Охота обреченного волка
- Марти Бонд. Великий полицейский. Судья, Бог и зверь одном лице, произнес вдруг Лоуренс с такой холодной ненавистью в голосе, что я даже вздрогнул.
- Ну, сегодня тебя обставили вчистую малыш. Меня обозвали "грубятиной". А я ведь только и попросил вернуть мне мои деньги... Ладно, малыш, я же ничего не пытаюсь доказать. Я просто рассказываю тебе, какой полезной работой занимался в полиции. Малышка Да Коста заорала на меня: "Вы бандюга с полицейским значком!" Так вот, недавно мне приснился этот кошмарный сон и я эти слова услышал впервые за многие годы. Короче говоря, итальяшки струхнули и уже собираются делать ноги - и тут уж я всех подряд начнаю обрабатывать. Правда, нам так и не удалось ничего на них навесить. Даже задержание не смогли обосновать.
- Ты закончил?
- Нет, я хочу нарисовать тебе полную картину, выдать по полной норме. Оказалось, что пуэрториканец - художник и бывший корабельный радист, получивший увечье в результате кораблекрушения. А когда я ему вмазал, то повредил позвоночник. Блондинка работала в местном универмаге, в отделе по найму - большая шишка! Она вчинила иск городу на сто тысяч. Городское управления встало на мою сторону, и мы устроили ей веселую жизнь. Сначала она потеряла работу в универмаге, когда хозяева узнали, что она замужем за цветным. Прошло больше года, пока шло следствие, и весь год мы ходили к ней, уговаривали, грозили. Мы говорили с её адвокатом, угрожали санкциями её домохозяину. Наконец он вынудил их съехать с квартиры. Ни одна газета про них не писала - только левые листки. В итоге их дело так в суде и не слушалось, потому что у неё вдруг крыша поехала от всего этого, и её упрятали в психушку.
Лоуренс с трудом открыл глаза.
- Ну и в чем мораль, Марти? Когда на твоих глазах происходит ограбление, не вызывай полицию?
- Не знаю, в чем мораль. Я просто рассказываю тебе о Марти Бонде, самом крутом полицейском Нью-Йорка. Беда твоя в том, что ты вообразил, будто работа в полиции это как в кинобоевике - все чисто, лихо, умно...
- Да сам ты полицейский из кинобоевика - идешь по пути наименьшего сопротивления, выбиваешь "правдивые показания" из первого встречного. Прекрасное у Марти Бонда представление о правосудии: левой под дых! - Он смотрел на меня злыми глазами.
- Возможно, мое представление - и есть наиболее правильное. Ты же сам меня знаешь - самый заслуженный полицейский в Нью-Йорка, герой малышни!
- Шел бы ты...
- Я уйду. Понимаешь, Лоуренс, я никогда не не думал с себе как о сознательном негодяе, ни даже как о мерзком типе. Но, наверное, я все же был таким. После случая с миссис Да Коста Дот не желала меня видеть Похоже, я перестал быть её "идеалом" полицейского. Но она не поняла одной простой вещи - я же вовсе не любил пускать кулаки в ход... Просто когда у тебя все идет как по маслу, ты стараешься не сбиваться с ритма. В большинстве случаев я оказывался прав. Обычно если человек оказывается поблизости от места преступления, неважно как, почем, зачем, он и виноват. Возьми, к примеру, дело Роджерса-Грэма, после которого меня вышибли. Я был...
Тут Лоуренс попытался отвернуться от меня, но не смог.
- Не хочу об этом слышать...
- А ты послушай. Мне нужно выговориться - так легче станет. Понимаешь, малыш, со мной на днях произошла одна неприятность, и я стал вспоминать свою жизнь, свое прошлое.
- Но я все знаю про это дело. Ты совершил ошибку.
- Конечно. Но только ты вот чего не знаешь: этот чертов Роджерс заявил, что я его сознательно преследовал. Что правда, то правда. Он был из этих черномазых умников. Молодой хлюст работал разносчиком в скобяной лавке. Вот чего ты не знаешь о том деле: за семь месяцев до того убийства меня вызвали в Центральый парк - там у дамы сумочку вырвали из рук.. В десять утра богатенькая тетка идет к станции подезмки и по дороге на неё налетает парень в джинсах - только это она и успела разглядеть - и сшибает её с ног. Старуха встает - а сумочки нет как нет. В сумочке у неё лежало девяносто долларов. Я приехал туда минут через пять и вижу, как этот самый Роджерс в джинсах выходит из соседнего дома - он туда заказ доставлял из скобяной лавки. Я его обыскал и нашел семьдесят долларов - он начал мне нести какую-то ахинею, что, мол, на бегах выиграл. Я надел на него наручники - он тут же заткнулся - и оформил задержание. Старуха не могла вспомнить, белый на неё напал или цветной, но только она была уверена, что все это произошло ровно в десять.
