Диктатор (СИ)

— Да уж, — мрачно сказал Миша. — Зато когда сюда пробрался Розенбаум, меня сразу выпустили. Как пострадавшего от режима. Только вот куда теперь деваться, не сказали. Постой, — вдруг оживился он, — ты же снизу? Я слышал, что тебя вроде выслали ещё до бунта. Ты вернулся? Повелитель с тобой? Где вы…
— Диктатора взял Розенбаум, — ответил Дженсен. Его мысль лихорадочно заработала. Розенбаум сейчас здесь, значит, и Джаред тоже. Если только его не упрятали в более надёжное место до тех пор, пока не над Летучим Домом не будет получен полный контроль. Да, скорее всего, так Розенбаума и поступил. И если Дженсен сейчас и сумеет добраться до него, то ничего не добьётся, кроме ещё одного пинка по яйцам от Данниль Харрис и ножа в глотку. Нужно было заходить с другой стороны.
Он не сразу заметил, что Миша пялится на него во все глаза. Он не знал про Джареда? А действительно, откуда.
— Розенбаум взял его, — повторил Дженсен. — И судя по тому, что тут творится, скоро возьмёт всю планету. Времени мало. Ты видел кого-нибудь из Совета? Может, Джеффри Дина Моргана?
Миша медленно покачал головой. В его синих глазах вспыхнула подозрительность — и сразу погасла, но Дженсен достаточно поднаторел в интригах, чтобы вовремя распознать этот слабый сигнал. Будь дело месяц назад, он постарался бы подойти к вопросу тонко, включил бы обаяние, использовал лесть. Но сейчас он был зол, за плечом у него висело ружьё, стёртые в кровь подошвы разболелись с новой силой, даже старый шрам на бедре снова дал себя знать. Но это всё не шло ни в какое сравнение с той болью, которую он чувствовал, думая о Джареде.
Поэтому Дженсен решил не миндальничать. Он выбросил руку, стиснул распорядителя за глотку и рванул вверх, отрывая от земли. Коллинз был не самого маленького роста и весил не меньше самого Дженсена, но этой атаке он поддался так, словно был тряпичной куклой — взмыл, обмяк и задёргался, безуспешно пытаясь расцепить стальную хватку на своём горле.
— Я спрошу один раз, — прошипел Дженсен. — Где Морган? Ты знаешь. Не ври мне, сволочь. Ты шёл к нему или от него. Он здесь. И ты меня отведёшь к нему сейчас. Или я тебя скормлю этим грёбанным шестерёнкам внизу.
Ему очень хотелось сказать «скормлю тебя Потрошителям собственными руками», но пришлось бы слишком долго объяснять, что он имеет в виду. К счастью, вид и грохот беспрестанно работающих челюстей Летучего Дома в пропасти перед дворцом и без того был достаточно красноречив. Миша задрыгал ногами, видимо, в знак согласия, а когда Дженсен отпустил его, рухнул наземь, отдышался и поплёлся прочь от моста. Дженсен пошёл за ним, на всякий случай держа ружьё за приклад и готовясь к подвоху. И так напрягался, пытаясь вовремя заметить признаки атаки, что не сразу понял, куда ведёт его Миша.
Он опомнился, только оказавшись перед мастерской Бивера, придворного часовщика.
Если это была ловушка, то слишком нелепая. Миша с тем же успехом мог привести его прямо в штаб мятежников и сдать с рук на руки патрулю. Да и зачем ему это? Ведь их встреча действительно была случайной…
Дженсен перешагнул порог мастерской, невольно бросив взгляд туда, где в прошлый раз сидел Розенбаум с лупой в глазу. Сейчас стойка пустовала. Миша, боязливо озираясь на неподвижно вставшего Дженсена, подошёл к внутренней двери и постучал условным стуком. За дверью что-то щелкнуло — непохоже на замок или засов, скорее, это могла быть разряжающаяся ловушка. Миша приоткрыл дверь, обернулся к Дженсену.
— Ты первый, — тоном, не терпящим возражений, сказал тот.
Миша закатил глаза. Шагнул внутрь. И исчез.
Дженсен подождал с минуту, ожидая, что он вернётся или хотя бы закричит. Потом не выдержал, подошёл ближе и опасливо заглянул за дверь. Ничего особенного, комната как комната, заваленная пустыми лакированными корпусами и вынутыми механизмами часов. Оголившиеся стрелки на снятых циферблатах, лежащих тут и там, выглядели довольно хищно. Дженсен обвёл их взглядом — и вздрогнул, вдруг заметив мастера Бивера, примостившегося в уголке и с самым мирным видом ковырявшегося пинцетом в каком-то механизме.
