Подземелье Иркаллы (СИ)

— Чтобы слава вся тебе досталась? — загремел он.
Атийцы с Гаральдом Алистером и Гайре Иэросом ураганом впились в стену демонов.
Целиком отдавшись безумному зову своего могущества, Акме разожгла стену высотой в несколько этажей кеосского замка, подняла страшный воющий ветер, злясь всё боле, бросая вызов всей Иркалле и всей Кунабуле лютой ненавистью.
Грохот от многочисленных конских копыт заставил Акме обернуться: на помощь ей или своему кронпринцу, который, позабыв о плече своем, тоже отчаянно махал зараколахонской саблею, нёсся нодримский отряд.
— Да не мешайте же мне! — гневно закричала она и о пол ударила хлыстом огня, перед ними за мгновение выстроив пылающую бушующую волну, до смерти перепугавшую нодримских и атийских воинов.
Но Акме оставалось лишь жечь неподвижные чёрные горы, которые начинали жалобно скулить при её приближении.
«Сражайтесь! — мысленно кричала она, забывая обо всем от бешенства. — Кунабульские трусы! Нападайте на меня! Схватите!..»
Но демоны, сбитые в окружение зараколахонев и Акме, лишь испуганно взирали на нее своими светло-желтыми глазами. После, осознавшие, что им не выбраться, демоны все, как один, повернулись к Акме и низко ей поклонились.
Сама же целительница вздрогнула, как от пощёчины.
— Сражайтесь! — в самозабвенном гневе закричала она, сжав кулаки.
Но демоны смиренно опустили головы свои, не смея двинуться с места.
Акме выхватила кинжалы Эрешкигаль.
— Она совсем сдурела! — воскликнул Хельс. — Акме, там ещё одна партия ждёт тебя!
«Не смейте кланяться мне! — мысленно вопила она, кинжалами нанося демонам страшные удары; те вопили от боли, но все еще не смели напасть на нее. — Я никогда не встану на вашу сторону!»
— Они уходят! — будто сквозь густое забытье услышала она радостные крики.
Акме обернулась. В подобном состоянии она скорее почувствовала, нежели увидела, что вторая свора кунабульцев, которая загнала отряд брата её в ловушку, шумно улепетывала на большой скорости.
Акме, погруженная в свой боевой экстаз, позабывшая обо всем на свете, кроме жажды уничтожать ненавистных врагов, кинулась было в погоню, но несколько саардских рук потянули её обратно, пытаясь привести в чувство.
— Акме?..
Она оцепенела, будто издалека услышав до боли знакомый, приятный голос, что назвал ее имя. Множество рук перестали удерживать её. Неистовство, жажда мести начали стремительно отступать, зрение и память медленно и тяжело возвращались к ней.
Демонов более не было. Отступив от нее на несколько шагов, стояли зараколахонцы, с интересом глядя куда-то мимо неё, ей за спину. Атийцы, одетые в зелено-черно-серебряные одежды, глядели на нее кто с ужасом, кто с восхищением. Молодая женщина, глаза которой все еще сияли страшной и безжизненной лазурью, ощутила всепоглощающее нежное тепло и утешение, будто кто-то ласковой горячей ладонью дотронулся до оледеневшего сердца её и сжал его, заставляя биться.
К ней шел человек. Он вздрогнул и попятился, увидев её лицо.
— Акме!..
Пальцы его, шевелившиеся, будто перебирающие струны или клавиши, прощупывающие воздух, были объяты молочно-белым сиянием, невидимыми лучами касаясь души её, возрождая к жизни, заставляя дышать. Он был высок, широкоплеч, с густыми черными волосами, с большими черными глазами, длинными пушистыми ресницами и красиво изогнутыми бровями. Лицо его было бледно, по щекам текли слезы.
Лорен. Родной брат, которого она уже не надеялась встретить, которого, вопреки всем ее снам, страхам, отчаяниям и страданиям, она могла видеть и обнять.
Стон и всхлип громко вырвались из груди ее, и она испуганно зажала рот. Вся она превратилась в дрожащий сгусток бессилия, рухнувшего на плечи от великой радости, которой еще не могла осознать. Зашатавшись, сделала шаг вперёд и неуверенно остановилась, ужаснувшись от мысли, что все это могло ей сниться.
Голова закружилась от счастья.
Лорен быстрым чеканным шагом преодолел расстояние между ними и крепко обняла сестру.
