Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

Он приехал к ней с полной уверенностью и предвкушением, едва ли дожидаясь свидания. И разве может Розалинда теперь кинуться в воспоминания и реветь? Она не предчувствовала того, что ощущала, и не предчувствовала, что этим можно и кончиться. Вскоре Амери опять засиял радостью, дожидаясь ответа. Но ответом было девичье молчание. Он ловко провернул удручающее время колкими шутками и смеялся, но хохот этот показался ей наигранным.
— А я же говорил. Вот и хмуры стали, и оттого мне так весело! Я рад смотреть на Вас такую, в этом прелесть. А что же Вы, вспоминали плохое что-то? Ну, забудьте и не объясняйте! Любо знать, что все наладилось. А то грусть ни к какому лицу не идет, а Ваша меланхоличность… Я удивлен.
— Чему удивлены? — спросила Амеан, сжимая ладони. — Воспоминание не плохое, а тоскливо мне так от этой разрухи. Посмотрите, и где теперь та былая красота? Разглядываешь, и слеза наворачивается…
— Я много слышал о Вас до нашего знакомства, — начал он чрез минуту очень серьезно. — По замкнутому кругу пошло. У Дарьи ведь два сына маленьких, а тут говорят, что и дочка появилась. И что за сумбур? Конечно, все разгадали, что Вы ей не родная. А там уже и мерзость вся полилась… Известно, как с такими детьми обращаются, точно со зверьками. Не скажу, повезло Вам с семьей или нет. А тогда-а-а… — заговорил он громко, чуть протягивая буквы. — Разгар шел, и малюток колдунов кидали под двери. Вот и понеслось. Не знаю, как сейчас. Не встречался. Может, из-за этого и Дарья стала холодна, хотя она тот еще огонек. В приютах только плуты и водились: говорили, что каждого ребенка от нечистого духа очищали.
— И как это происходило? Это очищение.
— Обманом — вот как! Никто не очищался, а воспитанники лишь деньги сдирали. Я слышал, что новорожденных, особенно с родинками на правом плече и предплечье, посвящали в обряд, — он все более и более горячился, во взгляде мелькнул шаловливый блеск. — Смешно, конечно! И разве это не похоже на колдовство? Поэтому незнающие люди всегда лезут в дело впереди своего дрянного умения, иногда его и нет. Как далеко позволит зайти наглость?
Розалинда улыбнулась, забавляясь мыслью: «Если такой «обряд» проводили и со мной, то все тщетно. Жаль, что люди не смыслят в невозможности…».
Выехали на большую дорогу. Карету больше не трясло, но в колеса летели мелкие камни, ударяясь с резким щелчком. Теперь они не мчались так быстро, что, оказавшись вдруг на улице при таком порыве ветра, их бы сдуло. Нет, кучер ехал с осторожностью, смотря по сторонам, и лошади стихли, послушно подчиняясь хлысту. Город внутри выглядел поношенным многими поколениями, и ни разу не восстанавливался будто: крыши домиков слетели, черепица пылилась на тротуаре, во дворах, в каких селились люди, обыкновенно, со светским чином, доски придавили извозки, и сады превратились в маленькое пыльное поле. Глядеть на такое без грусти — не представлять, сколько жизней здесь резвилось: и несчастных, шутивших над своей глубоким отчаянием от неизбежности, и радостных от удушья тяжелых цепей. Видны стали и небесные просторы, впрочем, неопределенные: то хмурость, то ясность. По улицам мужчины и женщины шатались в никуда. Что же им оставалось делать? Возобновлять? И не напрасно ли? Если трагедия произошла, то от этого места все только отлучаться будут.
И никогда больше Улэртон не станет притягательным, драгоценным городом. Потихоньку все стало потухать, вживаться в землю, оставляя место новым вершинам. Время тянулось в ожидании, тоже странном: Розалинда хотела поскорее увидеть те виды, хваленные Амери, но вместе с тем как бы опасалась и задавалась вопросом: «Не загнал ли он меня в ловушку?»
