Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— Ценность была всегда, — вдруг сказал Филген, вспоминая ее слова. — Просто такой минуты не было, чтобы ее понять.
— И то верно.
— Кажется, скоро начнется четвертая часть. Ты не устала? — дрожащим голосом проговорил он, заметив, как на его плече покоиться ее сонное личико. Убрав волосы с глаз, он повторил, только тише, и стараясь не тревожить ее покой. — Мы можем уехать, если хочешь. Я отвезу тебя в замок, хочешь? Розалинда, слышишь?
— Да… — промямлила она, выпрямляясь. — Пойдем…
В это мгновение тишине пришел конец.
  
27. Возвращение
 
— Столкновение! Корабли! Охотники! — перепуганные голоса сливались в хор: все спящие лица взбушевались, но высовываться из фальшборта жутко боялись. Боялись до дрожи, до пули во лбу. Весть разнеслась по всему судну. Мало кто оставался спокоен, на каждого действовало влияние общественного переполоха. Анариэль, возглавлявший боевую готовность, приказал своим подручникам угрожать колдунам смертью и упрекать их в виновности. Ведь если поднимется шум, то и завес спадет. Все на лицо — корабль не торговый. Благо не встречаться носами, Афелиса настояла на другом пути, хоть он и предвещал немало времени. Когда на кону жизни и едва ли свершившееся дело, то нужно избегать риска и бед, ибо все надорвется и рухнет, не оставив и следа! А след — важный знак! Никто не ходил по борту. Примкнув к пальбе, колдуны перешептывались, играли, ругались, кто-то и заклинания читал, однако, слова эти никак не поощрялись. Все томились в ожидании указа, успокоения, и молились богам Фарфелии, лишь бы одарили они высших магов благословением и направили на путь истинный, верный — добрый! А они пусть и последуют по их следам, по испробованной почве, по гладкой дороге.
Афелиса так и простояла на шканцах, наблюдая за темной, едва ли подсвеченной фигурой Яромила. Не видно ни выражения лица, ни глаз под фуражкой — все таила тень. Тон его так и кричал: «Не трогайте меня никто! Спокойствия мне». Отвечал он сдержанно, обрывками, но с гневливым порывом. Бозольд стоял рядом, шепча ему что-то невнятное, то и дело поглядывая на Афелису, взмахивая руками.
— Как же так? Значит… К завтрашнему дню, да? — переспросил он, от чего чуть не получил плевок в лицо. — Извиняйте, товарищ. Я из любопытства! Господин Анариэль быстро покончил с гамом на борту. Я и не сомневался, что лучшая защита — нападение. Вы понимаете… К счастью, погода хорошая — что случилось бы, если шторм нагрянул? — замолчав, он, размышляя, бродил взад и вперед. — Госпожа… — с неизбежной надеждой Бозольд кинулся к ней, — а Вы как думаете? Обойдемся. Я вот думу думал… Не будет лучше на всякий случай поставить барьер? Ведь, правда, лучше предугадать, чем потом жалеть. Где господин Анариэль? Срочно его нужно!
Засуетившись, он спустился на борт. Тут же раздался хлопок двери. Афелиса искать никого не хотела, ибо боязно даже с места двигаться. Небо все прояснялось, звезды сверкали на небосводе, игриво резвясь — то исчезали, то вновь появлялись и блеском своим затмевали подружек. Вот только, к сожалению, свет этот спустился и на воду. Приближался он, и затягивающая мгла ожиданий пронеслась по судну. Спокоен был океан, точно последняя жизнь проплывала на нем перед тем, как он осушится. «А ведь идея с барьером мне и раньше приходила в голову, — думала Афелиса, не отводя взгляда от красных огоньков. — Да, он прозрачен, но какой иногда всплеск энергии бывает! Будет очень подозрительно, и не похоже на торговцев».
— Пойдемте… Пойдемте, ради всех, ради всех нас! — всхлипывал Бозольд, поднимаясь с Анариэлем по лестнице. — Вы ведь все знаете, и положение наше. Я недавно спросил у госпожи Диамет насчет барьера. Засомневались вместе. Может, Вы проблему решите. Капитан говорит, что не его забота. Но как же не его? Дело-то общее — наше дело!
— И что же сомневаетесь? — спросил раздраженно мужчина. — Ставьте. Я помогу.
Бозольд под руку повел его на шканцы, и вновь встретившись с Диамет, вся его паника пошла по второму кругу. Анариэль, кажется, напротив, был чересчур спокоен, только слегка разгневан неслаженностью народа, и неспособности их действовать не по его слову. «Маршрут поменяли, подозрений нет. И из-за чего так копошиться? — думал он. — Яму себе роете». А Афелиса слушала и молчала, лишь изредка вставляя в речь разболтавшегося Бозольда замечания. Капитан заполнил тишину своими возгласами, любил это делать и, кажется, слушать вовсе не хотел. Нужно ли охотникам замирать посреди океана, чтоб стрелять в торговое судно? Глупости, да и смех! Потеря времени и патронов к хорошему не приведет, а маг знала, что до того скупы и мелочны их ряды, что смеющиеся слезы глотку душат. Капитан изъяснялся на разных языках, смешивал слова, что в конце концов выходила какая-то бессмыслица. Он с намерением употреблял простые обороты, чтоб подчеркнуть свою растерянность, плевался между слов странной пестротой речи, да и вообще — картина забавная. Даже бунт стих на корабле. «Право, волнуется за всех. Разве не благородно? — сдерживая смех, подумала девушка. — Умолк народ, а он такое дело на свои плечи воздвиг!»
 