 
Дженсен шагнул к нему, невольно поднимая ружьё. Когда до Бивера оставалось не больше двух шагов, он поднял глаза, улыбнувшись уже знакомой Дженсену отеческой улыбкой.
— Ты ищешь Джеффри, сынок? Он там. За дверью.
— За какой, мать твою, дверью? — спросил Дженсен, не опуская ружья. В коморке была только одна дверь — та, через которую он вошёл.
— Да вот за этой же, — сказал Бивер.
Дженсен поднял глаза. И правда, дверь. Он мог поклясться, что минуту назад её не было. Там были, кажется, какие-то полки… а, ну его к чёрту.
— Я вас не понимаю, — сказал он. — На чьей вы стороне?
Бивер вздохнул, подкручивая окуляр лупы. Отдалил механизм, который держал в руке, приблизил снова.
— Я на стороне времени, Дженсен, — сказал он. — Я работаю на время. А оно служит всем нам, как умеет. Время бывает разным, времена меняются, и наши цели меняются вместе с ними. Иди к Джеффри, — он кивнул на дверь. — Думаю, он будет рад тебя видеть. Он сейчас будет рад видеть кого угодно.
Дженсен опустил дуло ружья. Бивер ковырялся в своих часах, как ни в чём не бывало, и Дженсен, плюнув на всё, круто повернулся и прошёл в дверь, услышав, как со скрежетом она закрывается за его спиной и как задвигаются прятавшие её полки.
За дверью оказалось неожиданно просторное помещение, в котором была даже кровать. На кровати лежал Джеффри Дин Морган, бывший глава совета Командоров. Одного взгляда на него хватало понять, что он очень плох. Голова у него была перемотана окровавленной повязкой, рука покоилась на перевязи. Миша Коллинз хлопотал вокруг него, как наседка. Дженсен вдруг подумал, что никогда не видел, чтобы эти двое общались друг с другом, но судя по тому, как Коллинз поправлял Моргану подушку и как дул на перегретый бульон в чашке, их объединяло нечто большее, чем непрямые служебные связи. Как мало он, в сущности. знал о Летучем Доме и его обитателях. И уже вряд ли успеет узнать больше.
«Ты бы никогда не предал Диктатора, да, Миша? — подумал Дженсен. — Так что Розенбауму в любом случае нечего было ловить. Ты бы не предал Джареда, потому что не предал бы Моргана. А значит, Морган…»
— Где Диктатор? — спросил Глава Совета, едва его увидев.
Дженсен только покачал головой. Морган коротко застонал и откинулся на подушку, с которой приподнялся явно с большим усилием.
— Значит, конец, — сказал он. — Проклятье. Дьявол забери Пеллегрино.
— Вы знали о нём? Что он заодно с Розенбаумом?
— Нет, чёрт подери. Конечно, нет. Он всегда был себе на уме, носился с этой идиотской идеей, что секретность только усугубляет наше положение. Командор госбезопасности хочет снять секретность! Слышал когда-нибудь больший абсурд? Я не… — Морган вдруг осёкся, словно опомнившись. Кажется, он слегка бредил, и теперь уставился на Дженсена с внезапно вспыхнувшей подозрительностью: — Что ты знаешь? Диктатор тебе сказал?
— О Потрошителях? Да. Сказал и показал. Поэтому я и искал вас.
— Чёртовы жуки, — прошептал Джефф. Коллинз промокнул ему лоб, но испарина тут же выступила снова. — Всё из-за этих тварей. Саркадасы были даже в чём-то удобны. Они нас устраивали. Но эти — нет. Они уже здесь, знаешь?
— Знаю.
— Хорошо… то есть очень хреново, но хорошо, что хоть кто-то знает. Пеллегрино можно сбрасывать со счетов, он не жилец. Этот дурак вправду думал, что стоит вручить Розенбауму диктаторскую печать, и он послушно исполнит его волю? Пойдёт и объявит во всеуслышание, что творится там снаружи? Дурак. Ни один правитель, если он в своём уме, не объявит народу такое.
— Почему? Джеффри, почему вы так упорно скрываете правду? Посмотрите вокруг. Что хорошего из этого вышло?
— Мальчишка, — бросил Морган. — Правда, правда. Вам, молокососам, только бы правду, а что с ней делать, вы понятия не имеете.
— Пеллегрино разве молокосос?
— Нет. Он просто фанатик. Если бы он мог, то сам пустил бы информацию в общепланетный эфир. Но он не настолько безумен. Он понимал, что в одиночку, даже с подконтрольной ему полицией, не справится с последствиями. Для этого ему нужен был Розенбаум, кто-то, кто принял бы ответственность за всё и успокоил народ. Но Розенбаум что-то не торопится, да? Объявления ещё не было?