Охота обреченного волка
В его глазах появилось удивленное выражение.
- Ты шутишь! Что за ерунду ты мне рассказываешь, Марти!
- Ерунду, которую иногда называют правдой, малыш. У нас там каждую ночь работают от трех до десяти, а то и больше девочек, а деньги за их работу текут в бюджет одного из самых уважаемых в городе владельцев недвижимости. Ну что ж, мне пришлось согласиться на такую работу, а иначе вообще никакой бы работы мне не светило. А теперь давай перейдем к Биллу Ашу. Когда мы были напарниками, мы делились с ним подношениями, так ничего особенного - рубашка, или шляпа, или бесплатный обед, или бутылек. А бывало, приезжаешь на место ограбления и видишь: на полу полным-полно банкнот валяется - ну и утянешь себе пару-тройку пока никто не видит...
- Марти, я же понимаю, что полицейские живые люди и у них значки со щитом, а не ангельские нимбы вокруг головы...
- Малыш, я только пытаюсь тебе показать, какой ловушкой может обернуться для человека служба в полиции. "Гровер" находится на участке Билла, и задолго до того, как он стал лейтенантом, администрация постоянно отстегивала мзду полицейским. Билл удержиает себе долю навара, а все остальное идет выше по инстанциям. Вот тебе твой компетентный и хороший Билл Аш - хотя я не отрицаю, он именно таков, - который после двадцати лет безупречной работы в полиции наконец получил крупное повышение. Ему прекрасно известно, что "Гровер" - тайный публичный дом. Если он его накроет, большие боссы, контролирующие рынок недвижимости и имеющие хорошие связи в городском управлении, вышибут его - он и глазом не успеет моргнуть. А предположим, что сам Билл не берет, а просто смотрит на все сквозь пальцы. Что ж, тогда он все равно никак не попадат в твою категорию "хорошего полицейского", хотя и в сутенерском бизнесе не замешан. Но он даже и этого себе позволить не может, потому что все местные сутенеры сразу занервничают - ведь они не будут знать наверняка, накроет он их или нет. Разумеется, он мог бы устроить большую облаву и всех вывести на чистую воду - от городских полицейских начальников до магнатов недвижимости. Но в этом случае - я готов поспорить! - Биллу обязательно устроят грандиозную подставку , а может и пришьют.
Презрительный взгляд мальчишки едва меня не пронзил.
- Боже, Марти, да ты просто не в себе, ты просто больной.
- Больной - да, но не той болезнью, о какой ты думаешь. Я хочу показать тебе, куда ты мечтаешь влезть. Все ненавидят полицейских - и преступники, и так называемые честные граждане. Во всех нас сидит воришка, так что в глубине души мы все немножечко настроены против закона. Тебя ненавидят, на тебя давят со всех сторон, ты работаешь сверхурочно, тебе платят смешную жалованье, и неважно, каким бы честным ты сам себя ни считал, особено если ты большой чин, тебе приходится в той или иной форме участвовать в политических играх, чтобы сохранить место - машина коррупции слишком хорошо отлажена, чтобы её смог остановить в одиночку какой-то жалкий легаш.
Он молчал. Его глаза уперлись в потолок, точно меня рядом не было.
- Как ты можешь быть таким циником, Марти? - наконец произнес он. Слышать такое от тебя просто противно, прости уж, что я так говорю. Ты один из самых заслуженных полицейских Нью-Йорка, да я же помню времена, когда ты бросался на вооруженных бандитов и обезоруживал их. Я так любил с гордостью читать газетные репортажи о тебе своим друзьям и всем рассказывать, что это написано про моего папу. Скажи тогда, зачем же ты так часто рисковал жизнью, если все то, что ты мне сейчас рассказал, - правда?
Я сделал вид, что усмехнулся, подавляя отрыжку, и тотчас ощутил мерзкий кислый привкус во рту.
- Лоуренс, я это делал отчасти по собственной дурости, потому что втемяшил себе в голову дурацкое преставление о славе - хотелось, понимешь ли, видеть свое имя набранным крупными буквами на первых страницах газет и чтобы городские шишки добродушно похлопывали меня по спине. Может, я был храбрым по дурости, а может, и не был таким уж храбрым, как казалось, - но все карты в моей колоде были крапленые. Простой уличный хулиган редко когда омеливается стрелять в полицейского. Как правило в тебя стреляют, когда ты в цивильном...
- Ты разве забыл, что моего отца убили, когда на нем была форма?..
Я покачал головой.
- Я же сказал: редко, а не никогда не стреляют. Когда загоняешь крысу в угол, она на все готова. Малыш, по моим понятиям, твой отец поступил просто глупо. Ему сунули ствол в спину, а он полез за своим кольтом. В него выстрелили просто инстинктивно, рефлекторно. Согласно уставу твой отец обязан был достать оружие. Они хотят, чтобы мы рисковали своей жизнью, когда все шансы против нас - да где ещё надо работать в таких условиях? Есть всякая работа, где тебе приходится порой рисковать жизнью, там уж ничего не попишешь - скажем, высотное строительство, шахтные работы, прокладка высоковольтных линий электропередач - по крайней мере там-то за риск доплачивают. А здесь наградой тебе становится право получить пулю в спину.
