Порочный отчим (СИ)

— Может все-таки вызовем скорую? Или я его посмотрю?
— Серьезно? Жалеешь это чмошника? Они толпой хотели... Ар-р! Лучше не зли меня. Не начинай, окей? Я же его сейчас добью, превращу в отбивную.
Шмяк.
Руслан хорошенько бьёт кулачищами по рулю, сбрасывая таким образом злость.
— Никто и пальцем не посмеет тебя тронуть! Пусть всем своим дружкам весточку от Медведя передаст.
Короткая пауза. 
Решительное и грозное заявление:
— Ты моя теперь.
— Кто? Ну кто я тебе? Падчерица?
Молчит.
Он тянется к подлокотнику, вытаскивает оттуда пачку сигарет.
Закуривает.
И сам как в лихорадке трясётся, даже мощные ручищи покрыты гусиной кожей.
Знает же ответ.
Да, он скоро станет моим отчимом.
— Ну зачем ты в него выстрелил? — жалобно хнычу я. — Мог бы просто врезать.
Всё еще не могу прийти в себя.
Было очень страшно.
Больше за Руслана! Почему-то…
За дурака этого вспыльчивого.
— Я сорвался, разве ты не поняла? Он тебе шею так сильно сдавил, что ты закричала… Больно было? Очень? Дай посмотрю.
Большая ручища тянется к моему лицу, но я отворачиваюсь, забиваясь в угол. Подтягиваю к груди колени и трясусь, находясь на грани срыва. 
Да, шея болит и пульсирует. Но больше всего беспокоит колено.
Хотя, это всё ерунда — заживет. А вот у Руслана теперь могут быть проблемы. Выстрелил в сынка депутата, еще и лицо ему расквасил. Перелом там точно есть, судя по хрусту. Возможно, даже придётся вправлять переносицу на место или делать пластическую операцию.
Что я не видела, какой мощности был удар? Не видела Руслана во всей своей адской красе на территории ринга?
Он же силу не умеет рассчитывать. Для него может это был удар так, в пол силы, а для придурка… полжизни в инвалидном кресле. Влад же хлюпик, дрищеватый выскочка. Руслан мог просто на него дунуть, и тот бы выше деревьев воспарил. 
— Замерзла?
Забиваюсь в углу на переднем сиденье плотнее и немо плачу.
— Сейчас печку включу.
Зубы стучат очень сильно.
Я не так сильно замёрзла, как испугалась. 
— А вообще, знаешь что… — внезапно, взгляд Медведя падает на мои голые коленки. 
Черт, нелепо как вышло. Я не заметила, как край платья задрался. 
Слишком откровенно… 
Я хотела его поправить, как вдруг Руслан схватил меня за запястье и сильно его сжал.
— Зачем бензин без толку палить, я знаю другой способ тебя согреть. И он бесплатный. 
В горле образовался острый ком, который я попыталась проглотить, когда посмотрела в лицо мужлану. Полные губы обнажили коварный оскал, а тёмные зрачки вспыхнули красным заревом. 
Твою ж…
Мне знакомы эти эмоции!
У него глаза как у быка кровью наливаются. Зверь перевозбудился. 
— Т-т-т-ы… — забываю родную речь. — Чего з-задумал?
Выдёргиваю руку из властной давки здоровяка.
Горячо! До сих пор чувствую его наглые пальцы на коже. Словно они ожоги оставили. И синяки. Как одичалый со мной обращается. Внезапно, до меня доходит почему Медведь возбудился. Или он настолько прожорливый мужчина, что ему нужно минимум три раза в день пар выпустить? Или во всём виновато дурацкое происшествие. Нужно сбросить напряжение, срочно. После тех жутких разборок. 
— Я опять спас твою глупую задницу от дерьма! Как на этот раз расплатишься?
Мужчина резко даёт по тормозам.
Я бросаюсь к дверной ручке, но звучит характерный «щелк» и двери блокируются.
Массивное тело накрывает меня собой, окуная то в прорубь, то на самое дно жерла извергающегося вулкана.
— Рита, Рита, Рита… 
Хрипит рядом с ухом его страшный голос, напоминающий урчание льва, и сумасшедшие цунами из дрожи несутся вдоль позвоночника, аж дыхание перехватывает.
Медведь грубо хватает меня за шею, разворачивая к себе лицом. Пугаясь, я выставляю вперед руки, сжимаю кулаки, готовясь обороняться.
— Я тебя сейчас сожру!
Рывок.
Он резко тянет меня на себя и жестко целует в губы.
Нет!
Опять?!
Я пытаюсь отбиваться, вырываться.
Бесполезно.
Наглый гад лишь углубляет поцелуй, раскрывая языком мои губы и глубоко толкается им в рот.
Мгновение… я мычу, когда его ручища со шлепком обрушивается на мою левую коленку. Ползёт вверх, поднимая платье до уровня бедёр, и ныряет под трусики. 
 
