Мотылёк (СИ)

Лерой долго мучал, иначе это ощущение и нельзя было назвать, буквально истязал мой клитор своими огрубелыми пальцами. Я, прислонив лоб к прохладной стене, продолжала кусать свои истерзанные губы, чтобы хоть как-то заглушить те стоны, что так и рвались из горла. Мне было больно, но вместе с тем и приятно, а я не хотела ощущать этого в присутствии Грейсона. Он не должен делать мне приятно, ведь ничем хорошим это не закончится… Для меня, конечно же.
Только эта мысль лихорадочно пронеслась в моей голове, как я услышала сквозь нарастающий шум в ушах звук расстегивающейся молнии. Несколько минут промедления были вызваны тем, что Лерой надевал презерватив. Я сильно зажмурилась до разноцветных кругов перед глазами, что пульсировали во тьме. Затем я внезапно перестала под ногами чувствовать пол. Грейсон поднял меня и буквально насадил на свой член, что стоял колом и был тверд, как какой-нибудь железный прут.
Я закричала от боли и увидела, что круги перед глазами начали пульсировать быстрей и безумней. Мои ноги инстинктивно сжались, от чего боль стала еще сильней. У меня было такое ощущение, будто бы меня порвали. Я кричала и чувствовала, что к горлу подступает ком, но я упорно боролась с ним. Нет уж, плакать я не стану.
Лерой начал вбиваться в меня сильными и глубокими толчками, крепко фиксируя мое хрупкое тело в своих крупных ладонях. Ему будто совсем не составляло труда держать меня на весу и при этом беспощадно трахать, вколачиваться в меня и разрывать на части. Я слышала, как из Грейсона вырвалось сдавленное рычание всякий раз, когда его член оказывался максимально глубоко во мне. Я уперлась руками в стену и стала царапать ее, стирая пальцы в кровь и ломая ногти.
Прежде я никогда не представляла свой первый секс, как-то не до этого было, да я и не думала, что вообще подобное произойдет. Мужчины и не смотрели на меня, как на сексуальный объект и это меня вполне устраивало. Я никогда не влюблялась, даже понятия не имею что это такое, и хорошо ли это вообще. Мой мозг был настроен на то, как выжить и не сдохнуть от голода. Но как бы там ни было, но я не думала, что меня станут иметь именно в такой позе, даже не на кровати или на полу.
Лерой вжал меня в стену, и я спиной почувствовала липкую влагу — кровь. Чужую кровь. Боже, Грейсон ведь несколько минут назад убил здесь человека и здесь же трахает меня. Меня вновь начало мутить. Боль уже давно стала перманентной и я даже перестала ее ощущать, просто привыкла. Между ног все горело, а голос сорвался и стал хриплым, почти что неслышным.
Лерой, озабоченный исключительно своим сексуальным удовольствием не сбавлял темп и продолжал его наращивать. Я прикрыла глаза и просто ожидала, когда весь этот кошмар кончится, но Грейсон не стремился завершить свой демонический обряд так скоро. Он резко вышел из меня и поставил на пол. Ноги дрожали, и я могла в любой момент просто свалиться, но Лерой толкнул меня к окну, его пятерня легла мне на спину и с силой заставила нагнуться вперед. Я руками ухватилась за края подоконника и увидела свои окровавленные пальцы. Грейсон притянул мой таз поближе к себе и вновь вошел во всю длину. Я заскулила, но тут же замолчала. Он больше не услышит ни моих криков, стонов, а тем более не увидит рыданий. Лерой вторгался в меня, так остервенело, словно пытаясь довести до запретной черты. Я держалась и молча терпела. Запах пота, крови и мужского одеколона кружили голову, и казалась, будто бы меня накачали какой-то наркотой. Перед глазами от боли и неумолимого темпа все кружилось и вертелось.
Я отчетливо ощутила себя жертвоприношением, которым еще недавно была Кларисса. Неудивительно, что она практически не шевелилась, когда я и Калэб ворвались в спальню. Лерой схватил меня одной рукой за косички и резко дернул их на себя, моя голова откинулась назад. Второй рукой он продолжал удерживать меня за талию. Грейсон был похож на зверя или дикаря, который имел женщин исключительно по-звериному. Видимо я настолько ему была противна, что он предпочел не видеть моего лица.
