И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)

— Ого, да там драка! — крикнул кто-то из чернокнижников, и все незамедлительно повернули к нему головы.
Найтгест не сразу понял, на кого он показывает, но затем догадался, что дело в совершенно неумелых Пассисе и Роккэне. Маги тут же окружили их, начиная весело подначивать:
— Да врежь ты ему уже!
— Что вы обнимаетесь-то? Давайте деритесь нормально!
— По почкам ему!
Поняв, что это говорят им, юноши несколько оторопели и замерли. Первым в себя пришёл Роккэн и с изрядной обидой в голосе выкрикнул:
— Вообще-то, мы танцевали!
— А, — раздалось из толпы.
— О, — вторил кто-то другой.
— Неловко вышло, — отозвался третий.
Смущённые неудавшиеся танцоры вернулись на прежнее место, заедать обиду фруктами и десертами. «Хороший урок. Если у меня будет ребёнок, я как следует займусь его воспитанием. От греха подальше», — ворчливо подумал вампир, отпивая вино в уже менее взволнованном режиме и принимаясь за очередную сладковатую закуску, которые оказались на удивление приятными. Впрочем, после пятой такой штуки он стал чувствовать себя несколько… странно? Словно тысячи иголок взыграли в его крови, раскаляясь, растворяясь, покалывая каждую клеточку тела. Чернокнижник было подумал, что кто-то попытался его отравить, но поймал хитрый взгляд Артемиса и едва не проглотил язык. Лис знал, на что он покусится! Знал и чем-то ему подправил угощение! Игриво вскинув брови, Акио облизнул собственные губы и неторопливо двинулся к выходу из зала, не оборачиваясь и не останавливаясь, пока не исчез за дверьми зала.
— Дьявол, чем ты меня опоил? — хрипло гаркнул Найтгест, залетая в спальню и судорожно пытаясь отыскать любовника взглядом. Кровь его вопила от жара, силы рвались наружу, и Гилберт едва ли себя контролировал. Тонкие пальцы пробежались по его плечам, избавляя от плаща.
— Тебе не нравится? — ласково проворковал Акио, проводя кончиками пальцев вдоль спины Гилберта и целуя возле левой лопатки.
— Мне не по душе не знать, что я съел! — взбеленился Найтгест, оборачиваясь к Артемису и на пару мгновений зависая. Безусловно, он и прежде видел его обнажённым, куда уж без этого, но прежде Акио не торопился вылезать из постели и щеголять в подобном виде перед ним. Стеснялся?
Вот и сейчас, поймав взгляд Гилберта, альбинос фыркнул и прошествовал мимо него, приподняв подбородок. Ему шло это выражение лица. Гилберт не знал почему, однако именно в такие мгновения, именно таким образом вздергивая подбородок и свой очаровательный нос, юноша напоминал ему снежную лисицу в хозяйской сумке, активно и гордо рассекающую пространство, любопытно поглядывающую вокруг, когда это позволяли прищуренные от удовольствия глаза. И пусть после того, как Артемис рискнул его накормить неизвестно чем вместе со своими сластями, сейчас в голове не оставалось ни единой мысли кроме: «Мой милый красавчик».
Так и тянуло прикоснуться к его ладному телу. Огладить осторожными касаниями его спину, и поглядеть на то, как он словно бы нехотя, но так сладко выгнется, а потом одарит возмущенным и уже чуть затуманившимся взглядом. Гладить чувствительную спину возлюбленного по его мнению — подлость. А по мнению самого Гилберта то было высшим наслаждением, равно как и глядеть на него, прогибающего спинку точно кот, постанывающего и приговаривающего, что не нужно трогать его спину: «Нет, Гил, пожалуйста!». И отчего-то в этом отказе всегда звучала столь искренняя мольба, что останавливаться чернокнижник никогда даже и не думал.
Акио устроился на постели в столь приглашающем виде, что отступиться было бы сущим безумием. Как и обычно он свернулся на кровати, повернувшись к Найтгесту спиной, покрытой старыми и новыми шрамами, царапинами, следами укусов и засосов, прикрыл себя одеялом, впрочем оставляя приоткрытыми плечи и лопатки. Разве можно не поддаться на подобный соблазн, особенно зная, что альбинос ждёт совершенно иных действий? Порой Гилберту было не просто ревниво, стоило ему вспомнить, с какой лёгкостью его фаворит нырял в чужие объятия, с каким бесстыдством отдавался удовольствию. Рубашку с себя срывать Найтгест не стал. Наоборот, аккуратно расстегнул и сложил в кресле, с ухмылкой глядя на то, как нервно Акио поёрзывает на постели и то и дело бросает на него взгляды.
