Гнев богини Геры

Она дотронулась пальчиком до его носа.
— Ты сообразительный.
«Ох, парень, — подумал он, — ох… парень».
— Впрочем, эта история короткая, — сказала она.
И наклонилась к нему.
Не смущаясь.
У Иолая перехватило дыхание.
— А ты растяни ее, — предложил он. — У меня в запасе вся ночь.
Ее взгляд блуждал по его лицу, однако по его выражению он понял, что она лихорадочно выбирает одно из двух. Наконец она приняла решение и так глубоко вздохнула, что он ахнул один раз, моргнул два раза и торопливо схватил свой кубок.
— Сейчас я расскажу тебе про Клотона, — объявила она.
Иолай был поражен.
— Про кого? Кто это такой? Это человек?
— Нет, не человек.
— Кто же тогда?
— Это нечто, — загадочным голосом произнесла она.
По ее лицу Иолай видел, что она до сих пор колеблется, правильно ли поступает, назвав это имя. Он сделал глоток, поднял палец и осторожно спросил:
— Как это нечто? Так кто же он такой, этот Клотон? Птица?
— Нет!
— Зверь?
— Нет!
— Интересно — не человек, не птица и не зверь. Но он живой?
— Да.
Он сделал еще глоток. На этот раз большой. И поднял кверху кубок, подзывая служанку с кувшином вина. А пока ждал, он мысленно пробежался по всему их странному разговору как можно медленней. Не глядя на нее.
Это помогло.
— Клотон не человек, не зверь и не птица, — заключил он. — Но живой. Значит, это нечто?
— Я ведь тебе сразу так и сказала.
— Ладно. А что же из себя представляет это нечто?
— Ну, я вот что тебе скажу. Если ты не уедешь из города до того, как состоится коронация царицы лета, это нечто тебя убьет.
  
Глава XIII
 
Утро праздника
 
Геракл пробудился от громкого смеха на улице и отдаленных звуков трубы. Несколько мгновений он не мог вспомнить, где он находится, а вспоминал лишь ночь, проведенную у моря. Когда же он наконец пришел в себя, то сел с глухим стоном, потер глаза, тупо оглядел комнату и едва не рухнул на кровать снова, когда увидел, что в его кресле кто-то сидит, сгорбившись и вытянув ноги.
Иолай, не открывая глаз, застонал и прижал руки к голове.
— Доброе утро, — сказал Геракл, вытягивая руки над головой.
— Не кричи. Я и так тебя слышу.
Геракл понизил голос, но не сумел удержаться от усмешки:
— Трудная ночь?
Иолай застонал, кивнул и уронил одну руку на подлокотник кресла. Глаз он так и не открыл.
— Я провел тут практически всю ночь. И все ради долга, подчеркиваю и хочу, чтобы ты это знал.
— Я и так не сомневаюсь в этом.
Иолай заворчал, понимая, что друг ему все равно не верит.
— Кстати, пока ты занимался… своими делами… я поговорил кое с кем из так называемых повстанцев. С тремя женщинами, которых мы видели в пещере.
Геракл поднял одну бровь:
— В самом деле?
Иолай поморщился от головной боли:
— Да. Правда. И знаешь, что я выяснил?
Геракл снова потянулся и громко зевнул.
— Конечно. Почему бы и нет?
— Ну, во-первых, никакие они не повстанцы.
Геракл кивнул:
— Тогда мы вычислили с тобой правильно.
— Да, но мы не догадались, что они получают от кого-то за это плату. Небольшую, но ведь они не богатые, поэтому рады и такой. Вениция не знает, кто платит эти деньги, но тот парень Ротус наверняка в курсе, потому что он эти деньги раздает.
Геракл не очень удивился. По тому, что говорили эти лжеповстанцы и Голикс, он уже заподозрил, что за всем этим скрывается Тит Перикал. Помешивая в политическом котле, сказал он, проще всего остаться у власти, если ты этого хочешь. Особенно если ты не слишком хороший правитель.
— Вот что она сказала, — подтвердил Иолай. — А ты хотя бы представляешь, сколько вина способна выпить эта пигалица?
— Нет.
— Просто ужас. И мне ничего не оставалось, как пить с ней наравне.
Геракл откинулся к стене. Окно находилось над его левым плечом. Уличный шум усиливался по мере того, как пробуждался город, а окрашенный свет, проникавший в комнату, сказал ему о том, что небо, вероятно, покрывает дымка или что-то в этом роде. Иолай же слишком сильно мучился от похмелья, чтобы замечать хоть что-то вокруг. Напрашивался вывод, что если в городе и орудуют повстанцы, то они непременно должны были отвлечь его с помощью женщин и напоить. Бедняга выглядел ужасно, удивительно, как он еще мог дышать и сидеть в кресле, не падая на пол.
 
