Ты - Моя Душа (СИ)
Творческий обернулся и уставился на нее как на сумасшедшую.
— Ты с ума сошла?! Какой — в следующем сезоне?! Зачем?! Мы в этом сыграем!
— Даник, ты уверен? — Арина опешила. — Я вот лично совсем не думаю, что я могу…
— Почему? — спросил Творческий, совершенно недоумевая, о чем она говорит, — Меня все устроило. Более чем. Ты идеально вписалась.
Арина обомлела. Как то совсем не вязалась реакция Творческого с его словами. Поэтому она решила уточнить:
— А плачешь, ты почему?
Творческий скривился и выдал:
— Я не хвалю артистов до премьеры. Чтобы не возгордились и не начали лажать. Отстань!
— Даник?
— Давно не видел такой искренней игры! Арина, премия лучшая актриса года будет твоей! Я тебе гарантирую! И я костьми лягу, но в следующем сезоне играть Нину Савельевну будешь по очереди с Антониной Семеновной. Ее, конечно же, с этой роли уже никто не снимет, сама понимаешь, но на все фестивали ездить будешь ты… и…
— Даник, не будет следующего сезона, — перебила его Арина.
— Это еще почему?
— У меня рак. Мне осталось… в общем я рожу и… Короче, как ты сам понимаешь, я отыграю только премьеру, — сказала Арина. Она была поражена словами Творческого до глубины души. Ее уже давно никто не хвалил за хорошую актерскую игру. Сама она давно уже потеряла веру в себя. Именно Даник стал первым, кто после стольких лет театрального “изгнания” вернул ее на сцену. Про премию он, конечно же, соврал, чтобы ее подбодрить, но Арине все равно было приятно до слез. Видимо поэтому и призналась в своем диагнозе.
Даник молчал. Потом снова закурил. Затем потушил сигарету и сказал:
— В третьей сцене ты развернись лучше лицом к залу, тебя плохо видно. В пятой стань нормально в световую точку, а то в темноте работаешь. И не бойся ещё громче работать, здесь роль требует, сегодня слегка зажато вышло. Дай мне мощный голос. Хорошие фишки с жестами ты себе придумала, но делай это шире, объемнее. — Творческий стал осыпать ее дельными замечаниями, на что Арина улыбнулась с благодарностью. Ведь он не стал жалеть, и обмусоливать тему ее скорой смерти.
— Спасибо, Даник.
— Угу, — кивнул Творческий и добавил: — А теперь я пошел в гримерную плакать. Прошу тебя, за мной не ходи. Я уже и так перед тобой ковриком расстелился.
— Даник, — окликнула она его напоследок. — Почему ты выбрал именно эту пьесу? — этот вопрос ее мучил долго, потому что она искренне не понимала, зачем молодому режиссеру браться не за коммерческий спектакль, который мог бы принести ему больше славы и денег, а за не слишком популярный материал, который зайдет далеко не всем.
— Все мы родом из несчастного детства, Арина, — грустно заметил Даник и, вжав голову в плечи, поспешил от нее прочь…
Арина задумалась над тем, сколько еще в этом мире несчастных детей. Большинство жалеют сироток, попавших в детские дома, но слишком много малышей страдает именно в “любящих” семьях. Дети искренне верят, что повзрослев, они станут счастливыми. Увы и ах! Наверное, с кем-нибудь это случается… но жизненная статистика жестока и несправедлива.
— А вот ты обязательно будешь счастливой, — прошептала Арина свой ласточке, поглаживая живот. И задумалась. Муж клятвенно заверял ее в том, что к Олесе не вернется после ее смерти. А значит, Арине предстояло наступить на горло собственной гордости и самолюбию, и позаботиться о том, чтобы ее принцесса не была обделена женской лаской…
С большими пакетами Арина стояла под дверью как боевой солдат, идущий на фронт. У нее взмокли ладони. Она смахнула нечаянно выпавшие пряди и поправила прическу. Затем одернула платье, словно сильно боялась, что ее внешний вид недостаточно безупречен. Она вновь щелкнула пальцами, затем отряхнулась и шумно выдохнула, прежде чем нажать на дверной звонок. Она клялась себе сделать все от нее зависящее, чтобы ее царевна, Василиса прекрасная и премудрая, была самым счастливым ребенком на свете. Если надо перешагнуть через себя, Арина это сделает.
— Арина? — удивилась Лидия Георгиевна, открывая входную дверь.