Не знаю, сколько еще длилось это сумасшествие, но мои ноги превратились в желе, еще бы чуть-чуть и я бы точно упала без чувств. Но Лерой еще несколько раз вонзился в меня, а затем, прижавшись к моей спине своей горячей и влажной грудью, застыл на месте. Я чувствовала, как волна дрожи прошлась по его телу. Он кончил, и быть может, сейчас отпустит. Бледная надежда засеяла на задворках моего сознания.
— Это еще не конец, — тяжело дыша, прошептал мне на ухо Грейсон, выйдя из меня. — На колени, — тон был тверд, суров и не терпел возражений.
Я опустилась, но не из-за того, что таков был приказ, а потому, что больше стоять на ногах я просто не могла. Став на колени, я почувствовала легкое жжение в них, совсем забыв о том, что я здорово их стерла, когда упала с лестницы. Но это был такой сущий пустяк, на который обращать внимание слишком тупо, учитывая то положение, в котором сейчас находилась.
По внутренней стороне моих бедер струилась кровь. Я глядела на нее и видела, словно в замедленной съемке как капля за каплей скользит вниз и скрывается где-то в области внутренней части колен. Моя девственность, из-за которой меня собственно и выкупили за двести кусков, была уничтожена, впрочем, как и все к чему прикасался Лерой. Было ли мне жаль, лишиться этой девственности таким образом? Нет, я не хранила ее как святыню и не относилась к отсутствию сексуальной жизни как к чему-то невыразимо бесценному. Мне было жаль лишь то, что на моем пути встретился этот дикарь, дьявол и полный моральный урод.
Сняв презерватив, Грейсон быстро связал его в узел и бросил на пол. Чего еще этот козел хотел от меня? Он кончил, а значит, получил желаемое удовольствие, разве этого не должно быть достаточно? В мозгу стрелой пронеслось одно воспоминание, в котором Амис мне говорила, что если мужчина получил полное физическое и морально удовлетворение от секса, то он никогда не захочет второго раза за ночь, чтобы не испортить налет эйфории. Получается, Лерой все еще был возбужден или просто таким изощренным образом хотел наказать меня? В каждом его движение ощущалась неприкрытая ненависть. За что он меня ненавидел? Мои негативные чувства вполне оправданы, а его? Что с Грейсоном было не так?
Схватив меня за подбородок, он с силой поднял мою голову вверх. Темные глаза Лероя горели адским пламенем и прожигали во мне дыру. Воздух вокруг нас заряжался черной и тягучей энергией, что неподъемным грузом ложилась на плечи. Мне вдруг показалось, что Грейсон поддался какой-то слабости и за это ненавидел меня, будто обвиняя меня в его случайном промахе. Но что это за слабость? И причем здесь я?
— Открой рот, — потребовал Лерой и его большой палец скользнул к моему языку. — Оближи, — вновь приказ.
Я облизала палец и осторожно засосала твердую и немного грубоватую подушечку. Грейсон, будто зачарованный наблюдал за движением моих губ и языка. Я почувствовала, что так черная энергия, которая царила между нами, медленно тенью прокралась ко мне в душу. Ведь, по сути, сейчас я должна плакать, биться в истерике и дико ненавидеть Лероя за все, что он со мной сделал. Но этого не было, за исключением последнего пункта, который тоже не был однозначным. Вероятно, это было связано с тем, что за все время пребывания в борделе, мой характер отчасти закалился, и физическая боль не воспринималась настолько остро и трагично, как бы это могло приключиться с обычной девчонкой моего возраста, которая родилась и жила в нормальной семье. Но помимо всего этого я чувствовала, что мне нравится то, как Лерой смотрел на меня. Я испытывала некоторую власть над ним, хоть и стояла на коленях. Это самое неверное чувство, которое только могло во мне сейчас зародиться, но я предпочла быть честной перед самой собой.
Я видела, что член Грейсона вновь наливался кровью и это тоже мне нравилось. При всем его пренебрежении ко мне и ненависти, я возбуждала Лероя и видимо это и была та самая слабость, за которую он мне сейчас мстил. Вынув из моего рта палец, Грейсон жестко и во всю длину вторгся в мой рот так же, как прежде вторгался в мое влагалище. Из глаз непроизвольно брызнули слезы, и я жутко закашлялась, чувствуя, что меня вот-вот может стошнить. Лерой остановился и на секунду вынул член, чтобы дать мне возможность прийти в себя, а может просто не хотел, чтобы меня вывернуло при нем. Затем, он вновь толкнулся в мой рот, и головка его члена коснулась стенки горла. Я языком ощущала горячую пульсацию и настоящую сталь, обтянутую мягкой кожей. Это было странное и противоречивое чувство.