Страсти Челси Кейн
– Откуда тебе известно о нас? – тихо спросила она. Улыбнувшись, Донна напечатала:
"Норвич Нотч – маленький городок. Люди знают, у кого какая машина. И если возле твоего дома почти каждую ночь случайно паркуется чужой "блайзер…
– Это все Хантер! Это он распустил язык!
Донна покачала головой.
"Хантер – вовсе не сплетник. Чего я не сказала бы о многих и многих других. Кто-то увидел в твоем дворе его машину, а кто-то случайно услышал, что сиделка теперь часто остается с Лео на всю ночь. – Лицо Челси вытянулось от огорчения. Она была в таком замешательстве, что Донна, лукаво усмехнувшись, потрепала ее по плечу. – Не принимай это так близко к сердцу. Никто вас не осуждает. Ведь он свободен, да и ты не замужем. Вы – такая красивая пара…"
Челси вздрогнула и закусила губу. В глазах ее было столько отчаяния, что Донна спросила вслух, не заботясь о том, насколько резко и громко мог прозвучать ее искаженный глухотой голос:
– Что случилось?!
После минутного колебания Челси принялась быстро набирать на компьютере ответ, трижды заполнивший экран монитора.
Прочитав пространное сообщение подруги, Донна недоверчиво взглянула на ее живот. Он казался ей таким плоским. Она никак не могла себе представить, что там растет и развивается младенец… Но Челси всегда носила одежду свободного покроя. Возможно, поэтому ее беременность пока незаметна.
Но не одно лишь это сообщение потрясло ее до глубины души.
– Неужели ты и вправду родилась в нашем городе?! – Донна никак не могла поверить этому. Челси казалась жительницей другого мира. Слишком уж она была изысканна для захолустного Норвич Нотча.
"Тридцать семь лет назад, – ответила Челси. – Но я не могу обратиться ни к каким документам. Они все уничтожены. И я не знаю, с чего мне начать поиски. Ведь Норвич Нотч – маленький городок. А тогда, полагаю, он был и того меньше. Здесь рождается не так уж много детей. И еще меньше оказываются усыновленными. Но тема эта довольно щекотливая… Скажи, а ты случайно не помнишь разговоров о чем-либо подобном?"
Донна помотала головой и напечатала ответ: Я ведь была еще очень мала, когда все это произошло. Тебе надо поговорить с кем-нибудь из пожилых людей. – Поставив на экране ряд точек, чтобы отделить эту фразу от следующей, она набрала: – Джадд очень зол на тебя?"
Подняв голову, она стала внимательно следить за губами Челси, которая раздельно произнесла:
– Он был вне себя от ярости! Он считает, что я обманула его, а также и всех жителей Норвич Нотча. Он оскорблен до глубины души. Я, по его мнению, решила отомстить всем за свое прошлое. Знаешь, говоря откровенно, я готова признать, что совершила массу ошибок. Мне следовало повести себя иначе. Но последние месяцы выдались для меня уж очень тяжелыми. Сначала на меня обрушились все эти неприятности в Балтиморе. Столько потерь! Потом началась наша связь с Джаддом, причем совершенно неожиданно для меня и, если уж на то пошло, совсем некстати… Мне пришлось работать в двух фирмах одновременно, и там и здесь, и обустраивать офис в Швейной Гильдии, и следить за работами в Болдербруке, и бороться с приступами тошноты по утрам… А еще эти телефонные звонки… – Она махнула рукой и заключила: – Видимо, я слишком много на себя взяла…
Челси на миг погрузилась в свои невеселые думы. Но Донна, дотронувшись до ее плеча, указала на экран монитора, где было набрано:
"Что еще за телефонные звонки?"
– Мне звонят поздними вечерами. Два-три раза подряд. Сняв трубку, я поначалу ничего не слышу, а затем раздается приглушенный гул детских голосов, знаешь, как если бы кто-то записал звуки, доносящиеся из школьной столовой во время перерыва на ленч, и включил магнитофон…
"И часто это бывает?"
"По несколько раз в неделю. Я стараюсь не думать о них, но они все не прекращаются… Кто-то хочет напугать меня, и этот кто-то очень настойчив. Признаться, эта настойчивость начинает действовать мне на нервы!"
Глаза Донны загорелись гневом.
"Нолан знает об этом?"
Челси пренебрежительно наморщила нос.
"Да ведь это всего лишь телефонные звонки! Я не хотела бы предавать огласке чьи-то глупые выходки. По-моему, эти шутники только того и ждут. Обратиться в полицию – значит дать им понять, что я принимаю их всерьез".
