Тайна Ночи Свечей (СИ)
— А что же притих третий, неужели не хочет чего-нибудь попросить, как это сделали господа лжец и мертвец? — грозно надвигаясь на третьего стражника, поинтересовалась прядильщица. Ветер, решивший сопроводить ее стремительное приближение, подхватил рано поседевшие косы, заскользившие вдоль лица прядильщицы точно тонкие змеи, и коснулся ими несчастного стражника. Тот, ощутив прикосновение белых длинных волос, решил попытать удачу в полной капитуляции и рухнул на колени, зачем-то отчаянно держась при этом за правый боковой карман мундира.
— Я не смею просить о помиловании, но мне очень хочется жить, не узнавая почему смерть была бы лучше долгого существования, — правильно поняв, какая из трех истончившихся нитей принадлежит именно ему, решительно выпалил Карл. — Мы сделаем все, что Вы скажете, только помогите, прошу вас, пожалуйста, северная госпожа.
— Мертвец, лжец и трус хотят жить и не хотят отвечать за свое преступление, о котором прекрасно догадываются, — склонив голову к правому плечу, оценивающе протянула северянка, прекратив постукивать посохом, чем неимоверно обрадовала служителя, зажатого в ее цепких пальцах, как самая обыкновенная и совсем не двуликая мышь. — Что ж, я пришла в Корду помочь моим столичным сестрам, забывшим о том, что такое бескорыстие. С вас, пожалуй, и начну свое показательное выступление, раз уж сегодня праздник и нужно что-то показывать.
Презрительное отношение к кордским прядильщицам сочилось из каждого ее слова, но стражники плевать хотели на все внутренние разборки прядильщиков разных храмов и орденов, сейчас они действительно были готовы на все, лишь бы не умирать по вине пары хитроумных шуттанцев, проникших в Корду благодаря проклятому кошелю, набитому золотом.
Склонившись над стражниками, сбившимися в кучу на коленях у ее ног, прядильщица начала очень тихо втолковывать им свои мудрые наставления. Бедный служитель, чьей руки она так и не выпустила, тоже был вынужден участвовать в тайном совещании, на котором одни узнавали, как им не отправится за грань, а другая, давала хоть и точные, но весьма странные инструкции. Невольный свидетель ежесекундно поправлял громоздкие очки, за которыми нельзя было рассмотреть даже цвета глаз, и молча страдал, бросая тоскливые взгляды на ворота внутренней Корды, до которых оставалось буквально рукой подать. Несчастному нестерпимо хотелось разогнуться, вырвать свою многострадальную руку и сбежать подальше от северянки, решившей так не вовремя облагодетельствовать стражников. Но он не мог, прядильщица намертво в него вцепилась и похоже, даже не думала отпускать. И не она одна! Злой пес так же успел схватить серого служителя храма, запустив острые белые зубы в край его рясы, пользуясь удачным моментом и полным отсутствием внимания со стороны бдительной хозяйки.
Закончились объяснения так же внезапно, как и начались. Прядильщица распрямилась, аккуратно поправила, упавшие на лицо за время разговора волосы, одним резким движением разгладила складки на подоле длинного, строгого платья и двинулась вперед, не говоря больше ни слова, лишь мерно постукивая посохом в такт шагам и утаскивая за собой двуликого.
Стражники ошарашенно смотрели ей вслед и не могли заставить себя подняться. Гости города, так и застывшие на своих местах, жадно предвкушали, как и в какой последовательности будут пересказывать друзьям и знакомым, волнующую историю о встрече с самой северной прядильщицей, способной обрывать нити, но вместо этого, спасшей сразу три загубленные жизни от верной гибели.
Глава 7. Засахаренные яблоки
Стоя на пороге трехсотлетия победы Дэйлиналя над Ловцом живых чудес, вечерняя Корда принимала тысячи нарядных, смеющихся гостей. Прохладный воздух переполняли разнообразные ароматы. Легче всего угадывалось нежное благоухание горных каренцилий. Свежесрезанные цветы, доставленные ранним утром, украшали каждую входную дверь города, защищая дома от зла, бед и болезней. Их красота была так же недолговечна, как и особая магия, сопровождающая праздник Хозяйки Свечей звуками загадочных мелодий, достигавших ушей каждый раз, как легкому ветерку удавалось задеть шелковистые белые лепестки.
