Подземелье Иркаллы (СИ)
Акме застыла. Она хмуро и неспокойно глядела в ту сторону, где исчезли Мирослав, Цере и Лако. Она более не слышала страшного шепота. Ей казалось, что в глубине Иркаллы зазвучала смутно знакомая, родная музыка. Скорбно и умоляюще прорвалась она сквозь камень и обнимала девушку, разжигая сердце её невообразимой печалью. Следом за музыкой она услышала едва уловимый и знакомый аромат, который слезами тоски выступил на глазах её. Акме сделала несколько неуверенных шагов в сторону коридора.
— Мирослав приказал оставаться здесь, — напомнил Цесперий, заметивший её волнение.
Жгучая тоска потрясла её. Ей померещился неведомый зов. Он летал вокруг неё, будто задорный ветерок, метался из стороны в сторону, отскакивал от живых полых стен, разливался по проклятой Иркалле густым туманным эхом. Камень оглушительно зазвенел, и Акме со стоном схватилась за голову: ей чудилось, что она сходит с ума.
— Вы слышите? — мучительно выдохнула она.
— Нет, все тихо!..
«Начинается? — в невообразимом ужасе подумала она. — Так скоро?»
— Акме! — услышала она и обернулась: Мирослав вернулся к ним и тихо звал её за собой.
— Пойдём, покажу тебе кое-что любопытное…
— С тобой она никуда не пойдёт, — прорычал Гаральд Алистер.
Но Акме, предчувствуя что-то смутно тревожное, устремилась за саардцем, не думая о той ловушке, которую они могли ей подстроить.
Они ехали всего несколько минут, показавшихся Акме вечностью. Проход был тёмным и узким. Целительница, снедаемая страшной тревогой и нетерпением, не могла пустить Одалис галопом, не сбив при этом Мирослава, посему ей пришлось плестись вслед за ним, мучительно, вечно…
Но вскоре они выехали в огромный зал, освещенный множеством факелов. Вершины его терялись в недостижимом чёрном поднебесье Иркаллы. Просторы зала были завалены обломками древних колонн. Лако, Цере и еще двое саардцев, помогавших вернскому разведчику, стояли впереди в нескольких метрах от входа в зал. Рядом с ними, испуганно мотая головой, стояли их кони, а мирославцы все, как один, облокачиваясь о высокие каменные перекладины, напоминавшие низкие стены, внимательно глядели вниз.
Внизу раздавались утробный рык, громовое эхо от крупной возни, неясные голоса. Бурею поднимался возбужденный ветер.
По всему залу, доставая до балконов, пытаясь дотянуться до самого верха, разливался никогда еще невиданный Акме молочно-белый свет. Мягкое сияние его разгоняло тьму и переливалось едва слышным нежным звоном, будто множество крошечных колокольчиков пели в непроницаемой тиши. Аромат, застигший Акме врасплох в предыдущем зале, усилился, но был все столь же едва уловим. Так пахло её детство, так пах её дом.
Девушка спрыгнула с Одалис и на плохо гнувшихся ногах неуверенно направилась к Цере и Лако, которые подзывали ее себе. За нею спешились остальные, хмуро оглядываясь.
Мирослав приник к перекладинам и пробормотал:
— Воистину зрелище! Я даже не сомневаюсь, кто там внизу. Акме, погляди!
Разрывая свой ужас, ощущая, как вся душа вопит от нетерпения, она сделала несколько шагов и посмотрела вниз.
Под нею в ярко освещенном зале, занимая его левую часть, толпились демоны, чёрные, рычащие, к камню пригибающиеся, готовы напасть. Справа, за высокой стеной белого огня сгрудился небольшой отряд всадников. Сияние мешало разглядеть их получше, но она, снедаемая странной болью, похожей на сладостную истому, пригляделась. Она увидела человека, стоявшего на несколько шагов впереди остальных. Раскинув руки, он ангелом-хранителем защищал их, из недр существа своего рождая этот благословенный огонь, который люто ненавидели кунабульцы, но которого они страстно боялись. Человек был грозен своей силой и непоколебим в своем мужестве. Высоко держал он голову и ни разу не пошатнулся. Как в её сне. Отчаянно и стойко.
Акме узнала эти черные волосы, широкие плечи, этот плащ и колет.
Целительница тихо, но болезненно простонала, слезы потоком хлынули из глаз, а внезапно охватившая её радость придала ей сил.
