И солнце взойдет (СИ)
— Он не мой упырь! И вообще не такой, — гневно прошипела Рене, когда увидела приближавшуюся к ним высокую неизменно черную фигуру, в чьих бледных руках дымился черный стаканчик с таким же чернющим кофе.
Интересно, это такой стиль или просто лень подбирать гардероб? А, впрочем, неважно. Дав себе мысленный подзатыльник, Рене поспешила собрать бумаги. Вряд ли наставник будет доволен тем, что она прохлаждается. И откуда только взялся? Рене поджала губы. Оставалось надеяться, что Ланг ничего не услышал.
— Что б ты, Ланг, споткнулся и обварил себе яйца, — тем временем ядовито и на весь кафетерий поздоровалась Роузи. А Рене замерла и распахнула от шока глаза. Что?!
Глава хирургии чуть замедлил шаг, а потом и вовсе остановился около их столика. Аккуратно взяв безусловно горячий стаканчик в другую руку, он с высоты своего телебашенного роста бросил взгляд на растерянную Рене, потом посмотрел на Роузи и затем остановил взгляд на недоеденном сэндвиче. Лицо Ланга исказила улыбка, больше похожая на спазм.
— Как всегда очаровательна, Морен. Смотрю, даже соус выбираешь под цвет детского дерьма? Какая похвальная любовь к работе.
— Как всегда чертовски наблюдателен. Слава богу, я действительно люблю именно работу, а не онанирую каждое утро на себя в зеркале. Ах, погоди! Вампиры же не отражаются. Какая досада, похоже, у тебя спермотоксикоз, — наигранно сочувственно воскликнула медсестра, затем осклабилась и намеренно смачно впилась белыми зубами в булку. — Пваваливай отсфюда.
Если честно, Рене очень хотелось забиться как можно глубже под землю, чтобы даже краем уха не слышать этот разговор. Но, к сожалению, полы в старой больнице были сделаны надежно, а под кафетерием находился всего лишь один технический этаж, так что бежать было некуда. Разве что в отделение, но и там ее догнали бы воспоминания в лице крайне раздраженного Ланга. Рене почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, а белокурые волосы задымились от стыда. Тем временем наставник неожиданно шумно поставил стаканчик на столик и склонился прямо к невозмутимо жующей Роузи.
— Не ругайся со мной, Морен, — негромко проговорил он, и от его тона у Рене по спине побежали мурашки. — Потому что однажды я могу и не прийти к вам на помощь.
— В твоем отделении много хороших хирургов, — фыркнула ни капли не испугавшаяся Роузи. Но Ланг тонко улыбнулся, а затем резко выпрямился.
— Хороших — да. Лучших… — он демонстративно задумался, — всего двое. Так что подумай хорошенько, прежде чем что-то мне говорить.
С этими словами он подхватил кофе, еще раз мазнул взглядом по донельзя обескураженной Рене и отправился прочь.
— Pauvre type! Fous-le-camp! [28] — крикнула ему вслед Роузи.
— Прекрати, пожалуйста! — шепотом взмолилась Рене. — Не надо провоцировать конфликт.
Медсестра еще какое-то время сверлила удалявшуюся от них прямую спину, а потом передернула плечами.
— У-у-у! Упыряка! — протянула она. — Не понимаю, как Фюрст его терпит. И про кого второго он говорил? Уж не про Дюссо точно. Та еще посредственность с изумительным самомнением. Вот ведь два дружка под стать друг другу…
Если честно, Рене было все равно сколько там в отделении отличных, хороших или никчемных хирургов. Кто из них умеет прямо держать скальпель, а кто каждый раз роняет инструменты на пол. Прямо сейчас ее волновала исключительно собственная карьера. Эгоистично? Возможно. Но за эти две недели она уже чертовски устала. И потому Рене уже собиралась попрощаться, когда ее перебил разнесшийся по всему кафетерию вопль.
— РЕ-НЕ!
Она зажмурилась. Черт… Как не вовремя! Сидевшие за столиками врачи и посетители испуганно оглянулись.
— РЕ-Е-НЕ! Господи, я тебя еле нашел!
Что же, голос замершего в дверях Франса разбудил бы и коматозного. Сколько шансов, что едва покинувший кафетерий доктор Ланг его не услышал? Близко к нулю…
— О нет, — простонала Рене и торопливо подхватила разложенные на столе бумаги. Опыт прошлых дней показал, что парень может кричать долго и упорно, пока не добьется своего.
