Короли соседнего мира (СИ)

Нужно сказать, что гвардия, воспитанием которой король занимался с азартом и старанием, нереализованным во время своего морпеховского прошлого, могла стать украшением любой армии.
Фактически, созданное подразделение аналогов не имело. Подобранные им с улицы потомки худородных дворян, которым создали все условия для службы, относились к своему командиру почти как к родному отцу.
"Строг, справедлив и в обиду не даст". Но и требовал Андрей от своих орлов сверх меры.
Гвардия состояла из нескольких полков. Первый — собственно армейцы, точнее, армейский спецназ. Второй, бесхитростно названый Андреем "Альпийским", повторял столь знакомую королю структуру ДШБ, однако, с упором на горную подготовку, а третий — кавалеристы. Набранный из уж отчаянных ребят, эскадрон составляли, если не махновцы, то уж точно не монахи, при всем беззаветно преданные королю.
Готовили каждое из подразделений самые лучшие, которых смогли отыскать в Гвардарии, специалисты.
Единственное исключение сделали для Альпийцев. Выросшие в горах, и с детских лет привыкшие к высоте, они больше времени уделяли боевой подготовке, которую преподавал сам король.
Андрей вышел перед выстроенными для отправки частями, одетый в походный плащ королевских фиолетово-багряных цветов и сияющие доспехи.
Появление короля встретил громовой возглас построенных в шеренгу воинов.
Испуганные голуби, облепившие окрестные фасады и крепостные стены, взвились в воздух, замерли идущие по своим делам горожане, однако, едва Андреас открыл рот и произнес первую фразу, на площади повисла торжественная тишина.
— Друзья, — Андрей обвел стройные ряды взглядом. — Долгих речей не будет. Вы моя гвардия, и вы лучшие. Вперед, и да пребудет с нами сила… — он поперхнулся улыбкой, но пересилил себя и закончил: — Закон и порядок. Служить и защищать. Служить королю, защищать короля. — Вот ваш девиз.
Здравица в адрес благодетеля и командира завершила импровизированное выступление.
Не прошло и часа, как высокие стены крепости скрылись из виду.
Следуя во главе войска, Андрей размышлял о необходимости столь масштабного демарша. И вновь склонялся к мысли, что без демонстрации ему не удалось бы спровоцировать те события, которые, как он крепко надеялся, развернутся теперь в оставленной без присмотра столице.
Дело не в мелком поводе… Для того, чтобы успокоить сумасбродов, достаточно было направить в провинцию маршевую роту и призвать дебоширов к порядку, посадив их на недельку в крепость…
Вопрос стоял куда более серьезно. Сорванное нападение Аль Гардии не избавило Гвардарию от поползновений остальных недругов.
А закоперщиком всей смуты выступил оскорбленный Эдвард, которого, говоря языком народа, "сделали на его же поле". Получив вместо ста процентов прибыли едва ли половину того, что вложил, он не находил себе места от ненависти…
Выступать самому, привыкшего более к закулисным игрищам, правителя Свабских гномов, как-то не грело. Однако, расположенные на северных рубежах Гвардарии государства, и без того неважно спящие от присутствия у себя под боком набирающего силу королевства, и ко всему задолжавшие Эдику круглые суммы, согласились с необходимостью покончить с соседом раз и навсегда. Союз Свабии, Норландии и Хеттского короля получился на редкость единодушным. А масла в огонь подлило сообщение о найденных в горах Алексии залежах драгоценного металла.
— Это уже немыслимо, — в сердцах заявил Эдуард. — Такими темпами выскочка сумеет претендовать и на мое место.
Однако выступать с открытой агрессией против сумевшего в кратчайший срок восстановить армию соседа монархи не спешили. Куда проще сыграть на внутренних противоречиях. Новый король, рьяно взявшийся за реформы, отдавил такое количество мозолей и нажил среди придворных столько скрытых недругов, что их и убеждать особо не потребуется. Достаточно пообещать независимость и поддержку, чтобы разозленные дворяне составили глобальный заговор.
Информация эта стекалась к королю из тоненьких ручейков агентурных источников. Стекалась и не радовала. Устраивать геноцид превентивно Андреасу не хотелось. Его имидж и так слегка подпортил способ, которым он заменил графский корпус. И пусть все было исполнено вполне законно, справедливо и правильно, однако, дальнейшее притеснение дворян без веской причины могло быть негативно воспринято не только за пределами страны, на что Андрею было начихать, но и в самом обществе, чего допускать не стоило.
 
