Ты - Моя Душа (СИ)
— Непременно! — Арина дьявольски улыбнулась. — Аверин, убирайся! А то я сейчас расчувствуюсь и заплачу, а у меня грим потечет!
— Все ухожу! — рассмеялся Аверин и вышел из гримерной жены. Он прошел в фойе театра, где уже собирались зрители к началу спектакля. Александр даже рот открыл от удивления, заметив, кто именно присутствует в зале.
На премьеру спектакля “Похороните меня за плинтусом” пришел сам губернатор области в сопровождении недавно родившей супруги. Аверин чуть не зашелся истеричным хохотом, при виде дважды судимого бывшего криминального авторитета в храме искусства.
— Вадик, вот где-где, а здесь я тебя точно не готов был увидеть! — сказал Аверин, подойдя ближе к чете Северовых.
— Положение обязывает, — ответил Вадик, и они стали усаживаться на зрительские места. Про себя Аверин ухмыльнулся, что присутствовать на спектакле его жены обязало губернатора не положение, а супруга, которую видимо, пригласила Арина.
В зале погас свет и начался спектакль. Арина была убийственно великолепна. Он не знал, что там нес ее “красавчик” про сволочное нутро, но у повидавшего немало на своем веку Аверина, от актерской игры жены пошли мурашки. У Арины получилась фантастически ужасная бабушка. Даже Вадик Северов неотрывно следил за ходом действия спектакля и не отвлекался на бесконечные звонки и смс-сообщения. Александр оглядывался и замечал людей, которые во время спектакля и смеялись, и плакали. Больше плакали. Потому что история мальчика Саши Савельева действительно была щемяще трагической и цепляющей за душу.
В конце спектакля труппа раз пятнадцать выходила на поклон под бурные овации благодарных зрителей. Арина счастливо улыбалась. Аверин поймал себя на мысли, что хочет перекричать возгласы толпы и заявить всем, что на сцене его жена! Арина Аверина, актриса, сыгравшая главную роль в этом спектакле, она ЕГО жена!
Закрылся занавес и расчувствовавшиеся зрители стали выходить из зала. Его нагнал губернатор.
— Слышь, Саша, — сказал Вадик, когда они выходили в фойе театра. — Ты, короче, обмозгуй, как грамотно оформить, чтобы детей в семье родаки не п*здили. Указ или программу. Ну, чтобы это по области целой. Короче, я не в курсе, а вот ты обмозгуй на досуге.
— Лора Николаевна, — обратился он к стоящей рядом жене губернатора, когда Северов отошел поговорить по телефону. — Вы его специально на этот спектакль привели? Чтобы программу о защите детей, пострадавших от насилия в семье, протолкнуть?
— Ну, так… ему же карму чистить нужно… каждый чистит свою карму, как может, — заметила рыжеволосая хитрющая госпожа Северова. А Арина была недалека от истины, когда говорила о силе влияния жен на высокопоставленных мужей.
Аверин посмеивался себе под нос, когда услышал пронзительный крик, доносящийся из-за кулис, но который был слышен даже в фойе театра:
— С-а-а-а-ш-а-а-а!
Аверин сразу узнал голос Арины…
Глава 20
Александр на мгновение оцепенел. Рванул с места, не разбирая дороги. Взлетев на сцену, распахнув тяжелый бордовый занавес, он увидел стонущую от боли жену, лежащую на боку, обхватившую большой живот обеими руками.
— Саша-а-а-а! — снова позвала она.
— Я здесь, я здесь, — он рухнул перед ней на колени, взял за руку, другой рукой набирая номер скорой.
— У меня воды отошли!
— Так только через неделю же должны были?! — сказал он.
— Марика, — Арина позвала подругу. — Сходи в гримерную, возьми мою сумку! Да что ж так больно-то, а?! — сцепив зубы, процедила Арина.
— Зачем тебе сейчас сумка?! — удивился он и продиктовал диспетчеру скорой помощи их местоположение.
— Не мне. Сумка для роддома. Памперсы для Василисы и другое, самое необходимое. Я таких две приготовила. Одна здесь была. Еще одна — дома, — прерывисто дыша, объяснила Арина. — Мать вашу за ногу… Как же больно!
— Черт, родная, потерпи! Скорая будет через пятнадцать минут.
— Через сколько?! — запрокинув голову, простонала Арина. — Да они пешком, что ли сюда собираются идти?! Я не выдержу!