— Это дурачок Дюссо? — тем временем с любопытством спросила Роузи, а затем задумчиво облизала перепачканный палец. — Да ты святая, раз помогаешь ему. Он-то тебя живо в пропасть столкнет, когда поймет, что попался.
— Рене, выручай! Помоги с пункцией! — Франс, наконец, пробрался через лабиринт столиков и бросился навстречу к своей жертве.
— Если ты планировал воспользоваться помощью тайно, то у тебя не вышло, — резонно заметила Морен, а Франс, кажется, только сейчас заметил окружавших его людей и вытер выступившую на темном лбу испарину.
— Ой…
Роузи закатила глаза, но Рене ничего не ответила, только пожала плечами. Что толку? Это был уже пятый или шестой раз за последние дни, когда резидент Дюссо звал на помощь, отчего рисковал подставить обоих. И сейчас Рене очень надеялась, что доктор Ланг ушел достаточно далеко и не слышал озвученной просьбы.
— Лучше молчи, — сказала она непонятно кому. То ли уже готовой съехидничать Роузи, то ли слишком громкому резиденту. Рене торопливо схватила его за руку и поспешила к выходу из кафетерия, когда в спину прилетело развеселое:
— Поговори с ним.
Поговорить? Если бы все было так просто…
На самом деле, найти доктора Ланга считалось самой простой задачей. Он либо просиживал часы в своем кабинете, либо не вылезал из операционной целыми сутками, так что в худшем случае с ним можно было разминуться лишь по пути из одной локации в другую. Ну а Рене, каким-то неведомым даже для себя образом, всегда точно могла сказать, где именно находился ее наставник. Они приходили вместе и уходили, кажется, тоже. Даже в течение дня у нее то и дело возникало ощущение, что доктор Ланг где-то поблизости. Он мог заглянуть в ординаторскую или пересекался с Рене в коридоре, а то и вовсе будто намеренно сталкивался при входе в больницу. Его футуристичный черно-красный мотоцикл неизменно парковался у главного входа в тот самый момент, когда она торопливо шагала со своей остановки. И потому у Рене была тысяча и одна возможность разглядеть во всех ракурсах идущие по корпусу надписи «KTM» и «Duke». Оставалось, правда, неясным, что означали эти загадочные буквы. Название фирмы? Марка инопланетного монстра? Или же подтверждение, что у Ланга эго размером с герцогский титул в «Королевстве Талантливых Монстров»? На этой мысли Рене всегда фыркала. Увы, но на принца с черным конем наставник никак не тянул, хотя отрицать очевидный дар казалось глупо.
Вообще, у неё было много возможностей убедиться в одаренности доктора Ланга. Рене тайком наблюдала за ним во время его операций, сбегая туда каждый раз, как только на белой доске появлялось что-нибудь интересное. С пачкой эпикризов и блокнотом подмышкой она прокрадывалась в смотровую комнату и, приоткрыв рот, следила за каждым жестом. Как плавно двигались руки, при этом ни разу не потеряв будто запрограммированной точности; как скупо, но емко звучали команды; как спокоен оставался сам Ланг, даже если вокруг творился апокалипсис кода 66 [29]. Он брался за случаи, которые другие хирурги, согласно требованиям профессиональной этики и уместности, назвали бы безнадежными. И где-то через неделю Рене начало казаться, что глава хирургии на самом деле едва ли не всемогущ. Теперь она понимала ту уверенность и апломб, с которым он привык действовать в операционной. Поистине, Ланг мог собрать людей по кусочкам, а потом заставить жить вопреки любой статистике.
И чем дольше Рене на это смотрела, тем сильнее становилась тревога, потому что никогда раньше ей не приходилось работать с чем-то подобным. Травматология первого уровня — это не изысканные упражнения в красоте швов на периферических нервах, а литры крови на полу, осколки костей и постоянный шум вертолетов. Максимильен Роше оказался, как всегда, прав — в больнице общего профиля крупнейшего города действительно стояло круглосуточное пекло. И выжить под давлением такой ответственности могли лишь те, кто получал кайф и ловил эндорфины от каждого удачного случая. Подобно доктору Лангу. А тот, кажется, жил ради этого.