Потерянные ноты (СИ)

Первый снаряд пролетает мимо. Второй разрывается в десяти метрах, осыпая сержанта землей. Он отплевывается, отряхивает грязную форму. Велит солдатам рассредоточиться, укрыться и взять на себя устранение пулеметчиков. Он бросается на землю, закрывая собой девушку, когда один из снарядов взрывается совсем рядом. Осколок входит глубоко в лучевую кость, другой царапает спину. Несерьезно. Не страшно.
— Жива? — быстро спрашивает он, вздергивая ее на ноги.
Медсестра кивает. Бросается вдруг в сторону, падает на колени перед раненым бойцом, принимается за работу. Брок оставляет ее одну. Парни никак не могут подобраться к пулеметчику. Он прячется в окне устоявшего здания, палит без перерыва. Вот где бы пригодился опытный снайпер — с безопасного расстояния снять цель и не подставляться. Но снайпера нет. Если повезет, к утру следующего дня, он будет во Франции. Брок слышит, как взрываются гранаты. Видит горящий танк. Значит, Росс вступил в бой. Без танка преимущество японцев теряется.
Он особо не задумывается над своими действиями. На составление детального плана нет времени. Он подбирается незамеченным к пулеметному гнезду, видимо, стрелок отвлекся на горящий танк. Пара гранат в окно — проблема решена. Вот только у Брока и мыслей не было, что пулеметчика без прикрытия не оставляют. Когда на него выскакивают два солдата, он может только материться.
— Чертовы камикадзе! — шипит сержант.
У него из оружия только трофейный нож. Брок не любит рукопашный бой. Особенно один, против двоих. Он видит высокую фигуру капитана, маячившую вдали. Тот машет руками и раздает команды. Японцы отступают. Бросают раненых, бегут, как от пожара.
Когда у одного из нападавших в руке появляется пистолет, Брок не замечает. Его загнали в угол, помощи ждать неоткуда. Он мысленно прощается с миром, просит прощение у Себастиана, что ноты не соединятся в единую мелодию. Скрипичный ключ горит огнем на левой лопатке. Брок поднимает руки, делает вид, что сдается. Хочет подпустить поближе, а там уже может и повезти.
Вдруг слышится глухой выстрел и тихий девичий вскрик. Солдат, что стоит дальше от него замертво падает. За его спиной показывается Хейли. Девушка держит в дрожащих вытянутых руках пистолет. Второй нападавший оборачивается. Она не успевает даже ахнуть, он стреляет. Эта секундная заминка дает возможность Броку броситься вперед, вонзить короткое лезвие в шею, разрезая артерию. Японец захлебывается собственной кровью.
Хейли лежит на земле. Она дышит, и сержант уверен, что рана не серьезна. Но стоит ему подойти ближе, он понимает — девушка не выйдет отсюда живой. Он опускается на колени рядом с ней. Аккуратно вытирает кровь с губ, заправляет за ухо выбившуюся прядь.
— Все хорошо, — сбивчиво шепчет она, — Все хорошо. Так надо.
Брок чувствует холодные пальцы на своей щеке, перехватывает ее руку, прижимается к ней. Он не может сдержать слез. Он не хочет. Он боится остаться один. Без Себастиана. Без нее. Совсем один посреди ревущего огня чертовой войны, которая грозит забрать у него все. Ведь именно такая у нее привычка — забирать всех, кого ты любишь— кажется, именно так говорил Бастиан.
— Хейли, ты не…
— Обещай мне, что найдешь его! — перебивает она, — Обещай, что найдешь своего музыканта. И вы вернетесь домой, в Нью-Йорк, в вашу булочную. Эта история не должна закончиться смертью, сержант Райт.
— Пожалуйста, Хейли… Господи.
Он сильнее давит на рану. Его руки по локоть в чужой крови. В крови Хейли. Он шмыгает носом, стараясь сдержать слезы. У него ничего не выходит. Он никогда не мог притворяться перед этой девушкой. Никто из них не мог.
— Ты нужен ему. Вы же не сможете друг без друга, вечно страдающие, несчастные пидоры. Обо мне же горевать некому, — она кашляет, — Позаботься о Себастиане, сержант. Он слишком сильно любит тебя.
— Без тебя некому будет нас защищать. Моя хорошая. Наш синеглазый солдат, — бестолково шепчет Брок.