 
— Если тебе так невмоготу, можешь мне помочь, — хмыкнул чернокнижник, отчётливо щёлкая пряжкой ремня. Акио вздрогнул и, гневно сощурившись, глянул на него, ничего не говоря. — Что такое? Мне выйти вон?
— Как хочешь, — огрызнулся вредный альбинос, подгребая к себе подушку и обнимая её.
«Ну конечно, — ухмыльнулся про себя Найтгест, бесшумно откладывая ремень в сторону и расстёгивая брюки. — Стоило мне один раз так уйти, как ты сам прибежал ко мне через полчаса. Ты же не хочешь, чтобы я тебя принуждал, не так ли?». Но вслух того не сказал, глядя на до предела напряжённую спину и уже прикидывая, где обязательно прикусит чувствительную кожу, где погладит, предвкушая дрожь желанного тела. Избавившись от досадных помех в виде одежды, чернокнижник скользнул к кровати, нависая над любовником и склоняясь к его шее. Первая стайка мурашек стремительно пронеслась по бледной коже, соблазняя своим видом и вызывая неконтролируемое желание поймать губами каждый крохотный бугорок. Но подумав, что таким образом скорее испытает их общее терпение, чем одарит изысканной лаской, Найтгест склонился ниже, прикусывая кожу на шее Акио, позволяя прочувствовать слегка заострившиеся клыки, и добился первого отклика: Артемис глухо застонал, запрокидывая назад голову и прижимаясь бёдрами к его паху, слегка потираясь о него, но тут же вновь сворачиваясь тесным комочком.
— Нет, так не пойдёт, — ласково пробормотал Найтгест, обнимая любовника за талию и прижимая к себе, запуская пальцы ему в волосы и вновь прикусывая кожу на шее.
Акио судорожно всхлипнул, впиваясь пальцами в простыни и дрожа всем телом, неуверенно откликаясь на ласку. Гилберт ощущал, как истерично колотится в слабой груди сердце, а оттого на пару мгновений отпрянул, вглядываясь в силуэт Акио, после чего перевернул его на спину, заглянул в лицо.
— Ты боишься? — изумлённо пробормотал Найтгест, глядя в янтарные глаза со сжавшимися до состояния точек зрачками.
Артемис замотал головой из стороны в сторону, волосы его разметались по постели, и через мгновение он потянулся к любовнику, всем своим видом умоляя об объятиях. «Боится», — отстранённо подумал Гилберт, осторожно обнимая Акио и прижимая к себе. Тело альбиноса вновь содрогнулось, а через мгновение податливо расслабилось, как по команде. Найтгест предельно осторожно огладил спину фаворита, затем скользнул пальцами по его пояснице, и дрожащий стон огладил его слух подобно шёлку.
Это неожиданное откровение пронзило с остротой кинжала — его страх был естественен, ведь Гилберт позволял себе ранее многие вольности. Однако сейчас хотелось быть с ним таким ласковым и нежным, чтобы ни крошки этого страха не осталось в нём… хотя бы сейчас. Пальцы Господина чернокнижников ласково и едва ощутимо огладили его поясницу, а затем скользнули ниже и дразняще коснулись ягодиц. Нежные полукружья охотно легли в руки, и Гилберт не удержался — сильно сжал их, затем принимаясь осторожно поглаживать и мять. Бархатистая кожа этого светловолосого хулиганства словно бы ласкала в ответ. И Найтгест ощущал, как с необыкновенной скоростью слетает к чертям собачьим выдержка: поцелуи, которыми он покрывал шею и грудь возлюбленного юноши становились всё более крепкими и требовательными.
На каждое прикосновение Артемис отвечал охотными стонами, то и дело прогибаясь навстречу, впиваясь в сильную спину Найтгеста, запуская пальцы в его волосы, притискивая к своей груди. Но стоило мужчине начать опускать поцелуи ниже, как Акио вздрогнул, заёрзал, стискивая его бока коленями и опуская на него возмущённо-смущённый взгляд. Гилберт только ухмыльнулся и качнул головой, не находя в себе сил поверить в то, что Акио его всё ещё стесняется.
— Как скажешь, — Гилберт чуть ехидно изогнул брови, и Артемис с лёгким подозрением сощурился. На его памяти Господин чернокнижников не отказывался от затеянного, если только…