Ты - Моя Душа (СИ)

— Очень. Мне очень страшно, — честно призналась она, вытирая слезы. Пожалуйста, Лидия Георгиевна, — попросила она свекровь, стоя перед ней на коленях и заглядывая прямо в глаза. — Не наказывайте Василису за то, что она моя дочь… Я вам обещаю, если вы хоть раз ее обидите… Я вас с того света достану! Я вас… — конечно же, она понимала, что несет откровенную белиберду, но как еще она могла повлиять на свою свекровь. — Давайте, Лидия Георгиевна, — хмыкнула Арина, увидев исказившееся лицо свекрови. — Скажите уже ваше коронное: “На ком женился мой сын?!”
— На самой смелой и сильной женщине, которую я когда-либо видела, — ответила пожилая женщина, и с грустью ей искренне улыбнулась. В первый раз со дня их знакомства…
Аверин изнывал от жгучей ревности. Она, его женщина каждый день находится рядом со своим бывшим любовником. По пять-шесть часов в день. Александр даже не знал, что больше заставляет его руки трястись, а зубы сжиматься до острой боли, умопомрачительный страх за Арину, из-за которого он точно заикой станет или бешеная ревность, которую он никак не мог обуздать. Давно уже простил жену. Несмотря на чрезмерное эго, присутствующее в каждом нормальном мужчине, Саша принял незыблемую истину: в измене всегда виноваты оба. От своей части вины в случившемся не отнекивался, не пытался скинуть с себя ответственность. Злобу свою вылил до последней капли. Ему же вроде должно было стать легче. Однако… Он проклинал каждый день ее чертовых репетиций, потому что видел перед глазами проплывающие откровенные кадры Арины со своим “красавчиком”.
От того на каждую репетицию Александр Аверин самолично возил жену. И забирал ее тоже. Поначалу Арина удивлялась, пыталась отшучиваться, дескать, как же его клиенты без него обходятся. По истечению времени кажется, дошло до жены, от чего он сам не свой.
Голубоглазая чертовка хитро улыбнулась, когда в очередной раз он забирал ее с проклятой репетиции и сказала:
— Расслабься, Отелло! Я на восьмом месяце. Единственные чувства, которые могу вызвать у мужчины — это желание меня покормить.
— Я не…
— Саша, мы работаем. Между мной и Даником исключительно рабочие отношения. Хоть моему женскому самолюбию безумно приятно, но я сейчас я немного не в форме, чтобы соответствовать сексуальным мужским фантазиям, — сказала чертовка и захихикала, поглаживая свой живот.
— Я вообще ничего не сказал, — пытался то ли оправдаться, то ли отмахнуться Аверин. Но судя по лукавому прищуру жены, все она поняла.
— Саша, останови машину, — попросила она.
— Зачем?
— Просто останови.
Он припарковался посреди улицы. Солнце уже зашло, и по небосводу не торопясь плывет месяц. Звезды по очереди загорались на ясном ночном небе. Улыбаясь, жена вышла на обочину дороги, тяжело присела и сорвала одуванчик.
— Что ты делаешь? — спросил Аверин, когда она дунула на белую головку цветка, от чего высохшие семена разлетелись в разные стороны.
— Когда я была маленькой, каждый раз, когда срывала одуванчик, загадывала желание. Я искренне верила, что оно сбудется! — сказала она, неотрывно глядя на плавающий по небу белый пух. Потом она сорвала еще один цветок и протянула ему: — Давай же, Аверин! Когда в последний раз ты делал что-то абсолютно глупое, но от чего испытывал невероятную радость?
— Тринадцать лет назад. Я на тебе женился.
Арина стрельнула в него лукавым взглядом, рассмеялась.
— Ну же Аверин! Это последнее лето в моей жизни, хватит быть чересчур серьезным! — воскликнула Арина и тут же осеклась, поняв по его омрачившемуся виду, что ляпнула лишнее. Она подошла к нему вплотную, прижалась и выдохнула ему в губы: — Между мной и Даником ничего нет. И не было никогда. Ты единственный, кого я любила. И сейчас люблю. И любить буду. До гроба, Аверин, как и обещала, — ответила его жена, подмигивая ему. — Но мне нравится, когда ты меня ревнуешь. Поэтому, мучайся, Аверин.