— Лорен… — в смятении выдохнула она, задрожав; во всю силу легких выкрикнула, мучительно и пронзительно: — Лорен!
Сорвавшись с места, она быстрее ветра полетела к той единственной лестнице, которая могла привести её к брату. Все молитвы, в страшном горе и отчаянии произнесенные ею накануне, были забыты. Все опасения её растворились в сиянии его света. Лорену грозила смертельная опасность. Она не смела колебаться. Если нечестивость сущности её пророчила ей смерть, она умрет, но сначала поможет брату отбиться от полчища алчных кунабульцев.
Привычная ярость могучего огня Акме заглушила рыдания и осушила слезы. Она быстроногой рекою Аштери бежала к заветной лестнице, поднимая ветер, всю Иркаллу приводя в волнение. Шепот его, который бесперебойно твердил: «Это твоя обитель», был тотчас заглушен вырвавшимся сквозь плотно сомкнутые губы истошным криком непомерной злобы и ненависти к Кунабуле. Когда ноги её коснулись широких ступеней древней полуразрушенной лестницы, она уже была готова уничтожать, лишь бы ничто не причинило Лорену вреда.
«Кунабула, Нергал, Эрешкигаль, будьте вы прокляты! — кипел в голове ее страшный рык. — Я не сестра ваша и никогда ею не буду. А ты, Аштариат, будь проклята за ту ложь, которой ты смущаешь мою душу!..»
Расправившись с лестницей в несколько умопомрачительных прыжков, Акме влетела в узкий коридор, освещенный белым огнем факелов. Глаза девушки уже давно изменили чарам своей тьмы, и сияли ярче безоблачного летнего неба. Немногочисленные ступеньки уводили вниз, и Акме не сомневалась, что коридор приведет ее к брату и ненавистным врагам. Но за поворотом она наткнулась на тупик. Узкий проход был завален глыбами одной из лестниц, преграждая девушке путь.
— В обход? — воскликнул Ягер, остановившись позади Акме, в боевой готовности помахивая топором.
— Пока мы будем искать другой путь, у мальца кончатся силы, и он более не сможет удерживать этих тварей! — прорычал Сатаро, дрожащими от напряжения и нетерпения руками сжимая свою верную подругу — страшный кистень на длинной цепи.
Акме, тяжело дыша от поглотившего её бешенства и неутоленной жажды возмездия, бегающими глазами разглядывала выросшее перед нею, будто из-под земли препятствие, и не поверила, что оно могло остановить её.
— Отойдите! — рыкнула она, отпихнув товарищей подальше.
Встав лицом к глухой стене, она напрягла все мышцы свои, взывая к лютой силе. Огонь явился по малейшему её зову. Вырвавшись из нее бурею, он ударился о стену, и на путников посыпалась пыль и мелкие камни.
В кулаке сжав всю мощь свою, она швырнула вперед пылающий шар. С громыханием ударившись о пол коридора, он оставил в нем огромную выбоину и ястребом полетел к стене. Раздался взрыв, сотрясший весь зал. Стена устояла, но дрогнула. Камни обвалились с оглушительным невообразимым грохотом, не выдержав второго чудовищного натиска, подняв столб пыли и грязи, завалив ползала обломками.
— Не вздумайте мешать мне! — зловеще воскликнула Акме, обращаясь к своим зараколахонским товарищам, выходя из темного коридора на свет брата своего.
Многочисленная демоническая свора оживилась при появлении Акме, но не торопилась на нее нападать. Встряхнув руками, чтобы огонь быстрее потек к пальцам, она фурией ворвалась в зал, не видя ничего, кроме врагов. Подбросив вверх сияющие лазурные всполохи огня, Акме резко развела руки в стороны, и всполохи стали бушующим потоком, с рыком и низким гулом рассекавшим воздух. Через мгновение он накинулся на нескольких ближайших демонов, черных и крупных, будто медведи, удивительно неповоротливых, будто вовсе недвижимых. Они сгорели, не оказывая ровно никакого сопротивления. Оживились они лишь тогда, когда в бой вступили зараколахонцы.
Движения их были быстрыми, ловкими, без лишних пританцовываний. Без оглядки на убежище, яростно и самозабвенно летели они на врагов своих, рубя от макушки до пола.
Ягер с безумным смехом над головой размахивал топором. С сухим стуком, с оглушительным звоном вгрызался кистень Сатаро в камень пола, приводя мужчину в безудержный восторг, похожий на буйное помешательство.