Поэтому предпринятые шаги имели цель показать всем, что король хоть и строг, но действует вынужденно, и уж, ни в коем случае не виноват, что его окружение, поставив на карту свое благосостояние и положение, решило пойти против законного правителя.
Но столь рискованный шаг мог оказаться и впрямь губительным для новорожденной власти. Окажись в его плане изъян или червоточина. Потому и не стал Андрей посвящать в его детали Шальке.
"Казначей верный слуга, однако, забывать, что и Эдуарду Габс служил в свое время не за страх, а на совесть, нельзя…"
— И вообще, верить нельзя никому, — пошутил Андрей… — Мне можно… — добавил он уже с легкой грустью.
Обставленный с возможной помпой выход, несомненно, привлек всеобщее внимание, а указ вызовет у созревших дворян могучий всплеск адреналина. Не воспользоваться столь удобным моментом будет для заговорщиков верхом глупости. И уже к полуночи вся верхушка участвующих в мятеже соберется на решающий совет.
Инструкции, отданные королем главе полиции, были предельно ясными: — Задержать всех. При оказании сопротивления, применить силу. Защитить казначейство и не допустить волнений на улицах.
Было еще одно уточнение, но его король прошептал едва слышно, так, что министру показалось, он ослышался…
Впрочем, будь все столь безоблачно и просто, Андреас не стал бы и беспокоиться. Ситуацию осложнял тот факт, что в столице собрались только высокопоставленные члены заговора. Исполнители, в основном мелкопоместные вассалы и кисельные родственники, ждали за пределами крепости. Их обязанностью было не допустить прибытия одураченного короля в столицу, если он, по какой-либо случайности, сумеет избежать ловушки, приготовленной в местечке Лекс. По замыслу заговорщиков, армия, которой будет сообщено о гибели короля, получив из захваченных закромов малую толику, присягнет на преданность назвавшему себя преемником.
Требовать конкретики от агентов Андрею было, конечно, бессмысленно, поскольку верхушка и сама еще не сформулировала план. Однако, как они справедливо считали, устранив самое главное препятствие к управлению страной, после уж сумеют поделить ее богатства. А вот в этом Андрей искренне сомневался. Стоит им только вякнуть на соседей, и иностранная агрессия разорвет государство на части.
Тем не менее, едва башни замка скрылись из виду, Андрей приказал отряду остановиться. Вызвал к себе командиров полков и устроил совет. Новость, сообщенная королем, повергла подчиненных в шок. Преданные своему господину, они и помыслить не могли, что кто-то смеет выступить против их короля. Всеобщее возмущение озвучил командир кавалерийской сотни Гор:
— Я клянусь лично вынуть душу у этих мерзавцев. Они только и знают, что устраивать склоку и пить кровь…
Король кивнул, принимая выражение чувств подданного: — Это здорово, но одного энтузиазма мало. В нашем распоряжении всего тысяча воинов. Я просто не мог вывести из столицы больше. А в окрестностях стянуто как минимум в пять-шесть раз большее количество подчиняющихся заговорщикам мятежников.
 
Андрей глянул на уходящий к горизонту багровый круг солнца: — Наше преимущество во внезапности. Идти придется быстро. Кто отстанет, считаю дезертиром. По коням. Вперед.
Отряд сошел с дороги, ведущей к графству Лекс, и двинулся к едва заметному на фоне вечернего неба силуэту замка, стоящему в непосредственной близости от столицы. Принадлежал он дальнему родственнику исчезнувшего во время коронации графа Людвига. И хотя никакой связи между деверем и самим графом установить не удалось, судя по тому количеству преференций, данных этому родственничку во время безвластия, остаться в стороне от заговора тот не мог ни при каком раскладе.