— Скандал устроить? — спросил он, шутя, отводя ей за ухо выбившуюся черную прядь из ее безупречной прически.
 
— Обязательно! Громкий, чтобы все соседи ахнули!
— С битьем посуды или без? Огласите, сударыня, весь список требований.
— Загадывай желание, Аверин, — настаивала его сумасбродная супруга, протягивая ему цветок. Аверин подался на ее глупое требование, он подул на одуванчик, совершенно искренне загадав, чтобы Арина осталась живой…
Александру Аверину пришлось звонить Марике, чтобы его пропустили перед началом спектакля через служебный ход. Увидев его на проходной с огромной охапкой алых роз, Марика наигранно воскликнула:
— Батюшки! Настоящие розы! — эта язвительная зараза даже напоказ понюхала цветы, чтобы удостовериться. А потом ткнула его пальцем в плечо: — Ах! И принц настоящий! Или у меня видение? — Марика прикрыла глаза и ущипнула себя. — Нет, все-таки САМ Александр Аверин в театре! — она развернулась и на всю проходную на народный манер как заголосила: — Люди добрые! Настоящий! Собственной персоной! Как же очи мои теперь это развидят?!
Окружающие удивленно обернулись на ее возгласы, но тут же вернулись к своим занятиям. Видимо давно привыкшие к разным странностям театралов.
— У меня вопрос, все актрисы такие стервы? — ухмыльнулся Аверин.
— Нет, только избранные, — съязвила Марика.
— Как она?
— Трясется от паники и ужаса. Но в день премьеры это нормально. Я иногда даже блюю.
— Слушай, может, я мешать не буду? А ты ей сама цветы передашь?
— Ну, уж нет, Аверин! Она тринадцать лет ждала, чтобы ты ее на сцене театра увидел, так что давай, бодрее маршируй! — отрезала Марика, уводя его в гримерку Арины.
Поднимаясь по ступенькам театра, он услышал дикий крик, который оставил его в недоумении:
— Я вижу смерть каждого из вас!
— Что это? — недоуменно спросил Аверин.
— А, это режиссер бегает, проклинает монтировщиков, — ответила спокойная как удав Марика.
— Даже моя бабушка светит лучше, чем вы! — снова послышался безумный ор ненормального, — А она уже семь лет как слепая!
— А теперь он орет на световиков. В день премьеры в театре это нормально, — философски заметила Марика, открывая перед ним дверь гримерной Арины: — Его величество Аверин прибыло, — не прекращая издеваться над ним, представила его язвительная зараза.
Саша зашел в гримерную, где Арина сидела за столиком и ей накладывали старческий грим. Саша улыбнулся, увидев нарисованные морщинки вокруг глаз любимой. Она даже в преклонном возрасте будет самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.
— Аверин! — выдохнула жена. — Ты пришел…
— Представляешь? Заметь, сам явился! Даже конвой вызывать не пришлось! — язвила ее подруга.
— Марика, пошла вон! — рявкнула на нее Арина.
— Всё, испаряюсь, — ответила подруга жены, потом все же видимо сжалилась над ним и предупредила: — Ты только ее сильно сейчас не нервируй и думай, что говоришь. А то у нее премьера. Все на нервах, а огребешь в первую очередь ты, — сказала она и удалилась.
— Я принес букет, — улыбнулся он.
— Я уже в гриме, Аверин, — буркнула Арина, потупив взор от смущения, но так и не смогла сдержать довольной улыбки.
— Ты очень красивая, — сказал он, взял ее за руку, хотел поцеловать ее ладонь но оторопел, увидев старческие руки.
— Так, целоваться потом будете! — заорала на него гример. — Я только краску нанесла, она должна высохнуть.
— Саша, прости… я… — пыталась оправдать хамское поведение гримера Арина.
— Я понял. В день премьеры все сумасшедшие. Я сейчас уйду, — улыбнулся он, но так и не мог отвести взгляда от ее прекрасного лица.
— Ты меня смущаешь, Аверин, — улыбалась довольная Арина, у которой увлажнились глаза под его пристальным наслаждающимся взглядом. — Прости, Саша, мне настраиваться надо. А то собьюсь и ничего путного сыграть не смогу.
— Как доказывает жизненный опыт, мою жену ничего сбить с пути не может, — сказал Аверин, легонько приобнял ее за плечи и поцеловал в макушку. — Покажи им всем!