"И все же надо непременно сообщить об этом Нолану!"
"Но ведь мне никто и ничем не угрожает. Эти звонки досаждают мне, но и только. При чем здесь полиция?
Но Донна придерживалась иного мнения. Повернувшись к компьютеру, она набрала:
"Нолан – очень славный человек. Он никому ничего не расскажет. Он часто заходит в наш магазин. Можно, я расскажу ему об этих звонках?"
– Но что он сможет сделать?
"Он будет приглядывать за Болдербруком и его окрестностями. А также прислушиваться к разговорам о тебе. Возможно, кто-то ненароком проболтается, и Нолан узнает, кому именно так не терпится избавиться от тебя".
Челси грустно взглянула в глаза подруги и четко произнесла:
– Я знаю это и без Нолана. Полгорода мечтает, чтобы я убралась отсюда восвояси.
Донна обняла ее и с нежной улыбкой сказала:
– Неправда! Они просто завидуют тебе, вот и все. – Она перевела взгляд на живот Челси и добавила: – И я тоже! Ждать ребенка – такое счастье!
Челси смущенно улыбнулась и спросила:
– Ты легко перенесла беременность?
Донна кивнула, и пальцы ее забегали по клавиатуре компьютера:
"Джози всегда был прелестным ребенком. Я жалею, что у него нет братьев и сестер, но так уж вышло…
– Это из-за твоего заболевания?
"Из-за мужа". – Она быстро стерла написанное и спросила:
– Ты собираешься рожать здесь или в Балтиморе?
– Здесь, в моем доме. С помощью повивальной бабки. – Лицо Донны выражало растерянность и недоумение, и Челси, усмехнувшись, набрала на экране: – „Я уже давно приняла это решение и намерена осуществить его".
"И ты не боишься? Ведь мало ли что может случиться…"
– Да, побаиваюсь, конечно. Но, Бог даст, все обойдется хорошо.
Подобные утверждения Челси порой внушали Донне благоговейный страх. До сих пор она считала, что бесстрашие и безоглядность Челси, ее внутренняя свобода и независимость порождены лишь достатком и особенностями воспитания, которое она получила. Теперь, узнав ее ближе, она внезапно поняла, что Челси Кейн ведет себя столь свободно еще и потому, что не знает своего прошлого, не ощущает своих корней.
С Донной все обстояло совершенно иначе. Она принадлежала к почтенному и уважаемому семейству Пламов, а затем породнилась с Фаррами, столь же почтенными и уважаемыми. Она уже порядком устала без конца напоминать себе, как это замечательно и как ей повезло. Ей так хотелось бы обрести хоть малую толику той внутренней свободы, которой в избытке обладала Челси. Ей и в голову не приходило мечтать о том, чтобы навсегда покинуть Нотч, ведь здесь жил Джози, и она ни за что на свете не решилась бы вырвать его из привычной обстановки и уж тем более – расстаться с ним. Но порой ее снедало непреодолимое желание хоть немного развеять скуку и однообразие своей жизни торжественным ужином в дорогом ресторане, поездкой в Бостон или Портленд. Она так хотела бы почаще приглашать к себе на обед друзей и соседей без опасений быть униженной и осмеянной в их присутствии. Или закрасить седые пряди волос, не услышав при этом назидательного: "Ты должна гордиться своим возрастом!" Поэтому Челси стала для нее своего рода эталоном чего-то желанного и недосягаемого.
Ах, если бы в ее характере было хоть немного отваги и решимости! Но нет уж, пусть все остается как есть! Обладай она смелостью и безоглядностью Челси, кто знает, возможно, это толкнуло бы ее на поступок, который шокировал бы население Норвич Нотча гораздо сильнее, чем беременность Челси Кейн…
После ухода Челси Донна не могла думать ни о чем другом, кроме проблем и трудностей своей новой подруги. Она понимала, что не решилась бы эпатировать окружающих какой-либо дерзостной выходкой, как бы порой ей этого ни хотелось. Но поддержать Челси, нуждавшуюся в ее помощи, было, как она полагала, ее прямой обязанностью. Навряд ли это придется по душе кому-либо из ее родных и знакомых. Ну что ж, тем лучше! Пусть знают, что и она, Донна Плам Фарр, способна принимать самостоятельные решения и осуществлять их! Она непременно сообщит в полицию о телефонных звонках, раздающихся по вечерам в Болдербруке. И с завтрашнего дня станет заниматься бегом вместе с Челси, чтобы та не чувствовала себя такой одинокой и беззащитной на дорогах, запруженных машинами.