Тем не менее Геракл сказал:
— Ты поступил правильно.
— Скажешь это на моих похоронах. — Иолай застонал громче и поморщился. — Кстати, она еще сказала, что тут водится чудовище.
— Клотон.
Иолай открыл один глаз.
— Ты знаешь?
Геракл кивнул и рассказал про свой визит к Посейдону, хотя и не упомянул про то, как дядя сбил его с ног волной. Иолай запомнит это и не даст забыть и ему.
Глаз закрылся.
— Проклятье. Я мог бы тогда так не стараться.
Геракл засмеялся:
— Ох, верно. Ты попал в такую переделку.
— А вот и попал, Геракл! Ты даже не представляешь, каково было допрашивать эту женщину. Знаешь, она очень умная. И скользкая. Чтобы узнать все это, мне пришлось использовать все свои трюки. — Он вздохнул: — Может, она придет на мои похороны.
— Похороны получатся двойные, если я что-нибудь не съем. Немедленно. Я умираю с голода, а у нас впереди еще длинный день.
С этими словами Геракл встал с постели, поставил протестующего Иолая на ноги и потащил его вниз завтракать. Там он съел все, что стояло на столе, а Иолай ежился, пил только воду и сумел проглотить лишь несколько кусочков хлеба.
Потом они постояли перед «Красным вепрем», глядя, как народ неторопливо движется в сторону главной площади. Все были в ярких одеждах, независимо от своего положения. Колесницы, повозки, украшенные лентами, цветами и перьями, медленно продвигались к центру города. Все лошади тоже были празднично убраны — гривы и хвосты заплетены в косички и украшены золотыми и серебряными нитями; у некоторых на голове красовался плюмаж, а у одной на боках была изображена гора Олимп.
Обе стороны главной улицы тоже не чуждались праздника. Торговцы выложили на лотках товары перед своими лавками; там можно было найти все, от редких статуй Деметры и Посейдона до крошечных ковриков, сплетенных руками благословенных дев, преданных богине, которые жили одни в горах и никогда не видели света дня.
Короче, на улице царил хаос и гвалт, но никого это не огорчало.
— Я скоро оглохну, — пожаловался Иолай.
Геракл сочувственно подтолкнул его, успев заметить, что его друг хотя и собрался умирать, но тем не менее бросает масленые взгляды на проходящих мимо хорошеньких женщин.
— Ну и что теперь? — Иолай потер руки. Он моментально вылечился от похмелья, когда им овладело праздничное возбуждение.
В совете старейшин их не ожидали до заката солнца, когда им предстояло стать участниками церемониального пира и последующего состязания красавиц. Однако искушение побывать на главной площади оказалось слишком сильным. Геракл тоже был не прочь провести там день: полюбоваться на акробатов и дрессированных животных, послушать музыку, полакомиться различными яствами, выпить вина. Они могли также отправиться в гавань и наблюдать там то же самое, только с морским уклоном.
— Я голосую за площадь, — быстро ответил Иолай. — Вода напомнит мне, что в ней где-то поблизости плавает Клотон. Я хочу наслаждаться снедью и не хочу сам превратиться в снедь.
Геракл с сомнением покачал головой. Если Иолай не спорит, значит, что-то неладно.
— У тебя там какие-то дела?
Иолай провел ладонью по лицу.
— Нет. Ну… нет. Просто я вспомнил, как Вениция сказала мне что-то, что я должен был запомнить и передать тебе, но только я совсем забыл, о чем шла речь.
На лице Геракла отразилось сомнение.
— Если она вообще что-то передавала тебе.
— Да. — Иолай кивнул. — В том-то и вся загвоздка.