— М-м-м…
Замахиваюсь, чтобы от души врезать кулаком по бородатой роже, но мою руку ловко скручивают за спину — наглец меня обездвижил.
Медведь разозлился. Я почти его треснула! Чтобы меня наказать, он засунул язык максимально глубоко, заработал им быстрее, вкручиваясь в горло похлеще сверла и воруя мой кислород.
— Девочка готова для траха? — пальцы скользят по тонкому шёлку трусиков. Надавливают на них, проверяя на влажность. — Не зажимайся, ноги шире раздвинь, хочу проверить насколько промокли твои трусишки.
— Ни. За. Что, — задыхаясь, стону в его проклятый, дерзкий рот.
Губы опухают и болят от жёстких ласк всего за пару секунд.
— Так-с, куда я запихнул гандоны...
Он немного отстраняется, протягивая лапищу к бардачку, а я, пользуясь моментом, щедро кусаю придурка за бороду.
— Ар-р! Какая горячая ведьмочка. Ты чё, меня укусила? 
Показываю козлине язык, довольная собой. 
Ну хоть как-то получилось показать характер и отомстить за дикие пляски его похабного языка в моём ротике.
— Сейчас весь пыл из тебя вытрахаю. Так жёстко буду долбить пальцами, что обкончаешься сто раз подряд, за то, что посмела меня укусить, сучечка бойкая!
Он сильнее нажимает пальцем на трусики, разводя ещё шире мои бёдра, выдавливая из них влагу. Надорванный стон вырывается из моего горла.
Ох, божечки, как же сладко становится…
Одно прикосновение — а меня как будто молнией шарахнуло.
Ну почему мне так хорошо?
Ненавижу утырка, но не хочу, чтобы он останавливался.
Понимаю, что нам нельзя, и я подло поступаю, предавая маму, но эта запретная, сумасшедшая страсть… сильнее всего на свете.
Как самый сильный в мире наркотик.
Руслан вальяжно оттягивает в бок трусики и уже кружит пальцем по влажным лепесткам жаждущей дырочки. Дрожь по телу усиливается, до такой степени, что зубы начинают бить чечётку. 
— Ох какая! Горячая и готовая на всё! Ты течёшь, малая, сиденье мне все почти замарала росой своей сладенькой. 
— Не г-говори так…
Грязно. Некрасиво. Ужасно.
— Ненавижу твои пошлые шуточки, — подскакиваю от проклятой дрожи, будто попрыгунчик, хватая губами воздух.
— Ну окей, меньше болтовни больше тра… Дела.
Негодяй набирает разгон и резко всаживает в меня палец.
— О-х-х!
Я почти кончаю.
От одного толчка.
Боже, да я точно ненормальная!
Невозможно так зверски сильно хотеть человека и одновременно ненавидеть.
— Да-а! Обожаю твои стоны и дрожь по телу… Обожаю как ты туго меня сжимаешь, — жарко дыша мне в лицо, Руслан начинает двигаться, набирая скорость. Он трахает меня пальцем до изнеможения, до такой степени, что хочется сдохнуть от мучительных пыток.
Ведь нахал намеренно надо мной издевается! Чувствует, как сильно твердеют стеночки лона и останавливается, не позволяя кончить. Как будто знает о приближении оргазма. Наверно слишком опытный любовник. 
— Мечтаю опять засунуть в твою узкую дырочку свой член, — он долбит меня пальцем уже более властно и уверенно. Шипит в губы и набрасывается на них снова и снова, терзая, облизывая, трахая языком мои губы и рот как осатанелый. До свежих ранок, до привкуса крови, до ноющей боли в области губ и щёк.
— Зачем ты это д-делаешь, о-о-х...
Задыхаюсь.
— А ты не поняла? У тебя стресс, глупышка, чтобы успокоить потерпевшую, нужно хорошенько нашпиговать её кайфом...
Он ненормальный!
До дури помешанный на сексе маньяк.
 
Разве можно быть таким диким и голодным?
Как будто сто лет женщин не видел. 
Дикарь самый настоящий. 
 — Я не позволю тебе кончить! Ты должна быть послушной девочкой и слушать свою маму! Усекла?