***
Достичь другой окраины оказалось делом не простым: некоторые пути перекрыли, особо опасные, и пришлось останавливаться. Амери выходил из кареты, подходя к кучеру, и говорил, куда лучше будет свернуть, чтоб избежать столкновений. Но сворачивая каждый раз на «чистую» развилку, они натыкались на преграды. Пробил уже шестой час, как карета выехала из города и поехала обходным путем, вдоль крайних домов. Амери жутко раздражался, когда упертые лошади фыркали, размахивали гривой, и сгибались, уплетая пожелтевшую траву. «Много не съедят, выплюнут, — говорил кучер, слезая с козлов. — Вы, батюшка, не гневитесь так. Всяко лучше, что денег за время я не потребую, да?» Он гладил свою двойку резвых лошадей, пальцами проникая в белую гриву. «А там я не уверен, — задумчиво отвечал Амери, смотря на склон, синящий вдалеке. — Он не крутой, и камни там проложены. Но вот… дорога-то какая? Колеса не застрянут?» «И не думайте, они вывезут. Да и быстро мы проскочим, там уж как выйдет. Посмотрим, батюшка, на пути». Амери хотел было что-то добавить, но подумал, что спорить сейчас — свести всех в безвыходный тупик. Так оно едва ли не случилось. Розалинде хотелось вдохнуть прохладного воздуху, но не решалась показываться. Вдруг разговор зайдет о ней, и она не найдет, что сказать. Весьма глупо, как и все ее переживания. Сознание давило этим фактом, заставляя тревожиться куда сильнее и прочувствовать порывистую энергию, жалящее сердце. Хотя бы желание побыть в степи хоть на немного сбылось, к сожалению. Не такой исход она представляла.
 
Скоро дверца щелкнула, и мужчина вернулся вовнутрь. Прокашлявшись в кулак, он вздохнул, устраиваясь на сиденье, и с легким упреком посмотрел на нее:
— Сейчас отправимся, милая.
— Можно поинтересоваться? — спросила Розалинда, сидя в полуобороте.
— Конечно. Спрашивайте, что угодно. Даже интимные вопросы, хоть я это и не часто позволяю, но… Разве Вам можно отказать?
— Вы часто всех женщин так называете? Слишком… — она замолчала, приискивая нужное слово. Взгляд Амери застыл на окне, но после метнулся на нее, как стрела: «Как это "слишком"?» — читалось в этих прозорливых, темных глазах. — Впрочем, к ситуациям это не подходит. Я с Вами не так близка, чтоб употреблять такие обращения. Это очень странно. Прошу…
— А, Вы про это… — сказал Амери, улыбаясь. — А это Вас так волнует, Розалинда? Или это не очень приятно? Как знаете: только прикажите, и я исполню! Ваш покорный, — он сделал паузу, выжидая ее ответа. — Ладно. Но не забудьте сказать, когда я могу называть Вас так. Право, нравится мне, и Вам очень подходит. Вы милы и обворожительны, и не могу я, поймите, не называть Вас так. Язык сам поворачивается… Вы не обижены?
— Нет. Просто необычно и настораживает. Спасибо, — сухо ответила Розалинда.
— Вот, карета уже двинулась. Скоро доскачем, и все увидите.
Много еще таких манящих фраз говорил он, щекотя ее терпение. Казалось порой, что Амери разыгрывает дешевую комедию, совершенно пустую и нестоящую. Но духа не хватало сказать, и Розалинда все молчала, пока не доехали они до холмистой местности. Впереди возвышался холм, и, благо, была выложена постепенно поднимающаяся дорога. Стук лошадиных копыт пронзал тишину. Карета двигалась неспешно, кучер дергал поводья еще за несколько шагов до резкого обрыва. Заборчики, вкопанные на крутых поворотах, проржавели и были так тонки, что ничего не изменится, если их не будет. Розалинда не могла посмотреть, где заканчивается вершина: виднелись лишь кроны деревьев, новые, деревянные заборы и песчаный обрыв. «Наверное, это место известно многим людям, только потому, — думала девушка, — что если упасть, то разобьешься наверняка. А смертников сейчас не мало. Даже как-то жаль становится». Вдруг лошади заржали, и карета остановилась. Амеан вздрогнула и поглядела на землю: окошко было маленькое, и разглядеть, что случилось, — невозможно. Но вскоре они вновь двинулись, уже завернув за последний поворот. Их немного, всего-лишь два, но четко ощущалось, как карета поворачивается и едва ли не стукается с металлическими столбами.
Выехали на небольшую площадь: по левую сторону — лес, а по правую он и вовсе обрывался. Остановились подле опушки и, соскочив с сидения, Амери подал ей руку. Двухчасовая езда опустошила девушку и вкапала яду в спину. Розалинда слегка прогнулась, сморщившись: бедра отяжелели, но вместе с тем пришла какая-то легкость. Отдав плату, Амери воодушевленно улыбнулся, и Розалинда видела в нем облегченное чувство: «Наконец-то!» Они направились по каменной, широкой тропинке, сквозь темный и диковатый лес. И что же примечательного? Один Амери знал, а может, и выдумал. Мысль про ловушку еще не улетучилась, а засела, как полная вероятность. Мужчина продолжал подкармливать ее воображение как будто преувеличенными фактами.