— Да откуда же?.. — срывающимся от рыданий голосом воскликнул Лорен, задыхаясь. — Да как же?!..
 
Он взял лицо её в свои светящиеся ладони и оглядел сияющими от слез и великого счастья глазами.
— Ты же!.. Кур… Коцит!.. Они же!.. сожгли!..
— Нет, Лорен, нет! — вскричала она, рыдая и смеясь, всхлипывая, дрожа. — Я спаслась! Она зачем-то принялась сбивчиво, захлёбываясь, рассказывать что-то о человеке по имени Сатаро, о зараколахонцах, каком-то медведе, какой-то Августе, но Лорен был не в силах понять что-либо. Он вместе с сестрой громко плакал и смеялся, обнимал, прижимал к груди, как родитель прижимает к груди потерявшееся, но неожиданно возвращенное ему дитя.
— Как я боялась! — плакала Акме, всхлипывая. — Я видела столько плохих снов!
— Это он тебя нашёл? — выдохнул Лорен, кивнув на Гаральда Алистера, стоявшего неподалёку.
Акме со счастливой улыбкой кивнула. Целитель подошёл к атийцу и обнял его.
— Нашёл всё-таки, — выдохнул он.
— В Зараколахоне, между прочим, — с улыбкой заметил Гаральд.
— Мы с него чуть шкурку не спустили, — гоготнул Катайр.
— Ты помнишь наш уговор, Лорен, — тихо сказал ему атиец, и тот грустно усмехнулся.
— Я ничего не обещал! — воскликнул целитель.
Мирослав, растроганный всеми этими милыми сценами, однако уже давно пришел в себя. Когда Акме рассказывала о кеосском отряде, в нем предполагалось не более десяти человек, одной из которых была девчонка. Стало быть, после Иркаллы он мог бы без труда забрать ту, чья безмерная разрушительная сила пленила его. Но вместо десятерых он увидел более трехсот отлично вооруженных крепких воинов и в мыслях твердо проклял за это кронпринца Густаво, которому вздумалось попасть в плен к коцитцам. Замыслы его рушились, но он изобразил вежливую и даже воодушевленную улыбку.
— Прям день чудес! — ответил тот, робея под тяжелым и неожиданно проницательным взглядом Акме.
— Лорен Рианор, — тихо проговорил кронпринц Густаво Акра, приветственно улыбаясь, за руку держа счастливую Плио. — Наконец, я могу засвидетельствовать свое почтение знаменитому целителю. Жизнь мою спас один несравненный потомок легендарного Атариатиса Рианора, а жизнь моей любимой сестры, как поведал мне капитан Эвандер Лаций, другой. Да будет благословен тот день, когда явились вы во дворец Нелея и всем нам подарили надежду, утешение и спасение.
Лорен, приготовившийся к холоду, вздорности, присущей большинству венценосцев по отношению к ниже стоящим, изумленно хлопнул ресницами, разрумянился, приветственно улыбнулся, поклонившись. И, к удивлению своему и испугу, увидел, что кронпринц тоже кланяется ему.
Акме, закатив глаза и отвернувшись, чтобы эти двое не увидели её веселой улыбки, решила, что это хорошее начало для счастливого будущего Лорена и Плио, которая, красная от удовольствия, стояла немного поодаль, кусая от тревоги губы.
Лорен и Густаво вежливо и долго беседовали, пока целитель не осекся и не застыл, позабыв о кронпринце. За руку к отряду своему Акме вела Цесперия, высокого, спокойного, улыбавшегося. Зоркие глаза Лорена тотчас приметили рожки и массивные копыта вместо ног.
— Фавн! — выдохнул Авдий Веррес, потрясенный более всего лишь этой встречей. — Откуда?..
— С гор Зараколахона, — торжествующе воскликнула Акме. — Это Цесперий, главный целитель Верны.
Кеосский отряд, глядевший на него ошарашенными глазами, считавший фавнов старой сказкой, приветствовал его поклонами, рукопожатиями, восторженными словами и радостью.
— Повелитель! — встревожено позвал не терявший бдительности юркий Лако, уже успевший обследовать окрестности.
Он подбежал к Мирославу и что-то тихо ему проговорил.
— Господа! — ровным голосом возвестил Мирослав. — Сюда движется многочисленный отряд коцитцев. Если вспомнить освобождение Его Высочества Густаво, то я с полной уверенностью могу сказать, что наша барышня без труда справится и с ними. Но, полагаю, при данных обстоятельствах, никто не пожелает рисковать.