Похититель всего (СИ)

Нападавших было около десятка и все они были без оружия. Испугаться Энсадум не успел, зато рассмотреть нападавших, которые спускались с насыпей по обе стороны от каравана — сколько угодно.
Вначале ему показалось, что он вновь стал жертвой нападения тех же самых разбойников, что и накануне вечером. Однако, присмотревшись, понял, что это не так. На этот раз нападавших было больше, и они отличались от всех, кого Энсадум повстречал за эти долгие и богатые событиями сутки.
Как ни странно, среди нападавших не было ни одного, кто мог бы сравняться ростом с Энсадумом. Более того, похоже, все они были малорослыми, почти карликами. Первое время Энсадуму показалось, что он видит перед собой ватагу детей. Вот детвора сбегает вниз по отлогим склонам насыпей, атаковав караван… Атаман что-то кричит остальным, а спустя секунду все выхватывают из-за пояса мечи и размахивая ими точь-в-точь как настоящим оружием, несутся Энасдуму на встречу…. Он и сам так играл не один раз, хотя мальчишек там, где он жил в детстве было немного и едва набралось бы на приличную ватагу разбойников.
Одеты все были в какие-то лохмотья, напоминающие сильно потрепанные, порванные во многих местах накидки. Казалось, что одни и те же длинные лоскуты ткани просто обматывали вокруг тела, пока они не приобретали видимость одежды. У всех нападавших она была одинакового цвета — серо-коричневого, в цвет песка, и Энсадум подумал, что возможно, это было частью маскировки. Лица этих людей также были скрыты под кусками материи. Оставалось лишь небольшая прорезь для обзора — узкая темная щель, в которой поблескивали глаза. Неизвестно почему, но Энсадум решил, по под материей лица нападавших покрыты чем-то вроде краски — уже слишком темной казалась их кожа.
Нападавшие спускались с насыпей, оставляя за собой цепочки глубоких следов.
Не смотря на малый рост нападавших, на их нелепые наряды и отсутствие оружия, Энсадум ощутил укол страха. Похоже, только сейчас он понял достаточно, чтобы испугаться. На караван напали!
Тем временем один из карликов, первым добравшийся до повозок, потянулся к идущему впереди гхуру — и внезапно получил от него копытом в грудь.
Копыто зверя угодило карлику в грудь с оглушительным хрустом. Удар отбросил напавшего на добрых полдесятка метров.
В это время с противоположной стороны объявился второй нападавший. Его рука потянулась к веревке, стягивающей несколько тюков, на которых сидел Энсадум. Недолго думая, практик ударил по этой руке. Гхуры продолжали идти, караван двигался вперед, и второй нападавший остался позади.
Впереди еще один карлик вскарабкался (как недавно и сам Энсадум), на тюки. Сделав это, он принялся танцевать, махать руками и подпрыгивать на месте. То же самое повторили и некоторые другие нападавшие. Все это выглядело бы комично, если бы не ситуация.
Еще один карлик попытался взобраться по левую сторону от Энсадума, но сорвался и рухнул прямо под колеса повозки. Раздалось влажное хлюпанье, а сама повозка подскочила в воздухе — очевидно, колеса проехали по телу несчастного. От этого звука к горлу Энсадума подступила тошнота. Остальным же, похоже, не было никакого дела до того, что случилось с их компаньоном. В то время как один из нападавших исполнял свой танец на вершине повозки, другие принялись за веревки и узлы.
Только сейчас Энсадум понял, что целью нападавших был груз. Очевидно, подобные грабежи случались довольно регулярно, и этот маршрут давно стал частью “охотничьих угодий” грабителей.
В то же время Энсадум отметил, что нападавшие берут понемногу из каждой повозки. Как будто они собирали дань — немного там, немного здесь. Все происходило чрезвычайно быстро, так что практик не мог уследить за действиями нападавших. Энсадуму все их движения показались экономными, точными, рассчитанными до мелочей. Все это говорило о том, что нападавшие проделывают подобное не в первый раз.
Еще один разбойник оказался рядом и принялся деловито отвязывать веревки от тюков, на которых сидел Энсадум. Это дало возможность практику как следует разглядеть карлика. Там, где его тело не было скрыто тряпками — кисти рук, узкая полоска перед глазами, кожа карлика была темной, почти черной, и какой-то морщинистой. Словно в ткань был замотан высушенный фрукт. Энсадум смотрел на это какие-то несколько мгновений, но все равно ему начало казаться, что перед ним — не совсем человек. Так могла бы выглядеть одна из мумий, тело которой коптили достаточно долго и наверняка очень упорно.
 
