"Бис" для суфлёра (СИ)

Антонин согласно кивнул и встал из-за стола, направляясь в сторону ванной комнаты. Внезапно он замер, задумавшись, и повернулся к Тому:
— Может, стоит найти кого-нибудь? — встретив вопросительный взгляд Тома, он нетерпеливо пояснил: — Мага. Волшебника. Который разбирается в этом, — он махнул головой на ожерелье.
Риддл задумался о его предложении и не сразу понял, что промолчал. Антонин же, не дожидаясь ответа, ушёл в душ. Спустя десять минут он вернулся в комнату и зарылся в постель. Это было ещё одной его отличительной чертой. В нём кипела уйма энергии, он мог буквально сворачивать горы, но стоило его голове коснуться подушки — он отключался на шесть-восемь часов. Хотя, Том предполагал, что если его не будить, он вполне мог бы проспать гораздо дольше.
***Двадцать восьмого июня Гермиона, как и всю неделю до этого, с самого утра была очень напряжена. В скопе с хронической нервозностью Гектора, это была адская смесь.
В последние дни она не ходила никуда дальше лаборатории: ни в магический квартал, ни, тем более, в магловский. Работы было много, кроме того, вернулась невыносимая по меркам Англии жара. Днём не хотелось выходить даже в сад — ласково пощипывающие лучи солнца теперь стремились испепелить любую поверхность, до которой дотягивались; а по вечерам последние силы уходили на то, чтобы дойти до постели. Заказы сыпались, как яблоки с ветки дерева.
Гектор не успевал учить Гермиону чему-то новому. Они почти беспрерывно варили зелья. Даже покупку ингредиентов пришлось поручать домовикам.
Вечером, когда Гермиона сумела испортить простейший состав бодроперцового, Гектор выглядел в равной степени озадаченным и раздраженным.
— Луна на тебя, что ли, так действует? — протянул он. — Иди-ка ты, отдохни.
Он не представлял, насколько был прав. Полнолуние действительно на неё влияло, пускай и косвенно. И Грейнджер была благодарна, что Гектор сдержал язвительные комментарии на её счёт. А может он всё же обратил внимание на её нервозность и решил, что лучше ей быть где-то подальше от лаборатории.
Гермиона поднялась к себе в комнату и опустилась на ковёр, сложив ноги в позу лотоса, собираясь медитировать. Ей нужно было срочно очистить разум, пока она не испортила задание. Убийство оборотня определённо являлось самым сложным из того, что ей необходимо совершить в этом времени. И, увы, дело было не в оборотне, а в самом факте убийства.
Время до полуночи тянулось невероятно медленно. Так медленно, словно его специально растягивали, как лакричную тянучку. Однако, после полуночи оно и вовсе остановилось. Было ощущение, что секундная стрелка часов, совершив круг, никак не влияла на минутную.
Гермиона чувствовала, что Гектор ушёл в свою комнату. Судя по всему, он завершил работу в лаборатории и, не ужиная, отправился спать.
Прихватив мантию-невидимку и волчий аконит, Гермиона выскользнула на улицу. Она отошла подальше от территории дома, чтобы её магия не пересекалась с магией поместья. Немного побродив, ведьма стала настраиваться на ту частичку своей магии, что была привязана к Грейбеку.
В ночь полной луны не показывались даже птицы. Тишину в Уилтшире можно было бы назвать умиротворяющей, если бы Гермиона не ощущала нервозность из-за того, что собирается убить живое существо. Каждая частица тела была на пределе.
Полный серебряный диск на тёмном небе, обрамлённый множеством звёзд, освещал всё вокруг. Гермиона, стараясь отвлечься, рассматривала пустующие особняки, гадая, кто там мог жить. Она знала, что где-то здесь находится поместье Малфоев. И, скорее всего, где-то в этом районе располагался дом Слагхорна.
Это место — Уилтшир — считалось чем-то вроде элитного посёлка для магов. Не каждый мог позволить себе приобрести здесь дом. Чаще всего поместья наследовались. Основной контингент магов сосредотачивался в Годриковой впадине — там находилось жилище Дамблдора, Макгонагалл, Поттеров, а ещё Альфарда Блэка. Некоторые — вроде остальных Блэков — жили в Лондоне, хотя и ненавидели маглов. Но на сколько знала Гермиона, у них было много фамильной недвижимости, разбросанной по всей стране. И она не была уверена, что в данный момент они не находятся в каком-нибудь из своих домов, построенных на магической территории.
 
