И солнце взойдет (СИ)

Глава отделения неожиданно прервался, и чернота вокруг стала гуще. Рене казалось, что сама тьма рисовала голосом Ланга узор неожиданной притчи. Вот дом, вот старик. Вот даже ручей, о котором не сказали ни слова. Но тот был. Она видела зеркальный блеск глади, слышала тихий плеск воды. Но тут раздался новый шорох, и история двинулась дальше вместе со своим рассказчиком. Только легкое дуновение воздуха выдавало, где теперь Ланг. Неожиданно послышался хриплый вздох, неровная поступь чужих шагов, а потом вновь стало тихо.
— Время шло. Старик день ото дня становился слабее, но все так же смотрел в синее небо синими, как то самое небо, глазами. А те не выгорели и под тысячью увиденных ими солнц. И вот однажды замер старик на ступенях своего дома, взглянул в очередной раз на небосклон, да так и остался сидеть на крыльце до самого вечера, завороженный игрой облаков. С тех пор он выходил каждое утро и возвращался лишь затемно, когда старые глаза уже слезились от усталости. Долго следили за ним жители той деревушки и удивлялись, ведь на любой их вопрос — что он там видит? — старик отвечал только одно. Каждый день он твердил, что смотрит в синее небо и на желтое солнце, любуется белым пером облаков.
Голос вновь оборвался, но теперь все тело Рене напряглось в ожидании непонятно чего. То ли развязки, то ли страшного продолжения.
— Сначала над ним потешались, — негромко продолжил Ланг, который неожиданно оказался совсем рядом. И она почувствовала, как шевельнулась, не выдержав, Роузи, но тут же снова застыла. — Старика просили не городить чушь и откровенно смеялись. Но чем больше проходило дней, тем сильнее становилось людское непонимание. Как можно увидеть синее небо и желтое солнце, если на землю падает снег, льет мерзкий дождь или вовсе весь мир поглотил серый туман? Но старик лишь улыбался в ответ и просил посмотреть на это прекрасное небо. Люди начали злиться. Они называли его обманщиком; пустили сплетни, что он совсем сумасшедший. И тогда нашелся один, кто взялся доказать, что не бывает неба под тьмой облаков; что нельзя разглядеть то, чего нет. Схватил он охотничий нож да выколол синеву глаз с лица старика. А тот лишь улыбнулся, задрал голову вверх и вновь уставился на лазурное небо, где вставало ярко-желтое солнце. Потому что среди всех этих зрячих даже пустые глазницы видели больше, ибо нельзя ослепить уже однажды слепого.
Ланг наконец замолчал, но Рене все еще не могла даже вздохнуть. Тишина стала абсолютной, и потому прозвучавший в ней смешок заставил всех вздрогнуть.
— Быть во главе толпы так воодушевляет. Правда, Хелен? Ты вообразила себя едва ли не гласом Господним… Этакой Жанной Д’Арк, где каждое твое решение заранее оправдывает чужая воля, неважно чья, — идиота с синих небес или выбор целой толпы. И оружие нашла себе под стать.
— Я не понима… — начала было стоявшая где-то слева медсестра, но ее немедленно перебило змеиное шипение.
— Ложь!
— Нет!
— Сколько вас было? Десять или больше? Я сумел опознать семь разных людей в этих замечательных надписях на шкафчике, и среди них нашелся даже один предатель. Да, мистер Холлапак?
Рене вздрогнула. Что? Франс? Не может быть! Это же он спас ее тогда, не выдал на планерке и предупредил о Дюссо… Господи, а ему-то что она сделала? Рядом рассерженной лесной кошкой заворчала Роузи. Наверняка подруга уже выпускала клыки, чтобы впиться в шею темнокожего резидента, но Ланг успел первым. Рене услышала шорох ткани, чей-то всхлип и вкрадчивый голос:
— Ты так жалок, мистер-шмистер Хуллахуп, и воняешь паникой, точно дерьмом, каким и являешься. Это же ты выдал им код от шкафчика, да? Увидел его в тот самый день, когда так боялся обмочиться.
— Н-нет, сэр… я н-не…
— Ложь… — От яростного шипения вздрогнула даже Роузи. — Чем тебя пугали? А, главное, кто?
Ланг замолчал, и в этот же миг дверь в раздевалку стремительно распахнулась, чтобы впустить громко хихикавших Дюссо и Клэр. Похоже, Талан не стала долго переживать о потере любовника и успела завести себе нового. Она смачно поцеловала ведущего хирурга в губы, после чего наконец заметила нечто неладное и недоуменно отстранилась. В полосе яркого света пара замерла на пороге переполненной комнаты напротив побледневшей до синевы Хелен. А в ту по всем законам театральщины уперся равнодушный электрический луч. Он же осветил тот самый шкафчик у входа. Клэр метнула туда быстрый опасливый взгляд и, кажется, вздрогнула. Вид покрытого копотью нутра оказался весьма впечатляющим. Ланг тихо хмыкнул.
 
