Майнбласт. В бездне тьмы. Часть первая. Двуличие (СИ)

Бешеные глаза не отрываются от взгляда поваленного. В гневе, от желания как можно скорее отведать плоть, старается добраться своей пастью до лица соперника. Вперемешку с глубокими человеческими чувствами, молящие об освобождении, наносит один за одним удары. Безымянный подбирается ближе к мёртвому существу и, наблюдая, как восстанавливается поверженный, удивляется подобной регенерации. Голова уже набрала кости, мышцы лица натягиваются, а кожа в некоторых местах почти восстановилась. На макушке даже проглядываются короткие волоски. «Стихии!» — рычит. Оборачивается. Потасовка никак не заканчивается. Рука почти восстановившись, уже способна держать дробовик. Лишь подняв его и вставив патрон, останавливается, ведь нож вонзается в горло врага. Оцепенев, противник перестаёт сражаться, понимая, что настают его часы вечных мук под гнётом чудовищ, приближающихся по его же зову. Ладонь Трога ещё держит рукоять клинка. Движение, и он переламывается. Остатки тот отбрасывает в сторону и толкает с силой обидчика, повалив на спину. Запыхавшись, продолжает лежать. Взгляды двух встречаются.
— Нам… Пора убираться отсюда… — переводит дух.
— Потом поваляешься! Тут этот уже на ноги встаёт! — подходит Безымянный, подаёт ему здоровую руку. Подняв своего напарника, они подходят к второму монстру и, направив на него дробовик, слышат шорох и треск, доносящийся поблизости.
— Сваливаем! — выстрел. Те направляются к ближайшему выходу. Трог, завидев жалобный взгляд держащегося за горло существа, плюёт в его сторону и скрывается из виду. Теперь неопытных охотников ждут ужасающие дни. Дни, в которых они будут чувствовать каждый проклятый час, как последний, но так и не дождутся его. Из минуты, а минуту в их головах будет разрастаться безумие. Кровавая жажда будет поражать их и без того проклятые мозги, распространяя по венам злобу, ярость и желание вырвать из ликворы хотя бы частичку согревающего вапора.
Напарники спрятались в соседнем доме. Отдышавшись, осматриваются. Весь шум скапливается и разрастается в руинах таверны. Слышатся крики. Настоящая бойня за добычу разрывает пространство вокруг, и тишина погибает.
— Спасибо, что спас нас. Я твой должник, — хватается за голову Безымянный. — Да и… Прости, что не смог помочь.
— Все в порядке. Ты и меня выручал. Рана хоть зажила? Пуля вышла? — интересуется, смотря на порванный рукав напарника.
— Да. Всё в порядке.
К месту драки подтягиваются новые монстры, каждый из которых желает избавить себя от жажды вапора. Двое пригибаются ниже. Раскрыть себя сейчас им не хочется, ведь им ещё предстоит добраться до места, где находится Лоза.
Некоторое время спустя они спешно шли по дороге, убираясь прочь от пира несчастных. Каждый шаг стал более четким и уверенным. Для дробовика осталось немного снарядов. На земле Трог находит старый обломок, который можно использовать как оружие. Положив к себе, к снаряжению, осматривается по сторонам, желая найти что-то ещё, что могло бы помочь в будущем. Двигаясь дальше по городу, им то и дело попадаются отголоски разных эпох: от мертвецов, иссохших в скелеты, на которых надета уже выцветшая, сгнившая броня, до обгоревших столетних костей. Иногда даже попадаются и разные эмблемы орденов, которые давно промышляли здесь поисками разных знаний. Символика «Эха Кровавого Знамени» вызывает лишь вопросы, ведь напарники даже и не знают о нормальной жизни за пределами Корага. Предполагая, что это лишь призраки прошлого — давно ушедшая цивилизация, которая натворила здесь немало дел, те общаются об этом.
— Существовали бы люди вокруг этой пустоши, я думаю, нас бы всех уже давно переубивали… — высказывается Безымянный и указывает пальцем на полуразваленное здание.
— Пришли? Здесь и живет Лоза последние несколько дней? — удивляется и хмурится, ведь кто ещё в здравом уме будет жить так долго, тем более близко к возможному расположению О.Ч.А.Г.а. Голубые глаза бегают по местности, выискивая возможные ловушки.