— Пустите? — спросила она.
— Да, конечно! — ответила свекровь, пропуская ее в квартиру. Судя по удивленному и обеспокоенному виду Лидии Георгиевны, она была в курсе.
— Саша вам рассказал, — догадалась Арина, ставя пакеты на тумбочку.
— Я его мать, Арина. Конечно, он мне рассказал. Ты голодная? Может, хочешь чай? Я пирожки свежие испекла. Или тебе нельзя? — взволнованная свекровь заметалась по кухне как подстреленный воробей, не зная, что именно предложить невестке.
— Ничего не надо. Я не голодная. А чаю я не хочу.
Две женщины уставились друг на друга, не имея ни малейшего представления, как складно начать тяжелый разговор. Как ни странно первой не выдержала Лидия Георгиевна. Она жалобно улыбнулась и откашлялась.
— Арина, ты уверена? В том, на что ты решилась? — осторожно спросила она.
— Отступать уже поздно, — беспечно пожала плечами Арина, — Лидия Георгиевна, я… у меня… к вам будет просьба.
— Какая? — участливые глаза свекрови убивали в ней всю решимость.
Арина боязливо посмотрела на свекровь, молясь, чтобы, несмотря на плохие отношения между ними, она ей не отказала. Шумно выдохнув, она стала разворачивать принесенные с собой пакеты.
— Вот здесь, развивашка для двух лет, — вытащила она тоненькую детскую книжку, — Здесь ничего сложного, просто разукрашка. А вот по этой с Василисой надо будет заниматься с трех лет. Она немного сложнее. Здесь уже надо будет вырезать крупные предметы. Так… это тоже для трех, эта для четырех… пяти… — она стала доставать все заранее ею заготовленные детские книги: — Это сборник русских народных сказок, вы ей читайте на ночь, пожалуйста…
— Василиса, — улыбнулась свекровь. — Василиса Александровна Аверина. Очень красивое имя.
— Да, — согласилась Арина, не поднимая глаза от пакетов. — Это диск с детскими песенками, ну помните? Еще с советскими, они добрые. Я их специально перезаписала. Я знаю, что вы компьютером пользоваться не умеете, но дружите с музыкальным центром, вот я на диск все и записала… — тараторила Арина, а потом, развернувшись к свекрови, на одном дыхании выпалила то, ради чего собственно и пришла: — Лидия Георгиевна, вы же будете ее любить?
У Арины подкосились ноги, и она вцепилась обеими руками в край столешницы.
— Конечно!
— Даже если она будет похожа на меня? — взглядом следователя генеральной прокуроры уставилась на свекровь, проверяя на ложные показания. Арина надеялась, что на этом свете найдётся хоть одна женщина, которая сможет заменить ее дочурке родную маму. Которая будет любить ее безусловно, так как никогда не любила Арину ее мама.
— Она моя внучка! Конечно, я буду ее любить! — сказала свекровь и присела на табурет, не отводя жалостливого взгляда со своей невестки.
— Вы же… — Арина смахнула невольно падающие слезы со своей щеки. — Вы же не будете ее ругать за то, что возможно она не сразу научится выполнять все развивающие задания? Или не дай Бог, вы же не станете ее бить, если она случайно прольет молоко? Или криво вырежет чертов цветочек из разукрашки? Или… или… я вас очень прошу… нет, я требую, чтобы вы не смели критиковать мою дочь, если она что-то будет делать не так, как вам нравится… — Арина не смогла сдержать рвущийся наружу крик отчаяния. Она ладонями закрыла глаза, рухнула на колени рядом со свекровью и разрыдалась.
— Бедная девочка, — сказала свекровь, поглаживая ее голову, словно догадалась, что пережила Арина в своем детстве. Ее прикосновения были нежными и удивительно теплыми. Арина рыдала на коленях у той, которая долгое время была ее заклятым врагом. Удивительная штука жизнь! Никогда не знаешь, кто именно подаст тебе руку помощи в трудную минуту! Посочувствует и морально поддержит.
— Тебе страшно? — вдруг спросила ее свекровь. Арина удивленно подняла голову и посмотрела в глаза пожилой свекрови. Никто до этого, ни единый человек не задавал ей подобный вопрос. Все кругом говорили, что ей необходимо сделать, но никто даже не удосужился поинтересоваться, как Арина себя при этом чувствует. Кроме ее свекрови.