Улыбчивые лоточники носились по весело шумящим улицам, разнося традиционные кордские угощения. Гордые своей ответственной миссией, они зорко следили, чтобы никто из решивших посетить Корду в праздничную Ночь Свечей даже и не думал обойти стороной их ярко разрисованные, украшенные лентами ящики. Неутомимые работники легко справлялись с неуверенностью гостей города, опасливо поглядывавших на незнакомые блюда и на переливающиеся разными цветами камни, подсвечивающие содержимое лотков. Дэйлинальцев веселила реакция чужестранцев, наслушавшихся самых невероятных историй о силе прядильщиков. Некоторые из разодетых господ, так и старались перещеголять друг друга в осторожности, не желая оказываться жертвами колдовства, соблазнившись заманчивым видом засахаренных яблок. Они стойко не поддавались уговорам и заверениям в безобидности лакомства, но не могли ничего с собой поделать, когда в ход шел последний, молчаливый довод — аппетитный запах печеных фруктов, возвещавший о приближении лоточников задолго до того, как тех успевали разглядеть в толпе.
Повсюду царили оживление и предвкушение счастливого исхода ночного ритуала. Прядильщики спешно заканчивали последние приготовления и умело поправляли младших служителей. Тем выпала непростая задача — натянуть широкие белые полотна, расшитые шелком, красными и желтыми колдовскими символами.
Расходясь от витого золотого шпиля, венчающего купол главного храма, развернутые полотна с легкостью достигали земли. Их основной задачей была защита шестнадцати храмовых дверей от вторжения Злого ветра, неустанно посещающего Корду в Ночь Свечей, когда отпирались все замки и двери главного храма.
Импровизированные занавеси ревностно оберегали слабые языки угасавшего пламени и скрывали от глаз ослабшую свечу, расплывшуюся восковыми потоками по всему мозаичному полу многоугольного зала. Ежегодно свеча восстанавливалась и разгоралась с новой силой. Ее вечный огонь служил символом поддержки Хозяйки Свечей и не гас за все свои долгие двести девяносто девять лет ни единого раза, оберегая покой и безопасность всего Дэйлиналя.
Главные ворота внутреннего города готовились к скорому закрытию, принимая последних запоздалых путников, не успевших прибыть засветло. Остальные пропускные пункты разошлись еще час назад, дождавшись пока вверенные им ворота не скроются за надежным переплетением ветвей и корней живого дерева, оберегавшего Корду со времен основания на горе первого храма. Древнюю защиту невозможно было снять хитростью, грубой силой или магией, она подчинялась лишь приказу Верховной прядильщицы. Прекрасно осведомленные о такой особенности, стражники спокойно присоединялись к празднованию, зная, что как только последние ворота последуют примеру всех остальных, никто не сможет проникнуть в Корду или покинуть ее ровно до того момента, пока Верховная Хильда не объявит окончание празднования в полдень следующего дня и не позволит живому дереву разомкнуть контур непробиваемой защиты.
Пузатые свечи в маленьких стеклянных шарах с отверстиями в форме все тех же причудливых знаков, что и на полотнах, быстро расходились по рукам желающих принять участие в шествии огней. Далеко не все из взявших на себя почетный труд, вкладывали особый смысл в начальный этап ритуала. Некоторым хотелось лишь согреть ладони или обзавестись удобным источником света. Блуждать в темноте, переходя от одного островка веселья щедро освещенного огнями, к другому, было не самым приятным и безопасным занятием. Улицы Корды переплетались, ветвились и заводили в темные подворотни. Далеко не везде путь освещали свечи и камни, а уж о теплом приеме за каждым из поворотов, не стоило и мечтать. Город прядильщиков радушно принимал гостей в праздничную ночь, но не позволял забывать о границах своего редкого гостеприимства. Тем, кто прибыл в Корду за тайнами и секретами, излишнее любопытство могло обойтись, как отдавленным носом, так и неожиданной прогулкой за грань.