— Не поверишь, Трог, — шепотом, — но она здесь, вроде как, не одна живет, — Указывает на следы около люка, заброшенного плохо сделанной маскировкой из разного бесполезного мусора. — Минимум двое! — наклоняет голову, говоря хриплым голосом. Проверяет патроны вновь и вставляет в патронник более свежий, вытащив сомнительный снаряд. Трог держит меж пальцев обломок, найденный ранее. Проржавевшая металлическая дубинка в некоторых местах сыпется, а её наконечник выглядит достаточно остро. Посмотрев друг другу в глаза, подходят ближе. Отворяют люк и, заметив двоих, Безымянный направляет орудие на лежащую пару. Они в ужасе вскакивают и начинают визжать, размахивая руками, умоляя их не есть. Прекрасная дама, которая уже успела испачкаться о местные краски, бросается в истерическую дрожь. Мужчина, пытаясь скрыться в катакомбах, вход в которые в нескольких шагах от них, спотыкается. В этот момент и звучит выстрел. Полтела неизвестного разносится вдребезги, а девушку обрызгивает кровавыми ошмётками. Она лишь вскрикивает и, остолбенев, смотрит на лежащей рядом с ней труп.
 
— Сюда идут наши дружки! Не хочешь страдать? Молча поднялась, вышла на улицу и пошла следом! — угрожает Безымянный. Девушка кивает и, накинув на себя хоть какие-то лохмотья, выбирается на улицу со слезами на бледном лике. Спрятавшись неподалёку, они лишь могут смотреть на то, как пир переползал в подземелье; друг за другом чудовища запрыгивали в нору, откуда слышались крики и жадные пожирающие звуки.
— Найдём укрытие, — говорит Трог, и уже трое отправляются дальше по дороге, приближаясь к центру города. Выходят на главную старую улицу, на ней множество сожженных зданий. Смотря сквозь картину настоящего, представляют, как выглядели в прошлом руины чудного Корага. Можно расплакаться, ведь изумительные улочки являлись прекраснейшим местом, который может сотворить человеческий ум. Забравшись в одно из зданий, которое ещё уцелело, они отправились на второй этаж, спрятавшись под разрушенную и провалившуюся крышу. Дробовик наставлен на даму, смотрящую милыми узкими глазками с покрасневшими глазными яблоками. Светло-серая радужная оболочка отражает на себе орудие, которое раздробит мозги в случае неудачных переговоров. Учитывая то, что она воскреснет в любом случае, не хочет испытывать страдания, которые не испытывала уже давно. На вид она только недавно питалась вапором.
— Как пробраться в О.Ч.А.Г.?
— Н-никак, — Трог смотрит по сторонам и пребывает в раздумьях, никак не участвуя в диалоге.
— Мы знаем, что ты там бываешь, мразь! — с искривленным лицом раздражённо твердит напарник. Девушка молча отворачивается, нежная кожа иногда сияет в лучах солнца, которое то пропадает, то возвращается из-за несущихся облаков. Обхватывает себя руками и безлико взирает в пустоту, пустоту бесконечной жизни. Вооружённый подбирается ближе и шепчет на ухо, угрожая:
— Если думаешь, что молчание тебя спасет, то ты ошибаешься, — кривая улыбка растягивается на лице, он жадно облизывается. — Мы можем тебя хоть на вечность оставить у себя и питаться тобой каждый раз, как твоё изумительное личико восстанет в новом мягком и аппетитном обличии, — схватив за горло Лозу, отбрасывает дробовик в сторону. Молящий девичий взор со слезами обращается на неизвестного, показывается звериный оскал с острыми клыками. — Говори или придётся долго страдать, — ответа не последовало. Откинув от себя девушку, Безымянный подходит к Трогу, и оба осматривают Лозу. Чешут лбы, подбородки, осматривая округу из трещин крыши, свет из которой иногда падает на уставшие глаза. В глубине города раздается выстрел.
— Это точно она? — спрашивает Трог.
— Точно, я знаю её лицо, — отвечает и возвращается к беседе с пленницей.
В мыслях не участвующего в допросе витает представление о том, кем он был раньше: "Может я был лесорубом? Все родные небось считают меня мёртвым, давно уже оставили в прошлом. Думают, что предпочёл другую жизнь, избавившись от рутины, суеты? Хотя откуда я могу знать, что такое суета, ведь моя жизнь — поиск, который никак не закончится. Вечный голод бывает посещает раньше, чем обычно. Хотя мой напарник питается Вапором раз в неделю. Как бы не попасться в ловушку, из-за которой придется питаться другом, решившимся на отчаянную помощь. А… а как его зовут?" Серьезный взор не знает, как открыть тайну, которая скрыта в умах тех, кто иногда бывает в О.Ч.А.Г.е.