— Ну ладно, уговорили! Милостивые вы мои! — в очередном приступе замешательства. — Все, впредь спокоен буду. Меня удивляют ваши лица. Но не считайте это в… — сбившись, он тяжело выдохнул, пряча взгляд свой в темноте. — В общем, не плохие это слова! Ни в коем случае! Просто, понимаете, этот корабль, как и наше путешествие, так важно для меня, что боюсь потерять частичку своего труда — своей жизни…
И голос его все умолчал, пока совсем не забылся в непроглядной пустоте позднего вечера. Все уже разошлись, и на шканцах остался один только Яромил, впечатавший в штурвал всю свою силу, хоть с виду этого и не скажешь. Как только высшие маги ушли, Бозольд помялся на месте, не понимая, куда ему следует идти. Постоял над гневной душой капитана, походил по палубе, и после скрылся среди лежащих колдунов. В капитанской каюте, как и тогда, просвета чистому воздуху не бывать. Илекс спала, Элид вообще затерялся.
— Я и не знаю, что думать, Афелиса, — возразил Анариэль. — Кажется, что все лежит на поверхности. Знаешь, а я ведь много думал о пытке Милады. Точнее, о том, как это происходило. Ты ведь была совсем в другой комнате, а она, словно мертва, лежала в коридоре. Как тебе такое удалось? Неужели какой-то прием мне не понятный?
Мужчина еле сдерживался, чтобы не заявить все свои подозрения. И эти доводы были вполне оправданы. На губах так и резвилось это слово: «чернокнижница». Но сил не хватало, да и важно знать, сознается ли Диамет сама, или придется выпытывать каждое слово, чтоб после сплести логическую цепочку. «Да и разве можно ли мне так облажаться? Тем более, корабль кипит щелями и людьми. Кто угодно может подслушать. И если признанию суждено разлетится, то, думаю, светлой судьбе Афелисы не бывать».
— Ты все о ней, — холодно проговорила она. — Когда же эта тема закроется?..
— Нет, не о Миладе. И я предполагаю, что она уже умерла. Столько дней прошло без еды, света и воли. Интересно, останется ли она там со своими дружками? — сказал он, как бы спрашивая самого себя. — Останется, как память, вместе со всем пристанищем.
— И как же ты прав! — облегченно вздохнула Афелиса, выговорив эту фразу с торжественностью в голосе. — Враг должен быть повержен. Я свою задачу выполнила: избавила нас об предателей. Если бы не прогадали, то кто знает… Прибыли бы охотники на место, или нет. Хотя временной промежуток был не огромен. Наша пещера среди деревьев, и уж больно я сомневаюсь, что у таких людей хватит проворности догадаться, что именно где-то там скрывались черти.
Диамет сама посмеялась от своих слов. Она села на лавочку, прильнув спиной к стене, и устремилась в потолок, точно видела необычное и чуждое. Отросшие концы русых волос едва ли касались плеч, шея, увешенная серебряными цепочками и тонкими рвущимися нитками, помятая серая рубашка, растрепанный воротник, затянутый кожаный ремень — во всем этот отражалась небрежность. Забота о одежках исчезла по зову времени и чередой событий. Анариэль смотрел на нее с жалостью, в уставшие серые глаза, погасшие, видимо, на рассвете.