний раз, когда говорят о рейде в Клетках, хотя в течение нескольких дней после этого я замечаю едва уловимые изменения во Внешних Кольцах, тяжесть в обычно оживлённой атмосфере. Новая усталость на лицах людей.
Я провожу свою первую тренировку. Это почти легко, даже естественно. Определенно легче, чем я ожидала из-за бессонной ночи. Я работаю над конкретными проблемами, которые увидела вчера у других. Мужчины тренируются со мной половину дня, а оставшееся время занимаются самостоятельно. Большинство из них проводят это время, отрабатывая приёмы, которым я их научила утром. Лёд, что вполне предсказуемо, во второй половине своего дня занимается очень мало. Вместо этого он по очереди отвлекает каждого из нас безостановочной болтовней. Он напоминает мне одного из моих братьев-близнецов, Оберона. Только старше, грубее и его труднее заткнуть.
Не имея другого руководителя и опыта, я скопировала многие приёмы Аквина. Это вызывает невыносимую тоску по моему тренеру. Хотя иногда я могу днями не думать о нём, в моём сердце всегда живет печаль, которая мешает мне чувствовать себя достаточно нормально. Я не видела самого близкого человека, практически отца, уже больше года, и его преклонный возраст беспокоит меня. Он вёл себя немного странно во время нашего последнего разговора. Если я останусь здесь, то больше никогда его не увижу.
Мы сидим за столом в ожидании первой трапезы Лавины. В комнате царит напряжённая атмосфера. Не потому, что неловко или кто-то сердится, а потому что мы пытаемся не рассмеяться при виде того, что готовит этот громадный мужчина. Он явно нервничает.