— О, а вот и нож. Такой же тупой и безмозглый, — едва слышно произнес он, но почти неразличимые слова услышал каждый, кто стоял в переполненной раздевалке. Дюссо было дернулся, но быстро оценил обстановку и знакомо фальшиво улыбнулся.
— У нас репетиция вечеринки на Хэллоуин? — нарочито весело спросил он, оглядев напуганные лица присутствующих.
Хирург строил из себя удивленного, но Рене видела, как его рука сжалась в кулак в кармане халата. Неужели он тоже в этом участвовал? Захотелось спрятать лицо в ладонях и сбежать. Теперь она прекрасно понимала, отчего Ланг так хотел отправить ее прочь. Знать, что тебя ненавидят, не страшно. Но услышать самой — удивительная вещь, с которой не так просто сразу смириться. Это как взять пистолет и выстрелить в человека, если раньше палил исключительно из рогатки по пустым консервным банкам. Убивает. Рене прикрыла заслезившиеся от яркого света глаза, а затем вовсе отвернулась.
— Можно сказать и так. Сплачиваем коллектив. Укрепляем командный дух, — тем временем раздался из темноты ленивый голос, а тепло на плече неожиданно усилилось. Захотелось уткнуться лицом в знакомые твердые костяшки, но Рене ощутила лишь собственное плечо. Ланг же продолжил: — Хорошо, что вы все же соизволили прочитать сообщение и почтили наше собрание своим присутствием. Без вас кое-чего не хватало.
— Мы были у пациента, — торопливо откликнулась Клэр и, без сомнения, мгновенно все поняла. Испуганный взгляд темных глаз скользнул по обгоревшим вещам, чуть дольше задержался на Рене, а потом остановился на молчаливой Хелен. А та будто впала в какой-то транс.
— Разумеется, — тем временем протянул Ланг. И в одном этом слове было столько яда, что Рене передернуло. Что же, время сказок закончилось, пришла пора платить за представление.
По-видимому, это же понял Дюссо. Потому что он немедленно отступил в сторону, бросив подружку, и наполовину скрылся в дрожащем полумраке. Глава отделения усмехнулся, но ничего не сказал, только перевел взгляд на трех оставшихся действующих лиц. Франс с блестевшим от пота лицом замер между Хелен и Клэр, а те остались стоять друг напротив друга и, похоже, очень хотели сбежать. Но тут позади них отзвучали сухие шаги, словно обратный отсчет, и доктор Ланг, обогнув импровизированную сцену, небрежно прислонился к распахнутой настежь двери. Он скрестил на груди руки и вытянул вперед длинные ноги, чем окончательно отрезал путь к отступлению. И его профиль настолько контрастно смотрелся на фоне бледных больничных стен, словно то был провал в личный космос. Черное и белое. Монохром без серых оттенков и полутонов, которые могли бы дать хоть какой-то шанс двум заговорщицам и одной пешке. Но из того, что Рене поняла за последние дни, Энтони Ланг не признавал полумер ни в жизни, ни в работе, ни в каких-либо решениях. Он отсекал все лишнее без раздумий и колебаний.
— Когда была подброшена зажигательная смесь? — спросил Ланг обезличенно, но Клэр выдала себя сама.
— Это была не я…
— Дура. Господи, какая же дура, — прошелестел ласково голос. — Дюссо, надеюсь, ты не увлекся ей слишком сильно. Боюсь, идиотизм весьма заразен.
 
Вышло грубо, а по мнению Рене, даже слишком. Внутри Ланга скапливалась едкая злость, и надо было бы прекратить набиравшее ход линчевание, но довольная Роузи остановила попытку.
— Нет-нет, — зашептала она. — Подожди. Я хочу насладиться этим зрелищем сполна.
Тем временем ведущий хирург хмыкнул, но промолчал.