- Марти, лучше бы ты не приходил. Очнь не хочется, но придется сказать: ты состарился, ты сдал... Что бы ты ни говорил, много лет, лучшую часть своей жизни ты отдал полезной работе в полиции. И что теперь с тобой стало, я просто не пойму.
- Марти, а хочешь я тебе ещё немного расскажу о, как ты выразился, моей полезной работе в полции?
Он закрыл глаза.
- Нет.
- Тебе это необходимо. Дот говорит, что я твой идеал. Так вот я тебе расскажу про несколько дел из послужного списка твоего "идеала". Вот, например...
- Я ничего не хочу слушать!
- Лоуренс, ты же всегда страшно интересовался всякими байками о криминальных приключениях. Тебе это понравится. Вот дело миссис Да Косты. Я...
- Мне неинтересно.
- Интересно! Я недавно видел сон про миссис Да Косту - это был кошмар! Сам не знаю, почему. Однако к делу. В двадцать минут двенадцатого ночи нам звонок: трое грабят бакалейную лавку. У нас с Биллом дежурство кончалось в полночь, но по вызову ехать надо. В магазин они не проникли, но дверь явно пытались открыть фомкой. Мы идем через улицу в дом это самой миссис Да Коста, которая нас вызвала. Он жила в полуподвале частного дома. Здоровенная такая блондинка, кровь с молоком, лет тридцати пяти. На ней был купальный халат - как сейчас помню молочно-белую кожу на плечах. Она говорит, что уже собиралась лечь, как взглянула в окно на противоположную сторону улицы и увидела, что трое молодчиков пытаются вскрыть дверь магазина. Говорит, они убежали как только наша машина показалась из-за угла. Ну ладно. Но уже почти полочь, а мы влипли в дурацкое дело. Ну я спешу, нервниаю. Дот в тот вечер играла в бридж с соседями и ждала моего звонка в десять минут первого - мы тебя не оставляли дома одного. Когда работаешь полицейским, никогда не знаешь заранее, когда будешь свободен ничего нельзя планировать в бытовом смысле...
Мальчишка все ещё лежал с закрытыми глазами, и мне показалось, что он спит. Потом он провел языком по сухим губам, и я понял, что он слушает.
- Я побежал по улице до конца квартала. На углу столкнулся с тремя итальяшками - правда, потом выяснилось, что один из них еврей. Все под мухой. В нашем деле есть одно правило: в девяти случаях из десяти кто ближе всего оказался к месту преступления, тот его и совершил. Это же здравый смысл подсказывает. Я показал жетон, и повел ребят к Да Косте, чтобы она их опознала. Та говорит: было очень темно и лиц она не разглядела, а эти трое вроде не те, потому что двое из тех были в рубашках, а эти трое все в пиджаках. Она все это вывалила прямо при них, и они стоят лыбятся. Уже почти час, а у меня полный прокол. Эти три лба, естественно, все отрицают, хотя у одного из них я в кармане нашел здороенную отвертку, которую они вполне могли использовать как фомку. Билл даже начал лепить, что он, мол, не полицейский, а очевидец и все приговаривал: "Это точно они. Я видел". Но эти гниды все отрицают. Ну что тут скажешь - трое мальцов пытались вскрыть магазин. Трое мальцов обнаружены в квартале от магазина. Я влепил им пару горячих, чтобы припугнуть, и вдруг эта миссис Да Коста впадает в истерику и орет: "За что вы их бьете? Я же говорю, что это не они!" И тут на этот шум из-за занавески, которая делила комнату на гостиную и спальню, вылезает цветной парень в пижаме и на костылях. Оказалось, парень был пуэрториканец, но для меня-то все они черномазые. Он спрашивает, в чем дело, а блондинка говорит: это мой муж. Ну, ты можешь сказать: какое наше дело? Но я уже на взводе, да ещё у той блондинки, смотрю, такая белая аппетитная грудь... Ты хоть понимаешь, как одно на другое накручивалось? У меня и времени нет сесть спокойно составить протокол, допросить этих обормотов. И ту я как врезал одному из них под дых - он на пол бух! А когда блондинка раскрыла ротельник, я ей сказал, чтоб заткнулась. Тут этот колченогий встрял: "Эй, вы не имеете права так разговаривать..." Он махнул своим костылем, а я подумал, что он хочет меня ударить... Черт побери, да я уж и так на него зуб имел за то, что он трахал эту белую булку, и ему тоже влепил по роже. Он стал падать, а на лету опять махнул своей палкой, и тогда я ему саданул ботинком в бок. Тут на меня полезла блондинка - я и ей в рожу дал, по заслугам...