- Прошу тебя, Марти, не надо...
- Молчи и слушай. Тебе всегда нравились криминальные истории. Этот сопляк Роджерс во всем сознался, но когда я его привел в КПЗ, он вызвал по телефону жену крупного издателя, которая поклялась, что Роджерс доставил ей покупку из скобяной лавки и с полдесятого до четверти одиннадцатого чинил детскую коляску. Она с такой увереннстью назвала время, потому что у неё был назначен визит детского врача в одиннадцать, и она просила Роджерса не спешить. Этот умник не мог мне этого сразу сказать и выставил полным дураком. Судья меня попросил покинуть зал - это чтобы произвести впечатление не жену издателя, а я напоследок пообещал Роджерсу его урыть. Несколько месяцев спустя, когда в парке убили парня, я прямиком пошел в ту скобяную лавку и узнал, что в тот вечер Роджерс доставлял заказ по адресу вблизи места преступления. Я получил от него признание - мы ещё до отделения не дошли - и у меня был даже один свидетель. Из тех, для кого все цветные на одно лицо. И вот через год я прокалываюсь по-серьезному, когда зацапали Грэма, и он начал брать на себя все, в том числе и то убийство в Центральном парке. Газеты раздули шумиху, ну а остальное ты знаешь. В управлении решили со мной больше не церемониться и по-быстрому отправили на пенсию. Но я до сих пор считаю, что Роджерс безусловно имел ко всему этому какое-то отношение...
- Марти! Умоляю, хватит!
- Но я же ещё не рассказал тебе о других интересных делах...
Тут он заорал, просто завизжал. Вбежала сестра вместе с охранником.
- Выведите его отсюда! - крикнул Лоуренс.
Полицейский схватил меня за руку, но я вырвлся и сам вышел из палаты. Полицейский пошел за мной следом, повторяя:
- Что вы от него хотите?
И вдруг мне стало на все наплевать. Во рту у меня снова появился неприятный привкус, и я пошел к питьевому фонтанчику, прополоскал рот, а потом вышел на улицу.
Я шел к Седьмой авеню и вместе с уличной прохладой опять почувствовал, что ко мне прилип невидимый преследователь. Я съел пару гамбургеров, выпил кофе и закусил куском дыни. Всю дорогу в "Гровер" я ощущал во рту острый вкус лука.
Как только я переступил порог отеля, Кенни-носильщик позвал меня:
- Жду-не дождуь вас, Марти. Тут к нам днем въехал парнишка в шортах с рюкзаком - знаете,из этих, энтузиастов здорового образа жизни. К нему потом зашли ещё двое таких же в шортах - уже несколько часов там ошиваются.
Подошел Дьюи.
- Они в четыреста девятнадцатом. Зарегистрировался только один.
- Хорошо, сейчас пойду посмотрю.
Я поднялся наверх, постучал в дверь номера, но никто не ответил, поэтому я воспользовался своим универсальным ключом и, войдя в номер, чуть не споткнулся о двух хмырей, спавших на полу в спальных мешках.
Они были ещё совсем сопляками, лет девятнадцати. Тот, что лежал на кровати, коротко стриженный блонднчик, недовольно спросил:
- Что такое? Мои друзья просто отдыхают...
- Закрой пачку, малыш. Ты снял этот номер на одного за два пятьдесят. Если твои друзья хотят отдохнуть, пускай зарегитрируются и каждый заплатит по два пятьдесят.
Все трое покраснели и тупо молчали. Наконец блондин сказал:
- Послушайте, мистер, мы решили заселиться втрое, потому что у нас нет денег. Может, спустим на тормозах?
- А если я из-за вас работу потеряю, кто мне спустит на тормозах? Вот что я вам, ребята, скажу: гоните еше два пятьдесят и можете оставаться.
- А номер побольше у вас есть?