— Послушай меня, Брок. Ты научился сражаться за то, что любишь. Теперь научись жить ради этого.
 
Она стирает слезы с его щеки. Улыбается так понимающе и бесконечно устало. Синие глаза полны печальной уверенностью, что все будет хорошо. Вот только ее рядом уже не будет.
Хейли Милтон умерла героем, как и ее муж. Как и все, кто сражался на войне, защищал свою семью, друзей, свои идеалы, свою страну. Хейли Милтон умерла, защищая двух нью-йоркских мальчишек: одного от японской пули, второго от верного одиночества и разбитого сердца. Брок наклоняется, целует еще теплый лоб. Закрывает ей глаза. Он боится, что когда-нибудь точно также придется закрывать глаза Себастиану.
Брок легко подхватывает бездыханное тело. Когда он выходит на улицу с Хейли на руках, японцев уже нет. Только танк догорает, да недобитые раненые стонут от боли. Он не обращает внимания на них. Весь его мир сузился до мертвой девушки, которую он сейчас прижимает к своей груди.
Солдаты обступают его со всех сторон. Каждому из присутствующих эта девушка хотя бы раз спасала жизнь. Для каждого она стала личным ангелом-хранителем, героем в юбке. Парни снимают каски, стягивают пилотки. Они трут глаза, хватаются друг за друга, как за спасательный круг. Не верят. Проверяют пульс. Хлопают по бледным щекам. А Брок идет со своей невесомой ношей сквозь весь взвод, прямиком к капитану Россу.
Капитан смотрит на распростертое у его ног тело молодой вдовы и не может отвести взгляд от растрепавшихся рыжих кудрей. Она столько раз спасала его жизнь, что уже и не вспомнить. Он поднимает глаза на застывшего сержанта. В них немой вопрос.
— Он погибла, защищая меня, — чеканит Брок, — Это моя вина.
— Это война, сержант Райт. Здесь всё рано или поздно заканчивается могилой, — устало говорит Росс.
Брок не хочет ни с кем спорить. Несколько дней пока приводят в порядок лагерь и раненых, хоронят погибших и пересчитывают припасы, с ним не говорят, не трогают. Даже не подходят близко. Он, конечно, не пристрелит, но и на грубость нарваться не хочется никому.
Райт молча принимает новые погоны. Заменяет павшего в бою лейтенанта. Он пишет длинное письмо на материк. Рассказывает о Хейли, о повышении. Он отправляет его, как только Чейз выходит на связь и говорит, что Себастиан долетел, что он в безопасности.
«Пока без сознания, но жив. Жизни больше ничего не угрожает, ногу спасли», — передает слова доктора капитан.
Брок облегченно выдыхает. Живой ведь, упрямый засранец. Говорит Чейзу огромное спасибо. Если честно, он готов молиться за него. А в голове мысль, что Хейли Милтон — солнечная медсестра из Нью-Йорка — спасла их обоих. Прикрыла своим хрупким телом двух взрослых сильных мужиков.
Сержант-майора тянет побиться о стену головой. Если она хотела загладить вину своего мужа, то она с лихвой оплатила все его долги. Вот только теперь им обоим никогда не избавиться от гнетущего чувства вины за растраченную жизнь веснушчатой рыжеволосой девушки с синими, как небо, глазами.
========== 20. ==========
 20. 
Себастиан пришел в сознание через три дня после перелета где-то на юго-востоке Франции. Он мгновенно вскакивает, точнее, пытается оторвать голову от подушки. Это изначально показалось плохой идеей. В итоге, он теряет сознание.
Когда снова приходит в себя, почти сразу узнает о своем повышении. Стоит ему открыть глаза, как к койке подлетает медсестра с криками «лежите, сержант Грин, вам нельзя вставать». Он недоуменно смотрит на нее, но не двигается, переваривает новую информацию. Голова начинает кружиться. Девушка говорит, что он провел здесь больше недели, а потом удаляется, предупредив о скором приходе доктора. Тот тоже ничего интересного не сказал, кроме того, что колоссальная потеря крови и подхваченная на Филиппинах инфекция чуть не сгубила молодого снайпера. До полного восстановления еще несколько недель.
Он лежит на койке целыми днями. Успевает познакомиться со всеми соседями. Почти досконально узнает биографию каждого. Начинает уважать французское подполье. Думает, что от партизан толку куда больше, чем от государственной армии. Собственно, он в чем-то прав.