Арина корчилась из-за мучительных схваток, а Аверин не знал, как ей помочь. Вдруг подумалось о том, что пол холодный и твёрдый. Он быстро уселся рядом и затянул жену к себе на колени. Устраивая поудобнее, приговаривал:
— Милая моя, родная. Потерпи немного!
— Сделай же что-нибудь! — металась от боли Арина.
— Арина, пятнадцать минут! Вот уже тринадцать минут! Потерпи, родная! — покачивая жену, причитал растерянный Аверин.
— Да что же мать вашу рожать так больно?! — заскулила она.
— Я довезу за четыре, — услышал он голос Лоры Николаевны за спиной. — Северов, подгони машину.
— Нет, я не уверен, — сказал Саша, зная о сумасшедшей манере езды госпожи Северовой.
— Вот и сиди здесь, а я еду! — заявила Арина, явно собираясь подняться.
Аверину ничего не оставалось, как взять на руки беременную супругу и потащить ее к гоночной машине Лоры Николаевны.
Когда они все уселись, Вадик строго сказал, обратившись к своей жене:
— Я хочу тебя предупредить, что нас дома ждут два моих ребенка. И я очень хочу их увидеть. Желательно сегодня.
— Северов, не сцы! Все будет нормально, — отмахнулась Лора Николаевна и завела мотор.
Когда-то давно Аверин смотрел французский фильм “Такси” Люка Бессона. Тогда он, помнится, смеялся над испуганными до смерти пассажирами, умудрившимися попасть в автомобиль к сумасшедшему таксисту. Он понял, что смеялся очень зря. Потому что в реальной жизни, такая езда вот ни разу смешной не была. Лора Северова и без стонущей на всю машину рожающей Арины была помешана на быстрой езде. Она как ураган, проносилась по извилистым улицам города на своем мощном ревущем звере «Lamborghini Aventador», пугая других водителей, прохожих, своего мужа и Аверина до смерти. Арина не прекращала корчиться от боли, впиваясь ногтями ему в ладонь до крови, пока они рассекали как ракета по вечернему городу.
Когда ровно через четыре минуты они остановились возле входа в клинику Кирилла, где их уже поджидала бригада врачей, Аверин вытер вспотевший лоб и облегченно выдохнул. Вадик Северов громко матерился себе под нос, но его перебила Арина:
— Обещай, что научишь мою дочь водить также! — сказала она Лоре Северовой на прощание.
— Клянусь Вселенной Марвела! — ответила автомобилистка-психопатка, явно в прошлой жизни участвовавшая в Формуле один.
Саша вынес на руках свою жену из машины и осторожно уложил ее на носилки.
— Я люблю тебя, Аверин. Прости меня за всё, — сказала ему жена, резко отпустив его руку. Затем развернулась, уставилась на врачей исподлобья и грозным тоном заявила: — Если вы не спасете мою дочь, я клянусь вам, — она ткнула указательным пальцем на себя в размазанном и потекшем старческом гриме. — Именно это лицо вы будете видеть в страшных кошмарах до конца ваших дней!
Аверин стоял и смотрел, как врачи увозят его невероятно сильную и храбрую супругу. Арина все предусмотрела. Приготовила непонятную для него сумку для малышки, когда придет ее срок появиться на свет. Помирилась с его матерью, чтобы она помогала ему с воспитанием дочери, на случай, если ее не станет. Арина успела к сроку рождения малышки отделать детскую комнату, закупить необходимые вещи, игрушки, даже книжки. Она продумала все до мелочей, чтобы как минимум до трех лет их дочь ни в чем не нуждалась. Арина даже успела с ним попрощаться. Легко и непринужденно, словно это последнее, что она собиралась сказать мужу… А вот он… Аверин совершенно не был готов проститься с женой.
Смотря вслед Арине, он понял, что хочет дожить до того времени, когда увидит, как на ее прекрасном кукольном лице появятся первые признаки настоящего, а не театрального старения, когда ее руки, такие гладкие и нежные, станут сухими и потрескавшимися от старости. Он хочет увидеть первую седину на ее шелковистых черных волосах, гладить их даже тогда, когда они станут сухими и редкими. По-доброму посмеиваться над супругой, когда она станет хуже слышать, стоять рядом и держать ее за руку, когда их дочь выйдет замуж. Если повезет, взять на руки их первого внука, или, может, уехать путешествовать, когда они оба выйдут на пенсию, на манер европейских стариков. Он хочет видеть ее счастливую улыбку, обрамленную паутинками глубоких морщин, когда им обоим стукнет по восемьдесят…