Охота на магов: путь к возмездию (СИ)
— Здравия вам! — выкрикнул он, поглядывая на Розалинду. — А вы хозяйка нынешняя? Извините, что ворвался… — мужчина дергал правой ногу, воротил ступню, а ветвь все никак не отпускала. — Дело было. Понимаете, все, как съезжал, обронил брошь здесь. Уж больно дорога она мне: и сердцу, и в материальном плане. Супруга моя печальна останется, поймите, Ваша милость.
Наконец, вырвавшись из оков, мужчина по-доброму усмехнулся. Подойдя к крыльцу веранды, он облокотился о столб, явно рассчитывая на продолжительный разговор. Теперь Розалинда стояла в задумчивости, и приниженная, бессмысленная улыбка бродила на ее губах. «Так вот в чем дело! — промелькнуло восклицание в глазах». Сдержанный кивок. Он скосил на нее глаза, что держали в полуобороте, и оглядел пристально, не спеша; после мужчина медленно повернулся, вздернул руку и, то и дело поднимая ее к солнцу, рассматривал.
— Понятно, — промолвила Розалинда, — еще что-нибудь потеряли?
— Да нет, все потерянное нашел. Спасибо, что не прогнали, а то бы не добро мне было после этого. Ну, спасибо, как говорится, в карман не положишь, — повертел он в пальцах брошь, — услуга за услугу, и счастье настигнет мир. Хоть маленькое.
— Зачем же мне? Погодите, в чем моя заслуга? — отвечала Розалинда, подняв взгляд. — Не стоит. Пойдите уже к вашей супруге и отдайте брошь. Вы ведь только за этим сюда пришли?
— Честно? Не только, — проговорил отчетливо, концентрируясь лишь на разговоре. — Я, идя сюда, подумывал молодого господина увидеть. Узнать, так сказать, причину такого массового избавления от нас. Я то с кухарками редко виделся, особо не влезал в слухи.
— И кем вы приходились? — спросила Розалинда таким тоном, будто любопытствуя только из-за приличия. — Господин Филген сейчас не дома.
— Садовником местным, госпожа. А, погодите, дом еще не продали? Живут здесь еще нынешние хозяева? А вам, девушка, за добро добром отплачу, — с этими словами он порылся в кармане, сморщился, и что-то застучало в его руке. — А вот! Не зря же все же берег… для особого случая.
Мужчина повертел бутыль с каким-то фиолетовым веществом и, откупорив ее, приставил нос к краю отверстия.
— Пожалуй, единственное приятное лекарство! — воскликнул он и сунул бутыль ей в руки. — Возьмите. В хороших людях земля нуждается.
За стеклом переливалась точно окрашенная вода с розовыми пигментами. Омывая края, жидкость словно меняла цвет и резко перетекала в фиолетовые волны; о, чудеса — где еще ей такое видывать! Розалинда потрясла бутыль, легонько надавливая пальцем на пробку: заискрились огоньки, поверженные солнечными атаками. Сомнение укололо ее: вдруг обман? Обыкновенный розыгрыш? Хотя особую важность все равно не несет это зелье, если не знать об предназначении и о составе. Будучи в доме Амеан, Розалинда хитро утаскивала книжки по землеведению, оставленные неизвестными предками в библиотеке и, забравшись под одеяло, рассматривала травы и читала то, каким именно цветом насыщается смесь из крыла летучей мыши и языка змеи. Тогда для нее это был непонятный детский лепет — все эта фантазия, ведь и вправду: что путного изготовишь из зверских частей тела? Даже дети не стали бы выискивать кого-то и подставлять животному нож под горло. «Будто и есть грязная вода после рисования акварелью, — думала Розалинда, не упуская из виду мужчину. — Спросить, что ли, для чего… А вдруг, наоборот, отрава? Ведьмы, вроде бы, берут подопытных зверьков и проверяют, правильно ли все вышло. А мне как проверить? Слепо доверится этому незнакомцу?».
— Осмелюсь спросить: и для чего это лекарство?
— Лечит любые раны, — тут же проговорил незнакомец, будто бы его послали сюда, чтобы отрекомендовать этот отвар. — Не верите, госпожа? А мою женушку капля этого… зелья излечила. Шрам у нее был на ножке, мы как промыли, так сразу капнули. Теперь и следа нет! И животных, и людей, и котов… Я-то для последних и создавал это. Пользуйтесь, и будет вам счастье. Да с собой носите, мало ли, что приключится. Совсем немного надо, но это смотря, насколько рана глубока…
— А состав какой? Сколько нужно ждать для заживления? Вы проверяли действенность на животных? — опрашивала его Розалинда, ступив в тень. — Есть ли исключения?