Ещё одним перспективным районом в шестидесятых годах был Хогсмид. Чаще всего там селились молодые семьи с детьми. Те, кому не хотелось расставаться со своими чадами во время их обучения в Хогвартсе.
За несколько часов Гермиона обошла практически весь Уилтшир. И не встретила ни единой души.
Когда первые лучи солнца показались над горизонтом, ведьма облегчённо вздохнула. Время пришло.
Закрыв глаза, Гермиона начала вслух воспроизводить инкантацию поиска. Закончив читать заклинание, она, накинув мантию, трансгрессировала.
В нос ударил запах свежей зелени и влаги. Распахнув глаза, Гермиона поняла, что оказалась в одном из многочисленных лесов Англии. Перед ней на земле лежал только что трансформировавшийся Фенрир, хотя казалось, что его лицо не изменилось до конца, сохранив волчьи черты. Оборотень всё ещё тяжело дышал и был невероятно бледен. Трава вокруг его полусознательного тела примялась, словно он бился в агонии.
На глаза навернулись слёзы, но Грейнджер быстро постаралась взять себя в руки, пообещав, что поплачет после того, как всё закончится. Она направила палочку на Грейбека.
— Империо, — прошептала ведьма.
Фенрир распахнул глаза и замер. Его взгляд был расфокусирован. Стараясь не смотреть на оборотня слишком долго, Гермиона нашла в складках мантии аконит и сделала пару шагов навстречу к нему.
Грейнджер мысленно приказала ему вытянуть руку. Он послушно сделал то, что было велено. Когда она вложила аконит в его ладонь, Гермиона почувствовала огромную волну сопротивления с его стороны. Несмотря на то, что он был слаб после трансформации, он всё же узнал яд и пытался бороться.
— Ешь, — приказала она вслух, опасаясь, что собственные мысли могут её подвести.
Она возвела барьер в своём сознании, чтобы не сорвать всё в самый последний момент. Гермиона смотрела, как Фенрир медленно, рваными движениями, несёт ладонь ко рту. Наблюдать оказалось невероятно тяжело, но отвернуться было нельзя. Она должна была убедиться, что всё идёт как надо. И тело, и разум Гермионы сопротивлялись; душа была разбита. Теперь она понимала, что именно имеют в виду, говоря о расколе души.
Фенрир проглотил аконит. Сначала ничего не происходило, и какая-то часть Гермионы надеялась, что ничего не произойдёт. Но затем оборотень закатил глаза и его тело пробила мелкая судорога. Он вскрикнул раз, другой. После чего его тело обмякло. Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем заметила, что он стал ещё более бледным. Она склонилась над ним; попыталась нащупать пульс на запястье, на сонной артерии. Пульса не было.
Гермиона ощущала, как в душе серо. Словно небо перед дождём, словно пепел тухнущей сигареты. Душа тлела с шипящим звуком, угасая, как красный уголёк. Грудную клетку сдавило так, что изо рта непроизвольно вырвался то ли стон, то ли хрип. Захотелось сжаться до размера материальной точки и потеряться в координатной Вселенной.
Небо стало золотисто-розовым. Прохлада слабо покусывала сквозь мантию.
Тихий-претихий голос в голове Гермионы сравнил её поступок с многочисленными поступками Риддла. Она разорвала этот голос с такой кровожадностью, на какую только была способна.
Она убила оборотня-наёмного-убийцу. Она убила оборотня. Она убила. Убила.
Теперь-то она поняла в полной мере все опасения начальника ОТ. Все многочисленные разговоры по душам. Все скептичные взгляды с его стороны, когда Гермиона с энтузиазмом предлагала наиболее безопасные варианты расправы. Какая же она была идиотка.
 
Проведя взглядом по стволам деревьев, по земле, покрытой слоем иголок и листьев, по весёлым разноцветным цветам, Гермиона тяжело вздохнула. Это место никак не соответствовало тому событию, которое сейчас произошло. Куда проще было бы в Запретном лесу, где солнечный свет сквозь густые ветки тёрна не доходит до поверхности земли. Однако этот лес, словно в насмешку, был ярким и светлым.