Захватив какую-то часть товара (чему Энсадум на этот раз не стал препятствовать), нападавший спрыгнул с повозки.
Энсадум видел, что и остальные последовали его примеру — каждый со своей непременной частью добычи.
Разбойники ретировались достаточно быстро, пожалуй, даже быстрее, чем появились. Исчезла не только некоторая часть товара, но и цепочки следов, ведущих вниз — их просто накрыло оставшимся песком. Исчезло также тело несчастного, которому случилось угодить под колеса: Энсадум, был уверен, что сам он уйти не мог, поэтому наверняка бездыханный труп забрали товарищи покойного.
Внезапно чувство нереальности происходящего захлестнуло Энсадума.
Все это напоминало сон. Долгий, длящийся целую вечность кошмар. Несуразная греза, после которой можно и не проснуться. Особенно, если погибаешь с кинжалом в груди, который в реальном мире может обернуться сердечным приступом.
Все это — сон, и нет разницы спишь ты или нет.
Энсадум тряхнул головой, отгоняя внезапно навалившуюся усталость. Один из гхуров впереди сделал то же самое, мотнув гривой из стороны в сторону. Все же эти животные были куда умнее, чем казались на первый взгляд.
Возможно, все это и было сном и Энсадуму нужно было всего лишь проснуться. Он откроет глаза… и вновь перенесется внутрь крытой повозки. И окажется, что он просто задремал, выполнив свою работу в доме, а все остальное — нападение, мертвая лошадь, ночь, проведенная внутри перевернутой повозки, как и путь по Пустошам, рельсы, караван и нападение на него — окажется лишь сном. Дурным сном, привидевшимся ему после тяжелого дня. Достаточно только зажмурится, а затем резко открыть глаза.
Тики-тук… Тики-так…
Звук колес не стихает ни на минуту.
Так он и поступил. Зажмурил глаза, а когда открыл их, увидел перед собой город. Настоящий город, которого здесь, на Пустошах, быть не могло.
8
И все же это был город.
По крайней мере, оно выглядело как город. И хотя Энсадум не подозревал, что в этих краях может найтись нечто подобное, гхуры и влекомые ими повозки продолжали двигаться в сторону самозваного поселения.
Насыпи по обе стороны кончились. Туман висевший сплошной стеной два дня, поредел, и впереди проступили очертания построек. Были среди них и достаточно крупные здания, возведены правда, не из камня и дерева, а больше напоминающие палатки или шатры, а также высокая каланча, торчащая словно одинокий перст, среди всего этого. Каланча, как догадался Энсадум, была из старых построек, возможно на ней как на наблюдательной вышке, располагался пост смотрителя железной дороги или любого другого служащего. Однако это было много лет назад, и опоры каланчи давно проржавели и едва не рассыпались в прах. Не говоря уже о домике на самом верху. Энсадум подумал о том, что вряд ли кто-то забирался туда в ближайшие годы.
Гхуры уходили вперед по рельсам. Энсадум слез с повозки и теперь стоял, утопая в сыпучей мелкой породе, которая образовывала насыпи по обе стороны железной дороги. Это был не песок или земля. Мелкие камешки под его ногами были больше похожи на кокс или измельченную горную породу. В любом случае их происхождение было искусственным, промышленным, а это значило, что “город” появился здесь не просто так. Возможно, в прошлом, много лет назад, эти постройки были частью некой промышленной зоны, от которой остались лишь стены, перекрытия и немного свободной земли.
 
Рельсы стремились именно туда.
И хотя можно было подумать, что впереди были лишь безлюдные развалины, это было не так.