— Ох, да что вы! — засмеялся мужчина тихо и сдержанно, приглаживая усы. — Нет, живодерством не занимаюсь. Чем люди лучше животных? Для них оскорбление то, что люди приравнивают грешников к себе… Ну, это спорный момент. Проверял на себе, госпожа. Ссадина на лбу была, поглядите, — пальцем указал он на лоб, ближе к виску, — теперь ничего нет. Будто бы и не падал с лошади. Чудодейственно сие средство… А состав вам зачем знать? Практикуете? Есть исключение и, пожалуй, только одно — много не наносите на кожу. Может вызвать аллергию у обычного человека. Маги более чувствительны, нежели чем простой люд. Так что будьте осторожны. Одна капля — и всю родню перелечите. Для человека, все же, опасно будет. Особенно, если низкий болевой порог.
— Нет, не практикую, но много читала. Спасибо за такой подарок, — Розалинда улыбнулась, но мысль ее была совершенно противоположной: «Что это он о составе не говорит? Что-то запретное? Может, он какой-то посланник и разносит яд, чтоб после управлять людьми? И слишком оно идеально… Он, наверно, опытен в этом деле, раз может такие чудеса творить». — И сколько лет вы занимаетесь зельевареньем?
— С юношества, как молоко с губ оттер. Ну-с, госпожа, не могу задерживаться. Деток одних оставил, а они, смею предположить, уже перестрелку начали. Всего доброго! — низкий поклон; не ожидая ответа, мужчина рванул к забору и снова скрылся в кустах- воцарилась прежняя тишина, окликаемая ребячьем плачем из соседских окон.
— Всего… доброго, — проронила Розалинда в никуда.
Поспешные шаги вскоре исчезли, ветер бросил на лицо прядь волос. Спине похолодела, и сердце на мгновение замерло, а потом как застукало, точно по команде. Виски Розалинды были смочены потом, и дышать становилось тяжело. Хотела она уже уйти, но потом подумала, так, обрывками: «Куда это?… Проход там, что ли?». Спешить Розалинда не хотела. Простояла минуты три, сомкнула бутыль в ладони и, проложив взглядом путь, пустилась к кустам. Ветви сменялись и крутились как вихрь: царапали лицо, ударяли по векам, гнулись под подошвами. Легкий озноб еще не прошел, и это тоже хорошо ощущалось, ровно как сучьи удары. Ожидания оправдались: у самого плетня стоял флигель, покосившийся на бок. Крыша его была свешана вниз, черепица рассыпалась, и окна заколочены старыми досками. Создавалось подозрение, что не вчера прислуга покинула дом, а много десятков лет назад. «Может, снести хотели? — задумалась Розалинда, разгребая острые ветви. — Да не успели…». Было здание небольшим, вокруг разбросаны сломанные доски, щебень да кирпич. Линия эта из гор песка, огороженной площади порвавшейся веревки, поодаль стояла погнувшаяся лопата, воткнутая в песок. Очевидно, Генри затеивал расширить здание, но зачем? Картина этой разрухи предстала перед Розалиндой несчастной и брошенной. «Не успел он осуществить свои задумки, — с этой мыслью она еле как отвела взгляд и полезла дальше». Страшная духота стояла на дворе. Деревья пропускали солнечные лучи, так что в теньке никак не укрыться. Вздохнув, Розалинда взяла бутыль в другую руку, а освободившуюся размяла.
Тогда, стоя на веранде, двор ей казался маленьким, но заросшим. Теперь же, зная о том, что хранят за собой те кусты, Розалинда ни капли не подивилась тому, как же ловко мужчина лет сорока пяти смог пролезть через плетень и умчатся целым. Изгородь захватывала еще и кусочек леса, так что меньшая часть территории попросту не использовалась. «Выгодно же Филгену будет продать такое богатство! — восклицала Розалинда, идя по примятой траве. — Точно найдется тот, кто захочет снести все обломки и обустроиться по-новому. Вот только… Правду ли Амери говорил? Что земля эта вымрет? Если и бесплодна будет? Но для чего это все? Даже если и подстроено… Кто главная жертва той трагедии?». Небо проблескивало слепо, ели величественно прямо стояли над ней. Тут же солнечная искра чуть ли не ослепила. Зажмурившись, она потупилась в землю и заморгала. Розалинда тяжело перевела дыхание, но, странно, слепота все еще продолжалась. Изредка вскакивали какие-то фигуры — не больше, чем виденье. Вот только одно черное пятно оставалось на месте, не вскочило и было как будто… в действительности?